Тянулся голосом до звезд. Средь всякой нечисти лесной Она одна всегда со мной. И в целом мире лишь она До дна души огорчена Моею ранней сединой, Едва замеченной женой. Мы с той сосной одной судьбы: Мы оба бывшие рабы, Кому под солнцем места нет, Кому сошелся клином свет, И лишь оглянемся назад, Один и тот же видим ад. Но нам у мира на краю Вдвоем не хуже, чем в раю… И я горжусь, и я хвалюсь, Что я ветвям ее молюсь. Она родилась на скале, На той же сумрачной земле, Где столько лет в борьбе со льдом Я вспоминал свой старый дом, Уже разрушенный давно, Как было жизнью суждено. Но много лет в моих ночах Мне снился тлеющий очаг, Очаг светил, как свет звезды, Идущий медленно во льды. Звезда потухла — только свет Еще мерцал немало лет. Но свет померк, в конце концов Коснувшись голых мертвецов. И ясно стало, что звезда Давно погасла навсегда. А я — я был еще живой И в этой буре снеговой, Стирая кровь и пот с лица, Решился биться до конца. И недалек был тот конец: Нависло небо, как свинец, Над поседевшей головой, И все ж — я был еще живой. Уже зловещая метель Стелила смертную постель, Плясать готовилась пурга Над трупом павшего врага. Но, проливая мягкий свет На этот смертный зимний бред, Мне ветку бросила она — В снегу стоявшая сосна —
