Это последнее, что полковник услышал от старика. А потом винты завращались, стало шумно, и Гурбан захлопнул обе половинки дверей. Сидя рядами на двух диванах спиной друг к другу, в десантном отделении все замерли, ни звука. Митрич хоть и в возрасте, а пилот опытный. А вот чего ожидать от пацана, которому за минуту показали, что и как, и который впервые пытается взлететь? Угробиться так глупо не хотелось никому, и в первую очередь Самаре. Не для этого он перешел на сторону москвичей, чтобы какой-то сосунок, возомнивший себя орлом, уронил на Москву вертолет с баками, под завязку заполненными горючкой.
Похоже, Ашота посетили те же мысли:
– Зато фейерверк знатный получится.
Все нервно рассмеялись, а Мариша еще и перекричала рев движков:
– Только салют в дыму плохо видно. Надо подняться повыше – и уж там…
У Петрушевич особое чувство юмора. Ее избраннику повезло. Наверное.
Самара почувствовал, как вертолет оторвался от горизонтали и устремился подальше от земли. Все дружно выдохнули. И тут вертолет тряхнуло, и еще раз, и еще… Мариша упала на полковника, он сам едва не слетел с дивана. Выглянул в иллюминатор – вся монастырская зона превратилась в задымленные руины, над которыми тут и там лизали небо языки пламени.
Гурбан, выглянув в соседнее окошко, закрыл глаза.
– Что там? – не поднимаясь с дивана, спросил Маркус.
Командир не ответил, только покачал головой. И без слов все ясно…
Боевые действия впечатляли своими масштабами. До этого момента Самара видел войну лишь в отдельных ее проявлениях, в каких-то небольших стычках, диверсиях, но сейчас, с высоты птичьего – «крокодильего»[14] – полета картина бедствия открылась ему во всей своей неприглядной красе. В Стене зияли проломы, через которые могло пройти стадо зомбооленей в двести и более голов. Улицы Москвы то и дело подсвечивали взрывы, вспышки тотчас поглощал дым. Кое- где, особенно на юге, вовсю бушевали пожары. Если Генштаб и рассчитывал вызвать панику, используя зомби-«шахидов», то теперь уж точно своего добился. В дыму метались люди, кого-то затоптали, убитых взрывами не убирали с улиц…
Кроме Самары, лишь Гурбан и Данила интересовались происходящим внизу. Маркус, не вставая, получал сведения от командира. Профессор сидел, сложа руки на коленях. Уткнув голову в его плечо, похрапывал Ашот. Вот ведь выдержка у носатого, только забрался в вертолет – отрубился. И то верно, когда еще доведется поспать? И доведется ли вообще?.. Мариша чистила ногти кончиком специальной пилочки. Война войной, а красота должна если не спасти мир, то хотя бы сделать его приятным для глаза. Глазам Самары было приятно, а значит, Мариша свою функцию выполняла на все сто.
На севере острога передовой отряд зомби прорвал оборону москвичей. Ленинградская армия медленно, но неукротимо проникала в жилые кварталы. Правда, в том секторе острога взрывов было ничуть не меньше, чем в любом другом, так что зомбаков могла подавить собственная артиллерия – в версию о «шахидах», столь массово кончающих жизнь самоубийством, Самара больше не верил.
– Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана?.. – невесело продекламировал он отрывок из стихотворения, услышанного когда-то в детстве. Имени автора полковник не помнил. – Проще говоря, жопа полная.
– Фи. – Мариша оторвалась от ногтей. – А еще офицер.
Самара пожал плечами. Вертолет уносился прочь, оставив зомбакам Москву на уничтожение.
– А все из-за таких, как ты. – Данила зло уставился на полковника. Увиденное в остроге основательно выбило его из колеи.
– Остынь, Даня. – Лицо Гурбана казалось высеченным из гранита. Причем скульптору пришлось основательно попотеть над морщинами на лбу. – Он с нами. Он поможет.
– Чем? Отряд зомбаков доведет до Москвы? Или в спину выстрелит? Прикинь, как удобно, командир, мы ж его прямо домой доставим. Из плена – домой.
Самаре хотелось высказаться по поводу, но он счел за благо промолчать. И Мариша не вступилась за полковника, что, с одной стороны, немного обидно, а с другой – разумно. Открой она рот, и у парня точно снесет крышу. Начнет кулаками размахивать и палить из «Абакана», Отелло хренов.
