данные…»
– Что за бред? – ошалело спросил Андрей, поднимая глаза на Еву. В глазах девочки стояли слезы, нижняя губа припухла и дрожала.
– Отдайте, – тихо попросила она, протянув ладошку. Андрей вздрогнул, вспомнив случившееся минуту назад и пропущенное мимо сознания. Горячая? Липкая? Проголодавшаяся, растрепанная… Он схватил девчонку за руку, сжал тонкие пальцы – Ева тихо вскрикнула от боли и удивления, уставилась на сплетенные руки, задрав брови:
– Ну вы даете… – пробормотала она. – Это же незаконно! Прикосновения запрещены в самый первый день Президента, нас в школе учили!
– «Закон о неприуможении разочарований», параграф первый, – подтвердил Андрей. – Девочка, ты хоть понимаешь, что происходит? – он мял, тискал ее руку, одурев от ощущения гладкой, живой кожи под пальцами, от тепла, от слабого биения пульса, – от всего, чего он был лишен семнадцать лет и на что уже не надеялся. – Ты хоть понимаешь, что законы Президента невозможно нарушить – а мы! – он расхохотался.
– Отпусти, люди смотрят! – прошипела Ева.
За спиной деликатно откашлялись.
– А, пап, привет, – сказала Ева, мгновенно успокоившись. Андрей поспешно выпустил ее руку и обернулся.
Неприметное, но значительное лицо, аккуратная седая бородка. Теперь Андрей обнаружил то, что никогда не замечал по телевизору: мудрость и древнюю тоску в глазах Президента. Или он просто не хотел видеть то, что давным-давно поняли и приняли другие – пусть неосознанно? Андрей медленно встал.
– Садитесь, – печально сказал Президент и пододвинул себе стул. Грузно умостился за столиком, повернулся к Еве: – Я тебя просил не связываться с этим стариканом? Просил? Чего тебе не хватало?
– Ну мне скучно было, пап, – заканючила Ева, опустив ресницы и разглаживая юбку.
– Сама влипла и человека втянула, – покачал головой Президент. – А вы? – повернулся он к Андрею. – Любопытство кошку сгубило, знаете? Правдолюбец хренов, борец с преувеличениями и метафорами…
– Но позвольте, – запротестовал Андрей, – что, собственно, я узнал? Плоская земля на китах – это, извините, бред старого маразматика…
– Он не дочитал, пап, – объяснила Ева, осторожно вытягивая распечатку из-под ладони Андрея.
– А толку? – печально спросил Президент. – Все равно додумается. Ведь додумаетесь?
Андрей пожал плечами, неуверенно кивнул.
– Ну, Андрей, – нетерпеливо заговорила Ева, – ну все же по…
– Замолчи! – Президент прижал ладонь к губам девчонки, но она, упрямо мотнув головой, продолжала:
– …померли, – упрямо пробормотала она. – И в рай попали. Одни мы с тобой, как два придурка… – Она вывернулась из-под ладони и, изогнувшись, взглянула в лицо отца: – Почему ты мне ничего не говорил? Ну почему?!
Президент обхватил голову руками и тяжело вздохнул.
– Вот уж действительно придурки на мою голову, – мрачно сказал он.
– И что теперь? – тихо спросил Андрей. За широким окном стояла летняя ночь – и Андрей знал, что воздух на улице свежий и сладкий, в кустах сирени поет соловей, а в небе светятся звезды, бессмысленные и прекрасные. Он оглядел кафе – за столиками в полумраке еле слышно переговаривались тени, иногда раздавался смех. Зазвенели колокольчики над дверью, впуская нового посетителя. Из кухни сильнее потянуло кофе и корицей. Задрожал отблеск свечи на пузатом боку старинного чайника. «Если погонит молниями – все разнесет. Жалко», – подумалось вдруг, а Президент все молчал.
– Да ничего, – сказал он наконец, – не изгонять же вас, в самом деле… – Андрей, еще не веря, откинулся на спинку стула и вдруг перехватил взгляд Евы – ее растерянность ушла, сменившись веселой злостью. «Молчи, – хотел крикнуть он, – ты и так наломала дров со своим чертовым астрономом… Заткнись, дура!» – но Ева коротко посмотрела на него, и язык присох к небу, – такое дикое бешенство и бесшабашная удаль были в ее взгляде.
– Ну, знаешь, па, – проговорила Ева, вставая. – Ну, знаешь… Где здесь, черт возьми, выход?
Президент молча ткнул пальцем в потолок, и Ева вспрыгнула на столик. Перед лицом Андрея мелькнула клетчатая юбка, и он смутился, опустил глаза, уставившись на круглоносые туфельки – они потоптались по скатерти, оставляя следы, а потом задрыгались в воздухе. Ева, ухватившись за балки, подтянулась и теперь с усилием ввинчивалась в потолок – светлые волосы уже исчезли, и, несмотря на полумрак, Андрей видел, как напряженно бьется жилка на шее – но скоро исчезла и она. Мелькнула круглая попа, отчаянно брыкающиеся ноги; последний раз дернулись туфельки. С балки посыпалась труха, и Ева исчезла.
Президент опустил голову, нервно побарабанил по столу. Андрей возил пальцем по скатерти, – на ней остались следы и несколько сухих травинок. Он машинально обвел их, сердито посмотрел на подзорную трубу и со вздохом встал.
– Пойду провожу, – сказал Андрей и неловко полез на стол. Президент благодарно кивнул, отхлебнул кофе и поспешно прикрыл чашку от посыпавшегося с потолка мусора.
