Враг тоже хитер, пальца в рот ему не клади — всю руку откусят. Но наша сила в том, что он действует в одиночку или небольшой группой, а нам весь народ помогает, вот как вы…
— Эге! — сказал дед. — Коли всем миром глядеть, да позорче — тут ему, сукиному сыну, и ходу нет… Так не уйдет, товарищ майор?
— Не уйдет, Иван Иванович! Мы еще его вам на очную ставку представим.
Дед снова крякнул, на этот раз одобрительно и сурово.
— Ну, добре. Теперь постойте на месте трошки, я вперед пройду…
И старик исчез в темноте. Соболь стоял по колени в воде и поглядывал на небо. Погода портилась. Ветер дул все резче, настойчивее.
— Сюды идите, на голос, — позвал дед Савчук.
Соболь зажег фонарик и увидел деда шагах в десяти. На лице старика появилось озабоченное выражение.
— Неладно выходит, — заметил он, когда Соболь приблизился к нему. — Ветер-то западный…
Еще до этого Соболь несколько раз замечал, что дед, подержав во рту палец, ставит его перед собой. Майору, в прошлом армейскому разведчику, военному следопыту, был хорошо известен этот нехитрый, но вполне оправдывающий себя прием: легкий холодок на одной из сторон пальца позволял безошибочно определять направление самого слабого ветерка. Но он не совсем понимал, какое значение может иметь это для их перехода.
— А что?
— Воду гонит с Азовского моря. Бачите: прибывает.
Вода, действительно, доходила уже до пояса.
— Торопиться треба, товарищ майор…
Они двигались вперед в медленно, но неуклонно, прибывавшей воде. Потом дед еще раз ушел во тьму, строго наказав не двигаться с места. Светящийся циферблат часов на руке Соболя показал, что прошло десять… двенадцать… пятнадцать минут. А на шестнадцатой он услышал громкий всплеск, а затем хриплый, прерывающийся голос:
— Това… рищ… майор…
Забыв все, Соболь кинулся вперед. Вспыхнул фонарик, и луч его, побежав по воде, осветил только небольшие мутные волны.
— Иван Иванович! — крикнул Соболь. Над водой показалась голова деда с вытаращенными глазами. Выплевывая воду, он прохрипел:
— Не ходите… Сам…
Но Соболь не внял этому предостережению. Разгребая руками воду, он устремился на помощь, и вдруг почувствовал, что сам уходит куда-то вниз. Вместо ила, вязкого, цепкого, но способного выдержать тяжесть человеческого тела, под ним была трясина. Впечатление было такое, что кто-то схватил его за ноги и тянет с неудержимой силой.
Однако майор не растерялся. Спасительный шест был с ним. Упершись шестом в край трясины, он стал отпихиваться в противоположную сторону, как учил его дед. Если «чаклак» неширокий, он должен выбраться. А мысль о том, что дед Савчук захлебывается и, того гляди, может утонуть, заставила его напрячь все силы. Прогноина, действительно, оказалась узкой. Соболь коленями ощутил более надежную почву и всем телом упал на нее. Шест и фонарик остались в трясине.
Соболь, нащупывая ногой дорогу, сделал несколько шагов в направлении плеска. Дед Савчук барахтался где-то совсем рядом, но все слабее и слабее. Соболь скользнул в воронку от авиабомбы и подхватил под мышки обвисающее тело деда. Майору, молодому и более сильному, удалось довольно быстро выбраться из воронки, отлогих краев которой не мог одолеть старик.
Дед Савчук еле держался на ногах. Он долго отфыркивался, так как порядком хватил сивашского рассола, и крутил головой. Потом как-то сразу пришел в себя, нашарил и подтянул к себе плававший на воде шест.
