А.И.ШАЛИМОВ
ТАЙНА ГРЕМЯЩЕЙ РАСЩЕЛИНЫ
ТАЙНА ГРЕМЯЩЕЙ РАСЩЕЛИНЫ
Телефон звонил тихо, но настойчиво
Тумов отложил длинную нефритовую ручку с золотым пером — подарок монгольских друзей, хмуро покосился на поблескивающий никелем аппарат.
— Может, замолчит?
Телефон продолжал звонить.
Тумов с сожалением пробежал глазами последнюю фразу рукописи: «Можно утверждать, что источником нейтронного излучения Земли являются не ее недра, а атмосфера, где свободные нейтроны возникают под воздействием космических лучей. Следовательно…»
Телефон не унимался.
Тумов поморщился, сердито забарабанил пальцами по столу. Даже в воскресенье не хотят оставить в покое. Не мудрено, что работа над докторской диссертацией подвигается так медленно.
Резко отодвинул исписанные листки:
— Да… Игорь Николаевич Тумов у телефона… Откуда? Из Министерства иностранных дел?.. Гм…
Он откинулся в кресле, пригладил рыжеватые, седеющие волосы.
— Да-да, слушаю; только, признаться, не могу понять, при чем тут я…
Голос в телефонной трубке журчал монотонно, но внятно:
— Юго-западная Монголия… Заалтайская Гоби… Хребет Адж-Богдо… сорок пять градусов северной широты… девяносто пять градусов восточной долготы…
Тумов прижал трубку плечом, взял из пепельницы недокуренную сигару, щелкнул зажигалкой, затянулся. Сквозь клубы голубоватого дыма глянул в открытое настежь окно. Дождь прекратился. Тучи сваливались на северо-восток, за Москву. Над мокрыми крышами в лучах низкого уже солнца поблескивали окна высотных зданий.
Невидимый собеседник продолжал уговаривать.
— Ладно, — перебил Тумов, не выпуская изо рта сигары. — Все понял. Это срочно?.. Черт… Тогда пришлите машину. Пусть подъезжает к главному входу университета… Да, вот что! Я попробую захватить с собой приятеля. Мы вместе работали в тех местах… Геолог. Аркадий Михайлович Озеров. Он сейчас или в Москве, или на Камчатке… Нет, на Камчатку за ним не поеду. Только в Сокольники Ладно. Выхожу…
Тумов положил трубку, поднялся из-за стола, с сожалением глянул на рукопись и придавил исписанные листки тяжелым пресс-папье. Подойдя к высокому книжному шкафу, снял сверху большой глобус, осторожно перенес его на письменный стол. Между экватором и полюсом в Центральной Азии нашел нужную точку, задумчиво поскреб ее толстым пальцем.
В памяти всплыли знойные волнистые равнины, красноватое солнце в бесцветном, словно насквозь пропыленном небе, черные отполированные ветрами горы. Показалось, что он слышит однообразный шум ветра над сухими руслами рек. Струи горячих песчинок обжигают обветренное лицо…
Он зажмурился и тряхнул головой. Пустыня исчезла. За окном — крыши до самого горизонта, яркая зелень парков, сизая лента Москвы-реки.
Тумов вздохнул и принялся крутить телефонный диск.
На другом конце провода отозвался женский голос.
— Аркадия? — она замялась. — Он дома, но подойти не может. — А кто спрашивает?
Тумов рассердился:
— Что значит не может? Он необходим. Прошу передать ему трубку.
— Он сидит в ванне, — объяснила собеседница. — Это Игорь Николаевич?
— Я, — буркнул Тумов, недовольный, что его узнали. — Здравствуйте, Ирина Михайловна!
— Это не Ирина. Только вы могли не узнать меня…
— Простите, я хотел сказать, Людмила Михайловна, — смущенно пробормотал Тумов. — «Хорошо еще, что у Аркадия только две сестры, а не четыре», — подумал он, отирая пот со лба.
— Что передать Аркадию? — помолчав, спросили в телефоне.
— Постарайтесь передать ему трубку, — проворчал Тумов, косясь на часы: — Это важно и срочно… Нам надо ехать довольно далеко…
— У вас все срочно, — обиженно сказала собеседница. — Подождите немного.
Послышался треск, какие то шорохи, потом хлопнула дверь и в телефоне снова зазвучал голос Людмилы.
— Провода не хватает до ванны, к следующему разу удлиним. Аркадий через полчаса выйдет…
— Пусть вылезает немедленно и одевается, — вскипел Тумов. — Через десять минут заеду за ним. Он должен быть готов, или заберу его с собой голым! Будьте здоровы.
Не дожидаясь ответа, он бросил трубку, схватил пиджак и ринулся из комнаты.
Длинный министерский «ЗИЛ» нырнул в зеленый коридор бульвара в Сокольниках и, скрипнув тормозами, замер у подъезда десятиэтажного дома. Не успел Тумов выбраться из машины, как стеклянная дверь в подъезде распахнулась. На улицу вышел невысокий худощавый человек лет тридцати пяти, в сером
