пробегали по этим вспышкам.
Хосе опустился и присел на небольшой камень, с жадностью всматриваясь в свечение. Эркин последовал его примеру.
Так просидел он некоторое время, внимательно глядя на оранжево-красные сполохи. Вдруг он почувствовал, что ему интересно и даже приятно смотреть на эти перебегающие сверху вниз волны. Огонь не грел, но какая-то сладкая расслабленность, истома разливалась в груди от одного его вида. Ни разу в жизни Эркин не ощущал такого необычайно радостного состояния души. Все его прочие чувства притуплялись. Он забыл, что находится в пещере, что вокруг камни и замерзшие капли странной жидкости, что над ним острые пики скал, забыл, ради чего он прибыл на Вергу, забыл, что рядом находится Хосе. Он видел только переливающееся перед ним свечение и хотел видеть только его. Удовольствие, которое он испытывал, нарастало. Как он мог жить, не зная об этом чуде?! Разве можно сравнить его состояние с чем- то иным?! Он трепетал от наслаждения, покачиваясь в такт какому-то неслышному мотиву. О, как глупа и пуста была его жизнь до сих пор! Какие никчемные заботы терзали его! Какими мелкими радостями утешался он! Нет! Больше этого не будет! Он познал наконец смысл бытия. Он будет приходить сюда и наслаждаться игрой пламени, которое так пленительно обжигает нервы! Он раскачивался все сильнее. Сердце билось как сумасшедшее. Он был согласен умереть здесь, рядом с волшебным пламенем, лишь бы не прерывать невыразимого блаженства.
И все-таки он очнулся и пополз назад, пополз на четвереньках, медленно, то и дело останавливаясь.
Так, пятясь, выбрался из пещеры. И здесь силы оставили его. Он откинулся на спину и потерял сознание.
XIII
Когда Эркин пришел в себя, по-прежнему была ночь. Он посмотрел на часы и даже не поверил — прошло всего сорок минут. Неужели так медленно тянулось время?
— Хосе! — позвал он. — Хосе!
Рядом послышался стон.
Эркин метнулся в ту сторону.
Хосе лежал у входа за большим валуном. Глаза юноши были закрыты, он мучительно стонал.
— Хосе! Что с тобой? Хосе! — Эркин расстегнул юноше рубашку, сделал массаж.
Через несколько минут Хосе открыл глаза.
— Сейчас пройдет. Это уже не в первый раз. Я только немного полежу, и все пройдет.
Эркин сел рядом на плоский камень. Голова раскалывалась, все тело ныло, словно ему пришлось скатиться с одного из этих острых пиков.
«Что же это?» — задал себе вопрос Эркин. Вероятно, свечение в пещере обладает способностью испускать особые волны, действующие на психику человека, равно как и на его сознание. Вот он, наркотик Верги. Эркин отыскал его, и довольно быстро.
Наверняка физики разгадают тайну свечения. Во всяком случае, можно сказать уже теперь, что пироманию оно не вызывает. У Эркина ни во время пребывания в пещере, ни сейчас не возникло желания что-либо поджигать.
Тяжело дыша, Хосе поднялся и сел рядом с Эркином.
— Раньше я мог сюда ходить по три раза за ночь, а теперь еле-еле выдерживаю один. Сердце…
— Свечение бывает только ночью? — спросил Эркин.
— Нет. Постоянно.
— А почему ты ходишь сюда только ночью?
Хосе усмехнулся:
— Потому что ходить сюда считается неприличным, недостойным человека. Все так говорят, а сами ходят. Ну а ночью незаметно. Не разберешь, кто зашел в пещеру.
— А почему ты не побоялся сказать о пещере мне?
— Потому что вы — друг. Я сразу понял, когда увидел вас, что вы будете мне другом.
— Разве у тебя не было здесь друзей?
Хосе покачал головой:
— Все поучали меня, обращались как с маленьким. Нет, у меня не было друга.
— А на базе?
— На базе я давно уже не бываю.
— Но у тебя ведь есть брат.
— Да, Педро. Но ему не до меня. Он занят своими картинами. А когда у него что-нибудь не получается, то к нему лучше не подходить. — Тут Хосе ласково посмотрел на Эркина. Ласково и вместе с тем заискивающе: — Вам понравилось там?
Эркин положил руку на плечо юноши:
— На этот вопрос я тебе отвечу позже, хорошо? А ты мне лучше скажи, голова после этого долго болит?
— После первого раза не очень. Часа два.
— А после десятого? У тебя, например, сегодня сколько это продлится?
— Наверное, до обеда, — нахмурился Хосе.
— И тебе становится легче, когда ты смотришь на огонь? — догадался Эркин.
— Да, тогда боль почти незаметна. Я сижу, смотрю на огонь и вспоминаю пещеру.
Они поднялись и медленно пошли по расщелине.
— Юлия тоже бывает здесь? — спросил Эркин.
— Наверное.
Эркин грустно улыбнулся. Невесело было сейчас на душе у него. Человеческое общество давно уже обладало здоровьем и физическим и душевным. Казалось, что навсегда. Но вот выяснилось, что пять человек с 17-й шахты, пять в общем-то неплохих людей не смогли ничего противопоставить искушению. Зная, что вслед за несколькими минутами эйфории неизбежно наступает длительная тяжелая реакция, они продолжали посещать пещеру. Почему?
В чем причина подобного слабоволия?
Эркин задумался. …Первые полеты в космос приравнивались к подвигу. От космонавтов требовалась не только теоретическая подготовка, знания, опыт, но и значительная физическая выносливость. Первые корабли были несовершенны. Космонавты зачастую попадали в критические ситуации, где все зависело от их умственных и физических способностей. Первые космонавты готовились к полету многие годы.
Потом корабли стали совершеннее, но превратилось в традицию предъявлять самые жесткие требования к человеку, отправляющемуся в космос.
Тщательно отбирался и готовился каждый космонавт, будь то пилот, штурман, астроном, геолог или физик. Этот принцип отбора оставался незыблемым в течение долгого времени.
Но вот наконец человек в буквальном смысле слова шагнул к звездам, вышел за пределы солнечной системы. Звездолеты, анабиозные камеры, а затем экспресс-каналы устранили все барьеры на пути тех, кто рвался в космос. И сам космос потребовал специалистов и исследователей сотен профессий — от археологов до строителей. Полеты в космос стали обычным явлением, на десятках планет создавались лаборатории и космические станции, геологи буравили инопланетные недра, металлурги и горняки строили шахты, росли предприятия, промышленные комплексы, налаживались транспортные артерии. Но земляне сразу же столкнулись с проблемой, которую им пришлось решать безотлагательно. Выяснилось, что и производительность, и успехи, и настроение, и душевное здоровье людей, вынужденных находиться длительное время на далекой планете, во многом зависят от их характеров.
Несколько позже был четко сформулирован принцип Комплекса, и в дальнейшем и большие экипажи, и сравнительно маленькие группы исследователей формировались в строгом соответствии с ним.
Прошло еще несколько десятилетий. Космос стал для землян родным домом — не найти, пожалуй,
