кто находился внизу. Перед тем как исчезнуть в пролете окна, девица швырнула в зал сверток. Он развернулся в полете и медленно падал вниз. На полосе легкой белой ткани отчетливо читались слова: «За полную сексуальную свободу перед концом света».
Зал быстро затихал; участники заседания и потасовок торопливо расходились, зажимая платками носы и с отвращением стряхивая с волос и одежды прилипчатые бурые капли.
* * *
Агийэра журналисты перехватили, когда он пытался незаметно исчезнуть через один из служебных выходов.
— Несколько вопросов, профессор.
Агийэр шагнул было обратно, но его уже окружили плотным кольцом. Засверкали лампы- вспышки.
— Верите ли вы сами в возможность самоуничтожения нашей цивилизации, профессор?
— Так же, как и покойный профессор Траоре. Он автор наиболее пессимистической части прогноза, и я полностью разделяю его убежденность в крайней опасности нынешней ситуации.
— На чем базируются предположения профессора Траоре о термоядерных реакциях в ядре Земли?
— Прежде всего, на определенных аналогиях с энергетикой звезд. Как известно, звезды представляют собой термоядерные генераторы различных типов, способные выделять энергию на протяжении многих миллионов и миллиардов лет. При этом звезда является генератором термояда во всем своем объеме — от центра до поверхности. У большинства планет источник термоядерной энергии ограничен. Он заключен внутри планеты в виде активного ядра. Сверху ядро одето оболочками — разными у планет разных типов. Например, у Юпитера они ледяные и газовые, у нашей Земли — это атмосфера, кора, мантия.
Для Земли профессор Траоре произвел ряд сложных расчетов. Ему удалось суммировать общую энергию землетрясений, вулканизма, колебательных движений коры, тектонических процессов на глубине, наконец, тепловой поток, поступающий из недр. Генератор всех этих проявлений земной динамики может быть только термоядерным.
Иные известные нам энергетические источники исключаются: они не в состоянии объяснить количественную сторону внутренней активности Земли. Эта работа еще не опубликована, я читал ее в рукописи. Могу добавить, что Гуледу Траоре очень помогло открытие советского физика Бориса Мамырина. Мамырин недавно обнаружил поток первичного гелия, непрерывно поступающего из глубоких зон Земли. Гелий — прямой продукт ядерных преобразований, идущих в недрах. Таким образом, открытие Мамырина стало пресловутой точкой над «i» в концепции, разработанной Траоре.
— Известно ли вам, профессор, почему советская делегация отсутствовала на этой конференции?
— Нет... Приглашения были посланы. И несколько советских ученых заявили свои доклады. Но никто из них не прибыл. Может быть, государственный департамент отказал в визах.
— Еще вопрос: ваше мнение о сегодняшних инцидентах?
— Мне очень жаль, что заседание было прервано и я не имел возможности ответить на вопросы.
— Считаете ли вы, что инциденты были заранее подготовлены?
— Не хотел бы отвечать на этот вопрос...
— Говорят, что в зале находилось много ваших сторонников из «Ассоциации в защиту мира».
— Не имею чести быть членом этой Ассоциации и мало кого там знаю. Насколько я успел заметить, драки провоцировали какие-то неизвестные мне молодые люди. Студенты здешнего университета и кое-кто из молодых ученых попытались дать им отпор.
— А голая красотка под потолком?
— Это, вероятно, было подготовлено; но, думаю, не теми, кто организовывал драки.
— Знал ли кто-нибудь заранее о содержании вашего доклада, профессор?
— В общих чертах — президиум конференции. Кое-что было известно моим студентам, которым читаю факультатив по физике сверхновых.
— Позавчера вы выступали на городском митинге борцов за мир?
— Я был там вместе с профессором Траоре, но не выступал.
— А профессор Траоре?
— Он выступал...
— Позвольте, господа. Полиция. Прошу расступиться!
Кольцо журналистов, плотно сомкнутое вокруг Агийэра, распалось. Два плечистых увальня с плоскими безбровыми лицами шагнули к Агийэру. У них были одинаковые серые костюмы, белые в полоску рубашки и темные галстуки. Серые фетровые шляпы были одинаково сдвинуты на затылок.
— Профессор Освальдо Агийэр?
— Это я.
— Придется поехать с нами.
— А в чем дело?
— Шериф Джонсон хочет с вами побеседовать.
Снова засверкали лампы-вспышки.
Полицейские не возражали. Даже ухмылялись. Немного рекламы п таком деле не помешает.
Агийэр смущенно кашлянул:
— Может быть, не сейчас. Я... Я мог бы сам приехать к шерифу позднее.
— Не выйдет. — Один из полицейских потянул Агийэра за рукав. — Пошли.
И второй добавил:
— Позднее у шерифа не будет времени...
Поддерживая Агийэра под локти, они повели его к стоящей невдалеке серой машине. Вслед продолжали стрекотать кинокамеры и щелкали затворы фотоаппаратов.
* * *
В приемной шерифа пришлось долго ждать. Провожатые указали Агийэру свободное кресло; сами устроились рядом на подоконнике. Дверь в кабинет шерифа, обитая тисненой кожей, была плотно закрыта. Секретарша в больших розовых очках монотонно отвечала в ответ на телефонные звонки, что шериф Джонсон занят и никого не принимает.
— Не знаете, зачем я понадобился шерифу? — спросил Агийэр у своих провожатых.
Один молча пожал плечами, другой вытащил из кармана свернутую газету и протянул Агийэру.
— Это тут, — сказал он и щелкнул пальцем по газете, — на сегодня назначена демонстрация в центре, потом факельное шествие... Шериф опасается пожаров...
Агийэр развернул газету и увидел репортаж о митинге в защиту мира. В центре первой полосы была помещена большая фотография — Гулед Траоре во время выступления. За плечом Траоре Агийэр разглядел свое лицо.
— Значит, это, — пробормотал он, возвращая газету полицейскому, — а я подумал, что в связи с событиями в университете.
