11
10.05.1989 г. Личный зачет
Город прогонял ночную дрему неохотно, словно его вовсе не тянуло вновь включаться в будни ударного социалистического созидания. Саша уложил все снаряжение в большую спортивную сумку и, забросив ее через плечо, неторопливо двинулся к автобусной остановке. Когда диверсант проходил мимо терпеливой очереди за молоком, в витрине гастронома отразился его искаженный силуэт. Комаров чуть придержал шаг и взглянул на собственное отражение. Ничего необычного в нем не было, однако стоявшая на противоположной стороне улицы пара милиционеров очень внимательно разглядывала раннего прохожего с подозрительно громоздкой ношей.
Лейтенант спокойно выдержал их взгляд и, по-прежнему не спеша, свернул за угол, к остановке. Следом за ним на главную улицу выехал потрепанный «жигуленок», и в его стеклах Комаров без труда рассмотрел отражение почему-то неприятно бдительных милиционеров. Они уже перебрались на Сашину сторону улицы и буквально через пару секунд должны были появиться из-за того же угла. Лейтенант резко свернул и бросился в ближайший дворик. Незнакомый город диверсант изучал так же, как местность, где его высадили, – по карте, а потому не был уверен, что двор проходной. Но времени на размышления не оставалось. Попасться милиции было просто глупо, к тому же это означало полный провал экзамена. Комаров вбежал в гулкий подъезд и быстро поднялся на последнюю лестничную площадку. Лаз на чердак был беспечно открыт. Саша взобрался под крышу и, стараясь не пугать дремлющих голубей, раскрыл свою сумку. Сейчас он был одет в обычную униформу улиц: кроссовки, потертые джинсы и простенькую куртку. Раз милиционеры встревожились, ему следовало преобразиться. Комаров вынул из сумки комплект военной формы, ботинки и кепи. В народе все это называлось «афганкой». Вывернув куртку наизнанку, Саша превратил ее в то, чем она на самом деле и являлась, – военный бушлат. Липовое удостоверение личности офицера, немного денег и командировочное предписание Комаров заготовил тайком от своих наставников. Впрочем, так же, как купил «афганку» у прапорщика с батальонного склада. Из всего снаряжения Сашу интересовал только автомат и боекомплект. Он разобрал «машинку» и рассовал ее детали по внутренним карманам, а ствольную коробку сунул за пояс. Бушлат прекрасно скрыл неровности фигуры Комарова. Боекомплект состоял всего лишь из четырех снаряженных магазинов, и с его размещением в карманах особых проблем также не возникло. Остальное снаряжение он присыпал утепляющим крышу шлаком. Конечно, в настоящих боевых условиях все Сашины ухищрения могли оказаться напрасными, но в увядающем Советском государстве стражи порядка проявляли исключительно поверхностную бдительность, и Комаров был уверен, что теперь его никто не остановит, а тем более не станет обыскивать. Разве что офицерский патруль, да и то – вряд ли. Все-таки к воинам-интернационалистам уважение питали не только граждане, но и соратники.
Все прошло как нельзя лучше. Саша приехал на вокзал и смешался с галдящей толпой разнообразных путешественников. Электричка в нужном направлении уходила через двадцать минут, и, чтобы не искушать судьбу, Комаров забрел под переходный мост. Там его было не так видно окружающим, и в то же время Саша держал в поле зрения большую часть оживших после зимней спячки и теперь убывающих на участки дачников.
– Давно из Кабула? – раздался за спиной у Комарова знакомый голос.
Саша вынул из рукава нож и обернулся, приняв боевую стойку.
– Согласно правилам зачета, я тебя поймал и обезвредил, – попытался взять Комарова на пушку охотник.
– Ты должен доказать это, завладев моим оружием, иначе придется искать инструктора, который бы подтвердил, что тебе удалось условно «застрелить» меня в спину, – ухмыляясь, ответил Саша.
– Я не буду звать посредников. – Зайнулин покачал головой. – Я ведь тоже предусмотрительный.
Он вынул из кармана пистолет и щелкнул его предохранителем.
– Ты, Комар, в курсе, что один из погнавшихся за тобой ментов скончался от ножевых ранений, а второй получил перелом основания черепа, но все же успел выстрелить в нападавшего и убил его на месте? Это я все о тебе рассказываю...
– Далековато милиционер забрел, с проломленной-то головой, – скептически заметил Саша. – Или ты притащил оба тела на вокзал?
– Зачем – притащил? – Охотник сделал вид, что удивлен. – Они сами пришли. Под моим чутким руководством. Теперь лежат вон там, за тумбой.
Комаров бросил короткий взгляд в ту сторону, куда указал Зайнулин, и увидел две пары ног в серых брюках с красным кантом, торчащих из-за какого-то большого ящика.
– Ты ненормальный, – негромко, но твердо заявил Саша, пряча нож обратно в рукав.
– А менты решат, что ты, – возразил противник и прицелился Комарову в голову.
В этот момент над самой головой Зайнулина раздался оглушительный грохот, и охотник невольно поднял взгляд вверх. Поскользнувшись, дородная румяная тетка впечатала два оцинкованных ведра с куриными яйцами прямо в стертые ступени переходного моста.
– Ой, горюшко! – завопила тетка. – На базар ведь везла!
Саша не стал слушать ее дальнейшие причитания, а воспользовался моментом и, присев как можно ниже линии огня, заблокировал левой рукой конечность Зайнулина, удерживающую пистолет, а правой нанес сильный удар противнику в пах. Охотник не успел охнуть, как Комаров выпрямился, одновременно закладывая хороший крюк правой снизу. Татарин, почти как в кино, взмахнул одновременно и руками и ногами, а затем рухнул на спину, крепко приложившись затылком к асфальту.
– Правильно падать ты так и не научился, – с осуждением проговорил Саша и, развернувшись, запрыгнул в электричку.
Несмотря на легкий нокдаун, противник не выпустил пистолет и даже начал подниматься, но в этот момент двери поезда с шипением закрылись и электричка тронулась в путь. Комаров успел разглядеть, как несколько зевак тычут пальцами в лежащие под мостом тела и к месту стычки лейтенантов бежит наряд милиции.
Саша уселся на свободное место и с облегчением вздохнул. Он прекрасно понимал, что эта схватка с Зайнулиным стала последней. Пограничник в своей борьбе за лидерство зашел слишком далеко. Настолько далеко, что обратной дороги у него теперь не было...
