— Твою!.. — Командир почел за благо принять горизонтальное положение, чтобы уйти из сектора огня. Он оказался, что называется, между молотом и наковальней. Оставаться на месте, корча из себя труп, нельзя — время дорого, и потому Гурбан пополз. Над ним свистели пули, заставляя вжиматься в землю, замешанную на камнях и песке. Встав на четвереньки, он обогнул тело пулеметчика, чтобы вновь нырнуть под поезд — хоть какое-то укрытие!
Гурбан уже переваливался через рельс, когда внимание привлекла кобура на поясе у мертвого стрелка. Отнюдь не пустая кобура — из нее торчала рукоятка пистолета. Проклиная старость, которая не в радость, Гурбан пополз к мертвецу. Тому ствол без надобности уже, а командиру чистильщиков очень даже пригодится.
Он вцепился в кобуру, застежка не поддалась. Выхватив нож, срезал ее, спрятал нож и только коснулся рукояти, как услышал за спиной отчетливо сквозь грохот выстрелов и взрывов:
— Нехорошо мародерствовать.
Гурбан обернулся — позади, ухмыляясь и поигрывая пистолетом, стоял детина в тельняшке, ватных штанах и бандане.
Окинув его быстрым взглядом, Гурбан посмотрел вдоль поезда. События развивались стремительно. Успех сопутствовал калужским бандитам: все огневые точки на крышах были подавлены, стреляли уже в самом составе. Ни пассажиры, ни проводники не хотели сдаваться, и их попросту уничтожали одного за другим. Разве что в бронированный вагон калужане пока что не проникли.
С этого места было видно, как бандиты выволокли из паровоза машиниста и его молодого помощника, угловатого и несуразного. Плешивый бандюга небольшого роста, в спортивном костюме и меховой безрукавке, приставил машинисту ствол к виску и нажал на спуск. Увидев, что в результате случилось с мозгами наставника, молодой, судя по энергичным кивкам, тут же согласился перейти на сторону калужан и повести состав к Москве, лишь только пути будут расчищены.
Сразу утратив интерес к помощнику машиниста (с тем остались двое калужан), плешивый двинул к рембригаде, окруженной бандюками. Он что-то сказал, очевидно интересуясь, кто главный, навстречу ему под прицелами десятка автоматов и ружей шагнул старший проводник. Беседа была короткой. Старший проводник отрицательно мотнул головой. Плешивец пожал плечами, и тут же загрохотали выстрелы — в считаные мгновения проводника нашпиговали пулями. Бандитам пришлось расстрелять еще троих, чтобы остальные согласились пособничать. От завала оставалась треть, не больше.
Гурбан закрыл глаза. Одной ниточкой к Сташеву-младшему стало меньше. Что ж, теперь вся надежда на то, что Равиль и его подопечные дадут о себе знать.
А тут еще одна проблема — бандюга в тельняшке, который заинтересовался Гурбаном. Ему что, других пассажиров мало?..
— Чего молчишь, паскуда? — Тельняшка шагнул ближе, и ствол его ТТ коснулся лба командира чистильщиков.
Опираясь на трость, Равиль похромал к тамбуру.
— Выше? Что это значит? — Ашот двинул за вольником, но тот не удосужился ответить.
Мариша пожала плечами и что-то сказала — ее голос заглушили пальба и яростные крики.
Данила взял девушку за руку и потащил за собой. Похоже, Равиль прав: Острог-на-колесах угодил в ловушку, и местная братва пошла на штурм, не считаясь с потерями. Потому не стоит тратить время на разговоры, надо действовать. У Равиля есть план, и если для спасения придется иметь дело с загадочным Маркусом, который, по слухам, не человек вовсе, пусть так и будет.
В тамбуре вольник остановился:
— Спрячьте оружие. Стрелять лишь в крайнем случае.
Эти слова предназначались одной лишь Марише — это она с апээсом в руках прошлась мимо будуаров, в которых испуганно затихли наложницы. Показала напоследок, кто здесь круче всех.
