— Нет, Жека, никуда я не уеду. У меня есть сила, и есть желание работать. А это, — он кивнул в сторону комнату, — издержки производства. А могли бы жить спокойно, если бы не мешали.
14. АРЬЕ ГРИНБАУМ.
Полиция была в шоке. Но в ещё большем шоке была пресса. Как же, убийство одного из самых видных преступников Израиля другим видным мафиозо. И ни одного следа «русской» мафии. Журналисты из ивритской прессы землю рыли, чтобы накопать хоть что-нибудь на «русских». Но ничего не было, никаких зацепок, кроме одной случайной свидетельницы, по слухам, любовницы обвиняемого. Полицейские тоже не вдавались в подробности происшедшего. Может быть, потому что сами ничего не могли понять. Нити убийства тянулись к Зэеву Розену, что уж совсем ни в какие ворота не лезло. Арестовать Зэева значило нарушить весь, так или иначе, устоявшийся криминальный расклад. А он, как ни странно, устраивал на сегодняшний день и полицию, и прокуратуру, и самих авторитетов. Израилю вполне достаточно было арабских террористов, которые взрывали себя в автобусах, унося вместе с собой сотни жизней ни в чем не повинных людей. Капитан полиции Арье Гринбаум чувствовал, что что-то не так в этом убийстве. Оно ломало все стереотипы. Израильтяне редко отходят от привычных для них форм преступлений, и убийств в том числе. Бомба в машине, расстрел в собственном доме убитого, ночное нападение под видом арабов, это были обычные методы, которые раскрывались в течение нескольких часов. Недавнее убийство было непохоже ни на что. А главное, сам Рони Абуджарбиль никогда бы не пошёл на «мокрое» дело. Это не его стиль. Послать своих боевиков, подложить взрывчатку, это он может. Но забить огромного мужика до смерти!.. Да ещё одного из тех, кто был с ним в одной упряжке! Теоретически, Рони, конечно, мог убить, но только поставив в известность Розена, и только с его разрешения. Нет, на Рони это не похоже. Однако свидетели в один голос твердили, что это он. И поймать их на лжи не было никакой возможности. Они явно кого-то боялись. Но кого? Если предположить, что к этому преступлению причастны «русские», то тогда все более-менее становится ясно. С приездом этих отморозков преступления стали изощрёнными и жестокими, часто не поддающимися раскрытию. Арье не любил «русских», несмотря на то, что и он сам, и его родители были родом из Минска. Теперь они уже были «ватики», то есть, старожилы. Когда-то его звали Левой, уже в Израиле он поменял имя на Арье.
Свой родной город он не помнил, его родиной была эта маленькая, пыльная, жаркая страна. Леву привезли в Израиль в возрасте пяти лет. Сейчас ему было тридцать. В полицию он попал после армии, и не знал другой жизни. Всей душой ненавидел преступников, и точно так же терпеть не мог собственное начальство. Правда, и оно относилось к нему соответственно. Однако до капитана Арье Гринбаум все-таки дослужился.
Свои мысли капитан держал при себе. Знал, что к его мнению все равно не прислушаются. Прокуратуру устраивало, что преступник был найден так быстро. Даже если какие-то сомнения и были, об этом все молчали. Все улики против Рони Абуджарбиля, к тому же он главарь группировки, наркоторговец, на его совести несколько заказных убийств, хоть и недоказанных. Его брат Ави бегал по начальству, утверждал, что во время убийства Рони находился с ним, привёл нескольких свидетелей, которые тоже видели его брата, но все было зря. Свидетели могли быть подкуплены, а самому Ави веры не было, он мог и соврать, чтобы выгородить Рони. Удивляло Гринбаума и то, что в эту же ночь была арестована и банда братьев Хариф, пойманная недалеко от границы с Египтом, под завязку заправленная «товаром». Удивляло его не то, что их арестовали, а то, что Харифы вторглись на территорию Абуджарбилей. Откуда они могли знать, что именно сегодня прибудут наркотики? Можно, конечно, предположить, что это случайность, но капитан уже давно служил в полиции и в случайности не верил. Кто-то им сообщил. Кто-то специально хотел столкнуть лбами две группировки. Но кто? Может быть Зэев Розен? Вряд ли. И Абуджарбили и Харифы зависят от него, платят ему процент. Аарон Берг? Тоже нет. Не его территория. Это он на Севере король, а здесь, в Центре, не его епархия.
