другим без конца... Затравка — мои записные книжки. Я листаю их страницы, и корявые сухие строчки оживают. Кажется, я слышу шум океана и звенящие удары металла о металл. Это ребята соединяют звенья вышки...
15 января
Мы полным ходом собираем буровую. Новое место я выбрал на внешней восточной стороне атолла, метрах в трехстах от причала. С помощью десятка молодых муайцев, присланных «Справедливейшим», мы уже перетащили на новую площадку все оборудование и палатки лагеря. Мы живем теперь на самом берегу океана возле остова буровой. Вышка растет не по дням, а по часам. Скоро можно начинать бурение.
... Как мы все ждали этого волнующего момента! И наконец, он наступил... Питер включил двигатель. Через несколько минут буровая коронка с вчеканенными в нее алмазами впервые впилась в тело рифа Муаи. Бурение началось.
За первый день мы прошли немного — всего несколько метров. Перед заходом солнца Питер остановил двигатель, и мы подняли на поверхность первый керн — желтоватый столбик кораллового известняка — частицу тела рифа.
Торжественное событие решено было отпраздновать за «праздничным столом» — большим брезентом, разостланным прямо на чистом коралловом песке пляжа. Вокруг брезента заняли места мы вчетвером и шестеро наших коричневых помощников. Из десятерых, которые участвовали в переноске оборудования, я оставил шестерку для помощи при самом бурении. Эти шестеро показались мне наиболее умелыми и ловкими. И я не ошибся. Неделю спустя они уже работали на скважине, как заправские буровики. Одиннадцатым за нашим праздничным столом был Ку Map. Он теперь торчал возле буровой с утра до вечера.
Праздничный обед был великолепным. Его приготовил молчаливый Тоби. Теперь, сидя за столом и слушая похвалы по адресу черепахового супа, запеченных в тесто тунцов, маринованных крабов и прочих яств, Тоби лишь скромно улыбался и молча посасывал трубку.
— Ну, а как там поживает вождь Муаи, — сказал Питер, подмигивая Ку Мару. — Не выпить ли нам за его здоровье?
— Я не знает, — сказал улыбаясь Ку Map.
— Неужели он никогда не выходит из своего дома?
— Я не знает.
— Ты все знаешь, чертенок, только говорить не хочешь. Почему? Верно, вы все его очень боитесь.
— Никакой муаи не боится. Никто не боится. Я тоже, — гордо сказал Ку Map, протягивая руку за очередной горстью засахаренных орехов.
— Муаи вождь очень хороший, о-о! — на ломаном английском языке сказал Ну Ка Вонг Танну, которого мы все называли Нука — самый молодой из наших новых помощников.
— А чем он хороший? — поинтересовался Питер.
— О, — сказал Нука. — О-о! — повторил он, широко разводя руками и поднимая глаза к звездам.
— Ясно, — объявил Питер. — Святой, наверно?
— Что такой «святой»? — быстро спросил Ку Map.
— Это, ну как бы тебе объяснить, это такой, которому все молятся.
— Что такой «молятся»?
— Ну, кланяются, поднимают руки вверх и бьют лбом об землю.
— У-у, — разочарованно протянул Ку Map. — «Молятся» это очень плохо. Голова будет болеть. Нет, вождь Муаи не святой...
Один из рабочих прикрикнул на Ку Мара. Малец обиженно надул губы и замолчал.
— Что он сказал ему? — спросил я у Питера по-немецки.
— Не разобрал...
— Надо было пригласить вождя к нам на праздник, — заметил Джо.
— Сделаем это, когда кончим бурение, — пообещал я.
Ку Map тихонько захихикал в темноте.
* * *
25 января
Бурение продвигается чертовски медленно. За десять дней мы не прошли и пятидесяти метров. Риф оказался сильно кавернозным. Пока пустоты были небольшими, мы еще кое-как справлялись с ними. Но вчера буровой инструмент провалился сразу на несколько метров. Алмазная коронка вышла из строя. На ликвидацию аварии ушел целый день. Если дело пойдет так и дальше, мы не кончим скважину в установленный срок...
Помню, я тогда сказал Питеру:
— Можно подумать, что этот «Справедливейший» знает кое-что о строении рифа Муаи. Он намекал при нашей встрече, что бурить будет трудно...
Питер насмешливо глянул на меня:
— И вы, шеф!..
— Что и я?
— Готовы уверовать в его необыкновенность. Все это чепуха!
— Кроме вчерашней аварии.
— Пустяки. Теперь будем бурить осторожнее...
Питер еще не закрыл рта, как двигатель на буровой начал чихать и заглох.
Потом прибежал встревоженный Джо.
— Идите скорей. Опять!
— Что опять?
— Инструмент провалился.
На этот раз дело оказалось гораздо серьезнее. Вероятно, произошел обвал стенок каверны: буровой инструмент зажало в скважине. Мы провозились до ночи, но так и не смогли извлечь коронку на поверхность.
Весь следующий день ушел на безуспешные попытки освободить инструмент. Скважина зажала его мертвой хваткой. Мы никак не могли заставить ее приоткрыть каменные челюсти.
К вечеру третьего дня Питер, который все это время раскрывал рот лишь для замысловатых ругательств, швырнул на песок тяжелый ключ и сказал:
— Все! Я испробовал все знакомые мне штучки, шеф. Придется бросить эту скважину и начать рядом новую. Считайте эти пятьдесят метров разведкой.
— Подождем до завтра, — предложил я. — Утро вечера мудренее.
Утром я стал к станку сам. Я знал один прием, которому научился от буровиков на Аляске. Он заключался в особом раскачивании инструмента, сопряженном с резкими изменениями режима работы подъемного механизма. Способ был рискованный. Можно было разорвать буровые штанги. Но иногда он помогал.
Я расставил ребят по местам. Объяснил, что каждому делать. Восемь пар глаз впились в меня с напряженным вниманием, ожидая команд. Не было только Питера. Он считал затею бесполезной и ушел купаться.
— Включить мотор, — крикнул я. Мотор заработал.
Я легонько нажал на рычаг подъемного механизма, и, к моему величайшему изумлению, инструмент