«Не о том, полковник, думаешь», – мысленно одернул себя Самара.
В который раз он прикидывал, где засел Стерх. Самара-то указал Митричу адресок, который стоит навестить, а уж старик, надо надеяться, передал инфу рядовому Петрову. Второй попытки у «варягов» не будет, поэтому надо действовать наверняка. В автобусе Самара уверенно заявил, что точно знает: резиденция Стерха на площади Восстания, оттуда паук плетет паутину. Но сейчас у полковника возникли сомнения. Он вдруг вспомнил, что накануне отправки на войну его коллега и старинный товарищ получил приказ подготовить для нового жильца, випперсоны, здание по адресу: Невский проспект, 43/1. Товарищ еще возмутился – мол, какого хрена его, спеца инженерных войск, заставляют заниматься ремонтом квартир для штатских. Теперь же, прикинув что да как, Самара понял, что первоначальный маршрут надо немного – конкретно! – изменить. Во избежание. О чем он и сообщил командиру.
– Это точно? – Гурбан посмотрел на него с недоверием. Наверное, слова Данилы все-таки заставили его подумать о Самаре плохо.
Жаль, очень жаль. Но полковник не собирался из-за этого опускать руки и сдаваться.
– Да, – твердо заявил он и демонстративно уставился в иллюминатор – мол, я все сказал, а там, командир, решай сам.
И очень вовремя уставился. Самара прищурился, не веря своим глазам. А ведь нечто подобное он как раз и ожидал увидеть.
По острогу работали самоходные минометы 2С-4 «Тюльпан» – Самара насчитал внизу пять штук. Их даже не пытались замаскировать, они отлично просматривались. И то верно, немногочисленную авиацию острога уничтожили в первый же день боевых действий – мобильными ракетными комплексами «Стрела», с которыми, как выяснилось, зомбаки вполне справляются. После чего не составляло труда подвести технику к острогу на удаление в десять, а то и больше километров и начать забрасывать Москву фугасками весом почти в два центнера. И хорошо, что только фугасками, а не атомными боеприпасами с одного секретного склада в Ленинграде. То ли Резник не знал об их существовании, то ли ему хватило ума не использовать оружие, способное превратить Москву в радиоактивные руины. Впрочем, и обычные фугаски разрушат острог не менее эффективно.
Туба ближайшего миномета задралась к небу под прямым углом. К нему как раз подъехал армейский «Урал». По всему, подвезли боеприпасы. В боеукладке «Тюльпана» всего тридцать мин. По мнению Самары, этого более чем достаточно, но у министра обороны Ленинградской коммуны свое ви?дение ситуации…
Вот, значит, как. У Стерха одни игрушки – зомби «шахиды», у Резника другие – боевая техника.
Из миномета выбрался боец в танкистском шлемофоне и выволок за собой РПГ. Успел ли он выстрелить по вертушке, Самара не увидел – Ми-24, пока что вполне уверенно ведомый Петровым, унесся дальше по маршруту следования. Не совсем верному маршруту.
А через несколько километров полковник вновь обнаружил внизу нечто, достойное внимания.
Много лет назад, когда он впервые увидел эту мощь, ему показалось, что на ходовую от Т-80 какой-то шутник присобачил громадную сварную башню из броневых катаных листов. Слишком уж мала нижняя часть в сравнение с башней. Позже он узнал, что в башне САУ[15] размещаются гаубица с системой наведения и прицеливания, конвейер подачи снарядов, агрегат бортового питания, исполнительный механизм координации углов, фильтровентиляционное оборудование и система герметизации казенной части гаубицы – чтобы не потравить газами экипаж. Так что размеры самые те, иначе все не влезет. Башня, поразившая полковника, весила аж тринадцать с половиной тонн. И это не считая боекомплекта, который тянет еще на две с половиной.
В последний раз Самара видел САУ «Мста-С», будучи еще лейтенантом. В составе комиссии его отправили инспектировать военные склады, и вот там-то… Самара и подумать не мог, что когда-нибудь увидит эту технику в поле, да еще ведущую огонь по Москве. И каждый из пятидесяти снарядов, которые САУ способна выпустить, – это разрушенные дома и людские жизни.
В остроге же будут долго гадать, откуда по ним стреляют и что вообще происходит. Ведь в экипажи