— А если… — попыталась возразить она.
— Никаких «если», — отрезал Равиль. — Все вопросы по мере продвижения решаю я. Вы, молодые люди, сохраняете спокойствие и молчите. Что бы ни случилось, ртов не открывать.
— Но как мы пройдем, ведь проводники, охрана, нас не пустят… — Ашот осекся, напоровшись на отблеск зеркальных линз.
Равиль молча вошел в переходник и отворил дверь в тамбур следующего вагона.
Из-за его спины Дан видел, как двое проводников — лет тридцати, на коротко стриженных черепах фуражки — отстреливаются, меняя опустевшие магазины на полные. Их коллега лежал на полу, истекая кровью. Он был еще жив — сучил ногой. Тут тяжело дышалось — пороховые газы заволокли тамбур, словно густой осенний туман. На Равиля попросту не обратили внимания, не ожидая опасности со стороны переходной площадки.
— Не останавливаться. — Равиль шагнул в следующий вагон.
Гурбан застыл на месте, чтобы не спровоцировать калужанина. Умирать не хотелось. Он перестал бояться смерти двадцать лет назад, когда своими руками отправил на тот свет сына и жену, превратившихся в агрессивных зомбаков. А сейчас, спустя годы… Что, старик, пора на покой? Отвоевал свое, отжил? Пусть молодые сами избавляют Землю от паразитов?
Типа того.
Но безумно, до слез обидно умирать сейчас, когда появился шанс всё-всё-всё исправить!..
— Ах ты паскуда, ну ты у меня!.. Ну, я тебя!.. — ярился Тельняшка, не спеша жать на спуск. Он наслаждался беспомощностью жертвы.
«Куда делся Мясник?» — тоскливо подумал Гурбан. Сейчас помощь новичка была бы очень кстати.
Рядом суетливо сновали калужские, выгружая из вагонов трупы и загружая свои пожитки. Все это сопровождалось криками, руганью и мордобоем. Каждый бандюга норовил занять местечко получше. До Гурбана и Тельняшки никому дела не было.
— Ну все, козлина, прощайся с жизнью! — Детина шагнул назад, чтобы не заляпало его, когда пуля вышибет мозги из черепа Гурбана.
Краем глаза командир чистильщиков, заметил слева стремительную фигуру, выпученные глаза и рот, открытый в хриплом дыхании. Калужанин тоже просек опасность, но было уже поздно — со свистом в его ребра ударила сталь. Это Бек пришел на помощь командиру — бежал аж от самого вагона для бедных. И он успел за миг до того, как Тельняшка нажал на спуск.
Но все-таки ТТ в руке бандита дернулся и выстрел прогремел.
Через следующий вагон пройти уже не представлялось возможным. В том хаосе, который наступил, Равиль и доставщики меньше всего интересовали калужских, никто их даже не тормознул, не поинтересовался, кто они и откуда. Бандюги спешно набивались в вагоны. Давка была такая, что у Дана трещали ребра.
— За мной. — Усиленно работая локтями, Равиль попер против течения, следом протискивались Мариша, Данила и Ашот.
— Что он делает, брат?!
— Не знаю.
Сопровождаемые проклятиями — хорошо хоть не пулями! — они выбрались из тамбура и по сварной лесенке поднялись на крышу вагона. Сюда калужские еще не додумались забраться, а ведь в пулеметных башенках хоть и дует, а все ж свежий воздух и зомбаков бояться не надо.
— Быстрее!
Они бежали по стальным, ржавым крышам, перепрыгивая с вагона на вагон.
По обе стороны от состава бесновались толпы. Бандитов и их подруг было слишком много, все в поезд никак не поместятся, и когда они поймут это, начнется бойня похлеще атаки на самоходный острог с последующей зачисткой состава.
— Не отставать!
Мариша поскользнулась, Данила подхватил ее за локоть, едва сам не оступился — так бы и рухнули