Эта неопределённость тревожила капитана. Возможно, появился кто-то более хитрый, более жестокий, обладающий нетрадиционным для коренных израильтян мышлением. И Арье все больше склонялся к мысли, что этот «кто-то» был «русским». Но он не знал никого, кто обладал бы таким весом и влиянием в криминальном мире, чтобы избавиться одновременно от двух довольно сильных группировок. Правда, был один такой, Дядя Борух, которого непонятно почему слушались и «марокканцы», и «эфиопы», и «кавказские», и «бухарские», и «русские»… Но он давно отпущен на свободу за недоказанностью улик. Его и арестовали-то не потому что он в чем-то провинился, а так, для профилактики. На запрос полиции в российское МВД, пришёл ответ, что Борис Камянов, по кличке Дядя Борух, вор в законе, представляет опасность как умный и безжалостный преступник. Но по данным МВД Дядя Борух уже давно отошёл от дел. К тому же, он практически сразу после выхода из тюрьмы слинял из Израиля обратно в Россию, и израильская полиция облегчённо вздохнула. Странно, но этот человек, не делая ничего противозаконного, доставлял множество проблем. С его появлением начался новый раздел территорий между этническими группировками, снова пролилась кровь, но имел ли он отношение ко всему этому? Капитан Гринбаум знал израильтян, и не мог поверить, что какой-то «русский» мог навести столько шороху в стране. К тому же Дядя Борух не был замечен в противоправных действиях. Вёл обычный, для приехавшего в гости пенсионера, образ жизни, жил у знакомых, ходил на встречи с соплеменниками, ездил по разным городам, посещал музеи и святые места… В его поведении не было ничего, заслуживающего внимания. Правда, полиция получила информацию, что готовится грандиозная воровская сходка, съедутся авторитеты со всего мира. Но и тут придраться было не к чему. Какое отношение ко всему этому мог иметь Дядя Борух? Никаких сведений об этом не было. Даже если это и сходка, то проводится она будет под видом презентации «объединения малых и средних бизнесов», под патронажем израильского правительства. Ходят слухи, что ждут гостей даже из Кремля. Вот и пойди докажи, что это воры! Её организатором выступает богатый бизнесмен Натан Гринберг, глава корпорации «Рос-Исраэль». Большинство министров отзываются о нем с самой лучшей стороны. Он поддерживает школы и дома престарелых, выделяет деньги на культуру и больницы, открыл несколько бесплатных столовых для неимущих, предоставляет работу… Вообщем, этакий белый и пушистый… Правда, его прошлое покрыто мраком. Но это тоже ни о чем не говорит. Разве что только о том, что Гринберг умеет хорошо заметать следы. Или он, и в самом деле, честный человек.
Капитан Гринбаум досадливо сплюнул, попав себе на ботинок. Не бывает в бизнесе честных людей. Это он знал по опыту. Если покопаться, то у каждого из них рыльце в пушку. А этот Гринберг вообще неизвестно откуда взялся. Но в криминале он не замечен. Жалоб на него не поступало. В его корпорацию внедрили «крота», но и тот ничего интересного не смог сообщить. А то, что Натана хотели взорвать, ну, так он не первый и не последний от кого хотят избавиться конкуренты. Сам Гринберг жалобу в полицию не подавал, взрыв списали на террористов.
Капитан ломал голову, сидя в своём кабинете. Ему казалось, что вот-вот он поймает ускользающую мысль, но это никак не удавалось. Он в сотый раз прокручивал в уме оперативные сводки, показания свидетелей, улики, и не мог понять, что же здесь не так.
— Обедать не собираешься? — в кабинет вошёл Игаль Кравец, друг, приятель, сослуживец, и просто классный парень. Вообще-то, его звали Игорь, но он, как и многие бывшие «советские», поменял имя на более привычное израильскому уху. Он работал в соседнем отделе, но иногда их дела пересекались. Вот и сейчас информация о наркотиках поступила именно от Игаля. А ему об этом сообщил какой-то его стукачок. Между собой друзья говорили по-русски. Иногда для того, чтобы скрыть смысл разговора от других полицейских, а чаще всего, потому что так им было удобнее.
— Да, сейчас пойдём, — ответил Арье, собирая со стола бумаги.
— Все ещё над убийством мозги ломаешь? — спросил Игаль, окидывая взглядом стол. — Все же ясно. Благодарность от начальства получил, что тебе ещё надо? Живи и радуйся.
— Рад бы, но не получается. Что-то здесь не так. Не вписывается. Не мог Рони убить. Его явно подставили.
— Да что ты мучаешься? Мог, не мог. Все улики против него. В конце концов, эти Абуджарбили уже всем надоели. А тут такой подарок! Да ещё и Харифов взяли!
— Слушай, Игаль, а кто тебе сообщил о том, что «товар» должен придти?
— Лева, это мой человек. Я не могу его раскрывать.
— Даже мне?
— Даже тебе. Не обижайся.
— Скажи, а Натан Гринберг имеет какое-нибудь отношение ко всему этому?
