Повезло, мяч не зацепил ни одну мину, все живы и целы.
Мцитури медленно поднялся, избегая смотреть на товарищей по команде. Особенно — на бэтмена, которого он так напугал.
— Бывает, не тужи. — Иван хлопнул Макса по плечу и неодобрительно зыркнул на Маркуса и Саида. Те схватились за оружие: один сжимал томагавк, второй навострил обойму метательных ножей. Самосуд на газоне? Очень даже запросто. Особенно если поводырь виноват дальше некуда.
Слишком долгая пауза. Судьи могут дать отмашку снайперам. Короче говоря, пора бы слюни подобрать, попки вытереть — и действовать, промедление смерти подобно!
— Мяч?
Над травой стелился дым — где-то совсем рядом чадила напалмовая мина. Нисизава кивнул в клубы чернильной копоти, мол, туда укатился.
— Растяжки там. И поляна шесть эмка один.[64] — Чтобы сообщить пренеприятное известие, Дмитрий Семенович поднял и тут же опустил забрало.
Однако, влипли. В футболе растяжки — это вовсе не потеря эластичности кожей после родов и даже не целлюлит на ягодицах. Это куда серьезней. Казалось бы, всего лишь проволока. Обычная, медная. И хорошо, что медная. А если б минеры использовали нить, мимикрирующую под расцветку газона? Впрочем, в дыму что проволоку, что нить заметить практически невозможно. А шестые эмкашки, подарок туманного Альбиона, вообще дрянь редкостная: пластмассовый корпус начинен ста сорока граммами тротила, да пластмассовый датчик цели, нажимной, в три пера. Наступишь на такое счастье — стопу враз оторвет и вторую ногу зацепит, взрывные газы обожгут бедра да поджарят яйца — вовсе не куриные. В лучшем случае сразу сдохнешь от болевого шока, в худшем — все равно сдохнешь, но помучаешься, пока кровью не истечешь.
— Гансовски! — рявкнул Макс. Действительно рявкнул, а не пошевелил губами. — Гансовски, ко мне!
— Да пошел ты! — Полька спряталась за Маркусом и Саидом.
— Ах, значит, бунт?
Полька вновь откинула забрало:
— Ты же псих на всю голову! Кто дал тебе право распоряжаться нашими жизнями?! Кто?! Что ты вообще о себе возомнил?!
Тихо. Ни единого взрыва. И трибуны замолчали. Или это Мцитури окончательно оглох? Надо бы ответить мисс Альберте по-мужски, хоть нынче не время и не место, чтобы выбивать вздорным бабам зубы. И все-таки кулаки Макса сжались: ему угрожают томагавком и ножами — надо принять меры.
Он шагнул навстречу зарвавшимся коллегам.
Афродита внезапно прыгнула, на миг зависнув над головой Макса. Мелькнули мускулистые — лапы? — ноги с кривыми длинными когтями. В толстых губах был зажат сарбакан. Плевок — стрелка-дротик лишь оцарапала щеку Мцитури, хотя он не успел даже дернуть головой.
А промазала Афродита потому, что ее сшибли в полете — что-то страшное и злое ударило ее в спину, проделав там значительную дыру. Афродита упала метрах в пяти от Макса. Она свалилась на траву, словно пакет, наполненный кетчупом, — хлипко чвякнула, разбрызгав содержимое по сторонам.
Она визжала, катаясь по газону, пытаясь подняться и тут же падая. Рана ее смертельна. Над Афродитой кружили вертушки. Прочие футболисты им не интересны, не та фактура. Камер становилось все больше и больше, они слетались сюда со всего поля. Ведущие телекомпании мира обязаны показать уважаемым зрителям самые яркие и красочные моменты матча.
Смертельно раненная Афродита — яркий момент матча, не более и не менее того. Ее убил снайпер, технично пулю вогнал, ур-род. Это есть предупреждение. Первое и последнее. В любую секунду может начаться отстрел виновных в нарушении правил. Воля к победе, слыхали о такой, господа?
