— Дружище, ты мне свою бутылочку, а я тебе всё как на духу! Это ведь честная сделка, верно, дружище?
— Говори!
…Закончив свой рассказ, Петр Егорович взял протянутую бутылку и жадно припал к горлышку. Но все, что ему досталось, — это единственная жалкая капля. Бутылка была безнадежно пуста.
— Ах ты ж!.. — В ярости Синицын запустил ее вслед человеку в шляпе. Бутылка разбилась в каком-то шаге от него.
«Дружище» даже не обернулся.
Стальной решетчатый забор с воротами и двумя калитками-арками. За забором памятник. За памятником ступеньки, трехэтажное здание с колоннами. Забор — это плохо. С ходу не прорваться…
— У новой власти все должно быть по-новому. — В мирной обстановке рядовой Петров оказался весьма разговорчивым малым. — Раньше местные шишкари руководили из Дворца съездов Верховного совета Ленинградской коммуны. Пока скажешь, язык сломаешь. А теперь — в этом, как его, в Комисса… Комисса…р-р…
Язык у Петров хоть и не был сломан, но заплетался изрядно. Выпитый алкоголь давал о себе знать.
— В Комиссариате? — пришла ему на помощь Мариша.
— Точно! В нем. В Смольном.
У здания собралось довольно много вооруженного люду, причем не галдящие да пьющие повстанцы, а бойцы регулярной армии — в форме и с командирами. К тому же, в отличие от питерских улиц, празднованием здесь и не пахло — смесь из сивухи, конопли и табака-самосада отсутствовала как явление. Зато как ужаленные сновали ординарцы, курьеры мчались с запечатанными пакетами. То и дело открывались ворота, подъезжали грузовики, из которых быстро выгружали ящики с боеприпасами, оружие и канистры то ли с водой, то ли с горючим. Чуть ли не бегом все это добро относилось в здание, грузовики спешно отбывали, чтобы освободить место следующим машинам.
— Комиссары пришли всерьез и надолго. — Рядовой Петров аж присвистнул, наблюдая за деловитой суетой.
Вход в Комиссариат охранял взвод бойцов, не меньше. И эти парни не выглядели хлюпиками, с которыми можно договориться за пару сигарет и флягу самогона. Вряд ли они пропустят проходимца в одних лишь штанах, девушку в простыне и троих не очень-то трезвых диверсантов из Москвы. Точно не пропустят.
— Что это у них там? — Маришу заинтересовал очередной грузовик, подъехавший к Комиссариату.
С виду этот армейский «Урал» ничем не отличался от прочих, что прибывали и убывали ежеминутно. Такая же мощь под капотом, такой же брезентовый тент, темно-зеленая краска на бортах… И все же его прибытие вызвало ажиотаж у революционеров, они дружно подтянулись, что ли, сосредоточились — охрана как по команде затоптала окурки и схватилась за автоматы. Грузчики из бойцов, которые привычно подскочили к «Уралу», нерешительно остановились — и вроде надо работать, но команды такой нет, зато есть команда отойти и не отсвечивать… К грузовику уже спешили воины в бронежилетах и касках. Их сопровождали рвущиеся с поводков овчарки, головы которых прикрывали кожаные шлемы.
— Очередную порцию врагов народа привезли, — предположил Ашот.
— Похоже на то, — согласился с ним Гурбан.
Послышался выстрел, еще один, и еще. Нынче-то в Питере канонадой никого не удивишь, но когда стреляют в воздух от радости, не падают замертво бойцы в брониках. А сколько раз жахнуло, столько трупов с продырявленными лицами и свалились на бегу. У одного упавшего поводок крепился к запястью, овчарка дергалась всем телом вперед, ошейник впивался ей в горло, она вытянула за собой конечность хозяина, но сдвинуть с места мертвеца не могла.
