Спустя примерно час наш плот попал в круг света от яркого прожектора, и мы услышали искаженный мегафоном голос:
– Эй, на плоту, держите конец…
– По-русски говорят, – удивился Ефимыч, пытаясь ухватить неверной рукой брошенный с борта корабля канат. – Чудеса в Карибском море…
– Странно другое. – Володя поймал конец первым. – То, что они к нам по-русски обращаются. Будто знают, кто мы.
– Ждите, сейчас шлюпку спустим, в нее переберетесь – поднимем. Прокатим, как на лифте… Слышите?
– Да, слышим, – ответила Анна. – А вы кто?
– Мы-то? – Человек за световой завесой усмехнулся. – Спасатели мы. Из всемирного МЧС. Слыхали о таком?
– Это где Новак министром? – вдруг спросил Волков.
– А вот чересчур любопытных нам велено не спасать. Учти на будущее. – Спасатель почему-то снова усмехнулся. – Перебирайтесь.
Рядом с плотиком плюхнулась подвешенная на тросах шлюпка. Мы перенесли в нее Алика, Таню и перебрались сами…
А дальше были два дня в корабельном лазарете и одно большое счастье. Мы выжили…»
…Игорь закрыл тетрадь и аккуратно упаковал ее в толстый полиэтиленовый пакет. О сутках после лазарета написать было нечего. Так же, как и о «двух днях счастья». Спасенных поили, кормили, лечили и не беспокоили. Куда идет корабль, сообщили только Ефимычу, поскольку он провалялся на больничной койке меньше других. Или потому, что капитан решил, что он главный в компании. Волков не возражал. Анне было и вовсе плевать. Они дрыхли двое суток самым бессовестным образом, а на третьи, узнав о новом статусе бородача, лишь пожали плечами. Игорь прислушался. Иллюминатор был открыт, и адъютант слышал все, о чем говорили на палубе. А кое-что даже видел.
– Не расстаешься? – Володя встал рядом с Ефимычем у ограждения и кивнул на его винтовку.
– Капитан разрешил…
– Куда все-таки идем? В Сидней?
– Ну. Только другим маршрутом. Атлантическим. Вчера пересекли экватор.
– Это хорошо, в южном как-то привычнее.
– И чище, – кивнул бородач. – Только все равно неспокойно. Капитан хотел проложить курс на Кейптаун, но пришла радиограмма, что туда нельзя. И в Рио нельзя. Придется пробираться в Буэнос-Айрес. Мимо бразильского заслона…
– Море большое, проберемся.
– Море-то большое, да только лоции у всех одинаковые. Все маршруты, как автодороги, на них отмечены. Перехватить нас – раз плюнуть.
– Если знать, что мы идем.
– А ты думаешь, это секрет? С навигацией до сих пор почти полный порядок. Разбомбить друг друга разбомбили, а половина спутников до сих пор в строю. Так что связь работает, системы обнаружения- оповещения тоже.
– Даже если так, кому мы нужны? Кораблик средний, не военный, даже не грузовой…
– Сейчас все всем нужны. Каждый корабль – драгоценность, а люди – либо враги, либо друзья. Первых, сам понимаешь, требуется срочно истребить или перевербовать, а вторых надо спасать от первых. Вот и получается, что мы в роли тортика с бантиком выступаем. Кто успел, тот и съел. А что корабль не военный, это вопрос сто десятый. Он раньше научным был. Потому и уцелел, что в экспедиции болтался, морские течения исследовал. А как началась заварушка, капитан в сейф залез и припасенный на этот случай конверт достал. Вскрыл, а там приказ – поступать в распоряжение Центра Спасения. Ничего тебе это название не напоминает?
– Бункер в Гольцово?
– Выходит, не бункером единым жив этот Центр. И в Гренландии его база была, и подлодки у него свои, и самолеты, и корабли научные теперь имеются. Чуешь, какой размах?
– Я это давно понял. Не пойму только, кто и с каких барышей так развернулся. Ведь, заметь, нас не только американцы атаковали, но и свои тоже. Там, в Гренландии. Выходит, неправительственная это организация, частная. Да еще международная. Не странно?
– А что тут странного? Мало ли их было, международных синдикатов да картелей или корпораций транснациональных?
– Странно, что невзлюбили ее государевы людишки. Причем по обе стороны от линии фронта.
– Тоже неудивительно. Центр Спасения, получается, на себя одеяло тянет. Перевезет выживших куда подальше, создаст колонии, армию, флот, объявит себя государством и начнет права качать. На руинах старого мира это вполне возможно. А кому это интересно? Все же хотят сами у руля остаться. Да бог с ними. Нам-то что? Главное, спасли. А куда привезут, неважно. Пристроимся, переждем, пока профессор не объявится, а там и поминай как звали.
– Мне бы твое терпение.
– А ты займись чем-нибудь. В начальники пробейся или записи веди. Для истории.
– Для чьей? – Володя усмехнулся. – Нашей весь этот бардак не пригодится, а для местной пусть местные пишут. Игорь, например.