По лицу Макса текла кровь. Рана ерундовая, неглубокая — наконечник дротика до кости рассек кожу под левым глазом. Еще бы чуток выше и…
— Гансовски! — Его яростный вопль заглушил грохот взрыва. — Матку твою за уши! Ко мне, тля! Я сказал: ко мне!
Команда «Вавилон Профи» уже потеряла двоих морфов, то есть основную ударную мощь. Морфы — прекрасные бойцы, вот только невезучие: умирают часто. А Мцитури очень даже везучий, хоть и обычный человек. Он родился в гетто и честно получил свой диплом, потея над распечатками учебных файлов и до рези в глазах вглядываясь в графики и диаграммы на мониторе. Но в строю еще Зевс. Правда, он слегка контужен. Ну, да с кем не бывает, подумаешь.
Кстати, как там дела у Рината? В финале он почему-то решил отделиться от сыгранной группы. Ринат сказал, что у Макса плохая энергетика и отвратительная карма. От Макса вроде как воняет неудачей. И это сказал друг, соратник по мячу. Коллаборационист хренов, сепаратист чертов. Правильно спалили термоядом гребаные горы. Надо же такое исполнить накануне финала. Поднял, называется, настроение. Но афросы и косоглазые ушли за Ринатом без разговоров, четко ребятки определили, с кем хотят умереть. А надо сказать, они — ребятки сообразительные, интуиция у них развита, инстинкты в порядке.
Да жив Ринат, что с ним станется. Он и так по ночам светится, будто ангел небесный.
Эта мысль позабавила Макса.
— Гансовски, достать мяч! Ну!!! Шевелись, курица! Под ноги смотри! Смотри, м-мать твою!
Иван встал между Максом и сладкой парочкой — Саидом и Маркусом. Если что, весь металл достанется Ивану. После чего Макс завалит новобранцев — сразу и без лишних разговоров.
Для того чтобы вести мяч, нужны два человека (пардон, два существа), имеющих ноги — люди это или зооморфы, без разницы. Если умрет Иван, если сдохнут в корчах азер и швед, все равно останется достаточно народу, чтобы продолжить игру.
Макс согласен на такие жертвы. А как его оппоненты, готовы пасть смертью храбрых?
Маркус первым спрятал томагавк в набедренный чехол. Керамическая обойма с метательными ножами исчезла в кармашке на груди Саида. Секс-бомба лишилась своих защитников, дальнейшее сопротивление бесполезно. Деваться ей некуда, придется лезть за мячом или…
Или верная смерть.
Миссия девице предстояла вовсе не опасная — для того, кто умеет ориентироваться в дыму. У Гансовски хорошая сфера, через светофильтр которой прекрасно видно то, что невооруженным взглядом заметить невозможно. Если в сплетение растяжек полезет Макс, то он точно нарвется на заряд, а у мисс Альберты есть шанс на удачу.
Макс уверен: ей повезет, у нее все получится.
— Быстрее!
В любой момент снайперы могут открыть огонь. И тогда мало не покажется.
Полька двигалась слишком медленно, то и дело оглядываясь. Мол, а может, не надо?
Надо, золотце, надо.
Гансовски по пояс в дыму. Она в зоне растяжек. Нисизава идет к ней — видать, решил помочь. Зря. В таких делах лучше не мешать.
Машет руками — нашла, значит. Молодец. Теперь носком бутсы аккуратно подцепи да пробей кругляш над рядами проволоки, а то обидно будет: газон протопали, а комбинацию завершили разодранным в клочья мячом.
Дым.
Секунда.
Две.
Три.
Мяч прорвался сквозь чернильную копоть, упал рядом с Максом. Четко девочка сработала, ничего не скажешь.
Хаяку! Вперед!
Боливийцы. Две группы по пять человек. Это у них такая стратегия и тактика. Команда разбивается на три пятерки и одну четверку. Четверка — обязательно матерые ветераны. А вратарь — это само собой. Все игроки вооружены. Тут без вариантов, согласно контракту. Боевые искусства только приветствуются. Но
