ученого. Условия на остальных планетах Системы нам с вами превосходно известны. Нет никаких оснований предполагать там наличие жизни, тем более высокоорганизованной разумной жизни.
— Но мы еще не побывали там, профессор.
— Разумеется. Именно поэтому в своих суждениях следует оставаться на позициях науки, логики, смысла. Мы еще вернемся к этой теме после результатов машинного анализа сигналов… И пожалуйста, никаких сенсационных интервью журналистам! За последние годы 'космические утки' приняли угрожающие размеры. Нельзя опошлять науку.
За стенами радиообсерватории текла обычная жизнь… Четырехмиллиардное население планеты, разбросанное по пяти континентам и тысячам островов, жило своими большими и малыми успехами и неудачами, надеждами, планами, свершениями. Люди трудились и отдыхали, спали и бодрствовали, любили и ненавидели, готовились начать жизнь или проститься с ней… Они не сомневались в незыблемости своей колыбели. Их волновали другие вопросы: война и мир, болезни и голод, труды завтрашнего дня, проблемы будущего года. Позади была долгая история веков и поколений, а впереди — неизведанные пути будущего.
Какой путь изберут жители Мауны и куда он приведет их? Каждый путь имеет свое начало, свои опасные повороты и… свой конец. Бесконечны лишь пространство и время, и, вероятно, бесконечен разум, если это разум гуманистов — тружеников и творцов…
ПЛАНЕТА ТУМАНОВ
НА ВЫСОКОЙ ОРБИТЕ
— Выжидание, бесконечное выжидание, — раздраженно бросил Лар, кружимся на этой орбите третий месяц — и ничего… Как вы все это собираетесь объяснять после возвращения?
— Ну, до возвращения срок немалый, — Строгов осторожно вращал рукояти настройки. — Кроме того, кое-что выяснили…
— Вы, конечно, имеете в виду ионосферу… Позвольте вам напомнить, Николай Петрович, еще пять лет тому назад профессор Тумов предположил, что у Венеры должна быть именно такая ионосфера: мощеная, непроницаемая, окутывающая планету сплошной оболочкой. Он предположил это по результатам полетов ракет-зондов. Ну что же, мы подтвердили его гипотезу. Прилетели и действительно обнаружили ионосферу, не пробиваемую ни одним из доступных нам средств зондирования. А что под ионосферой, что скрывают туманы, застилающие поверхность планеты? Мы даже не смогли выяснить толщину облачного слоя. Тумов высказал свою гипотезу, не покидая Земли. Стоило лететь лишь затем, чтобы подтвердить гипотезу, высказанную пять лет тому назад на Земле!
— Не горячись, Лар. Проверка гипотез тоже входит в задачу Первой венерианской экспедиции. Разных гипотез… — Строгов умолк, внимательно вглядываясь в экран локатора, потом продолжал: — Ты прав, отражение снова от ионосферного слоя, но не от самой его поверхности, а откуда-то из глубины… Твердый орешек, эта венерианская ионосфера…
— У нас есть еще одно средство, Николай Петрович. Давно пора его использовать! Твержу второй месяц… А вы отмалчиваетесь, уходите от ответа.
— Я тебе уже говорил: надо осмотреться, прикинуть, все взвесить. Это, братец ты мой, не посадка на Луну. Да и туда не сразу сели. Нырнуть на атмосферной ракете в эту молочную муть никогда не будет поздно…
— А если опередят?
— 'Опередят', — передразнил Строгов, — кто и как, скажи на милость? Они смогут послать первую экспедицию не раньше будущего года… И, это говорю тебе я — космонавт первого класса Николай Строгов, они не рискнут на атмосферную разведку. Они стали чертовски осторожными после тех катастроф в горных районах Луны… Вот ты второй месяц морочишь мне голову полетами на малых ракетах. А где гарантия, что атмосферные ракеты не исчезнут бесследно вместе с людьми, как исчезали наши автоматические станции, как исчезли перед этим ракеты-зонды, запущенные с Земли? Ведь мы не знаем, что происходит там, в этом непроницаемом тумане…
— В атмосферной ракете полетит пилот. Не автомат, работающий по заданной программе, а живой человек… Если потребуется принять какое-то особое решение…
— Ты можешь просто не успеть… Посмотри сюда, — Строгов провел пальцем по экрану локатора, — эти обрывки спиралей — области таких ураганов, рядом с которыми земные тайфуны — майский бриз. Если они пронизывают всю толщу венерианской атмосферы, тебя закрутит, как бумажный кораблик в водовороте, и разобьет о поверхность планеты. А ты говоришь — 'особое решение'… Да если бы только ураганы… Что мы знаем об условиях атмосферного полета?
— Кое-что мы все-таки выяснили, а кое о чем догадываемся… Догадываемся, что высокие температуры, фиксированные с Земли, — это, в основном, эффект ионосферы; догадываемся по движениям облачного слоя, что планета вращается, и довольно быстро; догадываемся, что под облаками не только суша, но и океаны…
— И что там временами бывает жарковато, — проворчал начальник экспедиции, вставая из-за пульта управления.
— Быть может… Но пора начать проверку догадок, чтобы привезти на Землю не только подтверждение «земной» гипотезы Тумова.
— Повтори-ка всю программу локации, — сказал начальник, — повтори на предельной мощности излучателя. Тебя сменит Коро, а после его вахты посоветуемся…
Они собрались в центральном салоне межпланетного корабля-лаборатории первого из кораблей этого класса, запущенного с людьми в сторону Венеры. Их было четверо. Четверо, впервые совершивших межпланетный перелет такой дальности.
Теперь они кружили по экваториальной орбите на высоте трех с половиной тысяч километров над морем облаков, окутывающих планету. Каждые пять часов — новый виток. Этих витков уже тысячи. За массивными терранитовыми стенами «Землянина» — тьма и холод космоса. Тьма густо утыкана застывшими искрами звезд. Самая яркая голубая звезда — Земля. До нее сто миллионов километров. С каждым земным днем это расстояние увеличивается. Земля и Венера удаляются друг от друга. Через два земных месяца планеты снова начнут сближаться. Тогда «Землянин» отправится в обратный путь. В их распоряжении еще два месяца…
— Это и много, и ужасно мало, — говорит планетолог Коро Ференц, покачивая головой. — Я согласен с Ларом — пора начинать разведочные полеты на атмосферных ракетах.
Коро — самый молодой участник экспедиции; он на несколько месяцев моложе Лара. В день старта «Землянина» Коро исполнилось двадцать шесть лет. Двадцать пять из них он провел в родном Будапеште, а год — на Международной обсерватории «Луна-центральная» в море Ясности. Блестящая диссертация о природе лунных морей открыла Коро путь к участию в Первой венерианской экспедиции.
— Теперь ваше мнение? — начальник экспедиции Николай Петрович Строгов, хмурясь, переводит испытующий взгляд на кибернетика и физика Станислава Порецкого — главного навигатора экспедиции. В непосредственном ведении Порецкого находится вся сложнейшая электронно-вычислительная аппаратура «Землянина».
Порецкий долго молчит, подперев сплетенными пальцами подбородок. Его узкое худощавое лицо