Стреляли из грузовика, из-под тента, больше неоткуда. Подтверждая догадку Дана, из кузова неуклюже выпрыгнул мужчина в «семейных» трусах и майке сплошь в алых пятнах. Руки скованы наручниками, лицо — сплошной кровоподтек. Его пытали. Мужчина держал перед собой ПМ. Пошатываясь, он шагнул к встречающим, осел на колени и из этого положения выстрелил — еще одно тело опрокинулось на спину. Пули высекали искры рядом с ним, но точно избегали его, опасались причинить вред. Мужчина еще раз нажал на спуск — и овчарку, которая таки оборвала поводок, швырнуло назад, она завизжала, пытаясь выкусить металл из-под ребер.
А потом сразу несколько очередей изрешетили стрелка с пистолетом.
Его привезли к Комиссариату, чтобы продемонстрировать народу всю полноту злодеяний предыдущей власти. Но он сумел вырваться на свободу. Пусть ненадолго, но сумел.
Что тут началось! Суета, беготня, крики, приказы… Собаки лаяли, брызгали слюной, когтили асфальт. Бойцы в бронежилетах окружили «Урал», автоматы на изготовку. Отмашка — и сразу грохот длинных очередей, прошибающих брезент. Водила выпал из кабины, пополз прочь. Его подхватили под руки, потащили в сторону…
«Варяги» поняли друг друга без слов — кинулись к зданию Комиссариата. Пока все заняты живым грузом «Урала», есть шанс прорваться внутрь. Но тут Данилу сзади схватили за локоть. А вот нельзя, нельзя подкрадываться к доставщику с тыла! Он с разворота кулаком в лицо ударил человека, позволившего себе лишнее. Чужие пальцы соскользнули с локтя, голова наглеца запрокинулась, с нее слетела шляпа.
Штатский, заметил Дан. Не вояка.
— Вы в порядке? — Он подхватил штатского, не дал ему упасть.
А потом заметил, что глаза у Мариши широко раскрыты.
Она видела то, чего не видел Дан, и лишь открыла рот, чтобы предупредить об опасности, а он уже понял, что перед ним зомбак со слизнем на затылке.
— Даня, берегись!
Ствол трофейного автомата ткнулся в лоб твари, сумевшей пробраться в острог. Палец коснулся спуска.
Но за миг до того, как пули разворотили бы ему голову, зомбак сказал:
— Даня! Сынок!
В глазах его блеснули слезы. И было еще что-то в этих глазах такое, что заставило Данилу опустить «калаш».
— Ты чего, брат, совсем уже?! — Ашот хотел прикладом садануть зомбаку в череп, но Дан перехватил его АК и прикрыл собой зомби от стволов Петрова и Гурбана, крикнул Марише, что всё в порядке, нормально всё.
Комиссариат был так близко…
— Кто ты?! — Он обернулся к зомби.
— Даня… сынок… — пробормотал тот. — Сынок…
— Не смей так говорить. — Дан отпустил автомат Ашота. — Какой я тебе сынок?
Что на него нашло? Почему не убил тварь и не дал это сделать товарищам? Дорога ведь каждая секунда, суматоха скоро закончится, и попасть в гости к комиссарам будет не так-то просто… И мало ли что зомби разговаривает! Да, такое нетипично для кровожадных монстров, но в подвалах Стерха «варяги» всякого повидали…
Дан вскинул автомат к плечу. Зомбак отшатнулся и поднял перед собой руки.
— Погоди, — остановил доставщика Гурбан. — Откуда эта падаль знает твое имя?
Дан пожал плечами. Было бы имя редким — еще ладно, а так…
— Даня, сынок, это же я, твой отец!
Захотелось выбить зомбаку зубы. Чтобы заткнулся раз и навсегда.
Отец Дана, Павел Николаевич Сташев, погиб, спасая Московский острог от полнейшего уничтожения. Он пожертвовал собой ради тысяч мирных жителей… Надо забыть о горе утраты. Надо жить. Доставщик, взор которого застилают слезы, долго не протянет, завалит задание и подведет тех, кто ему доверился, своих друзей подставит.
И вот какой-то зомби растревожил душу, ковырнул незажившую рану!..