— Итти треба, товарищ майор, не то утонем…
Он объяснил Соболю, что дальше идут глубокие, по местным понятиям, места — метра полтора. А при подъеме воды даже Соболю, который был почти на голову выше деда, будет «с ручками». Уже сейчас вода доходила Соболю до середины груди, деду — до горла.
— Давайте, я вас понесу, Иван Иванович! — предложил Соболь. — А вы будете дорогу шестом прощупывать.
Посадив старика на плечи, майор двинулся вперед, преодолевая сопротивление воды, то и дело сплевывая густосоленую влагу, набегавшую ему в рот.
— Правее… левее, — изредка подсказывал дед. Ноги наливались свинцом. Шею приходилось вытягивать, иначе опасность захлебнуться угрожала уже самому Соболю, и от этого мучительно ныли шейные мускулы и позвонки. Дед, казалось, тоже стал свинцовым… Но Соболь брел, не останавливаясь, зная, что должен во что бы то ни стало выйти на тот берег.
Наконец перед ними блеснули огоньки.
— Чуваш! — со вздохом облегчения сказал дед. Дно стало повышаться, ил сменился песком. Дед Савчук и Соболь, мокрые до нитки, ступили, наконец, на крымскую землю. Вскоре они были в сельсовете, где Соболь смог воспользоваться телефоном, а еще через двадцать минут в его распоряжении был «газик».
— Езжайте, товарищ майор, — сказал дед Савчук, — а я отдохну. Утречком, по свету, домой подамся.
Соболь глядел на деда с нескрываемым восхищением. Схватив руку старика обеими своими руками, он крепко потряс ее:
— Прямо скажу, Иван Иванович, орел вы!
— Який же я орел! — шутливо отмахнулся дед. — Вот те, что Сиваш перелетали, щоб Крым штурмовать — те орлы…
Уже светало, когда Соболь выбрался на асфальтированную трассу, километрах в пятнадцати выше Алушты. Он поставил машину сбоку дороги и сделал вид, что копается в моторе. Позиция была удобная: «газик» закрывал его, а он сам, стоя лицом к дороге, зорко наблюдал за проходящими машинами. Соболь был уверен, что прибыл вовремя. На всякий случай он еще из Чуваша попросил следить за машинами на трассе Алушта — Ялта, и теперь два его коллеги, в форме автоинспекторов, останавливали и проверяли на этом участке путевые листы у каждой легковой машины.
Чем светлее становилось, тем больше возрастал поток автомобилей. Шли, солидно покачиваясь, щегольские голубые автобусы, шли «ЗИМы», «Москвичи», «газики», но они не привлекали внимания Соболя. Шли «Победы» — темно-вишневые, синие, серые, коричневые, оливковые… были и зеленые, но с другими номерами.
Около шести часов утра показалась еще одна зеленая машина, шедшая на большой скорости. Это была «Победа» с номером «КМ 44–60».
Соболь вскочил в свой газик.
— За ней! — приказал он шоферу. — Выдерживайте дистанцию побольше, они не должны заметить, что мы следуем за ними.
На повороте, не доезжая до Алушты километров шесть, зеленая машина вдруг завихляла, потом остановилась на миг, как будто водитель колебался, потом свернула вправо, на проселочную дорогу.
— Эге! — сказал Соболь. — Это что-то новое. Значит, они решили ехать другим путем.
Он велел шоферу сделать интервал побольше: на этой колее движения почти не было.
Миновали поворот, другой. Дорога вошла в густые и высокие заросли орешника. За третьим поворотом зеленая машина исчезла. «Газик» прибавил ходу, проехал вперед — машины не было.
— Назад! — сказал Соболь.
Они медленно поехали обратно. Майор внимательно осматривал зеленую стену, тянувшуюся до, обе стороны.
— Стоп!
В одном месте заросль была прорежена. Соболь, выпрыгнув, увидел на траве свежие следы колес. Они вели далеко вглубь чащи. Там, сливаясь окраской с окружающей зеленью, стояла «Победа» «КМ 44–
