– Я тебя не виню, ты боец, а не особист. Я себя виню… надо было сразу его… брать. А я решил контригру организовать. Не учел, что по нынешним военным сценариям на это времени не отпущено.
Он снова закашлялся и откинул голову назад. Дышать ему было трудно. Володя придержал полковника за плечи и почувствовал под ладонью теплую липкую влагу.
– Вот тебе и слесарь с авторучкой, – негромко произнес Ефимыч. – Попадется – голову отверну, а потом живьем закопаю.
– Интересно, как это у тебя получится? – Волк горько усмехнулся. – «Не верь, не сомневайся, не жалей…» Правильно когда-то Колодяжный говорил. – Это разве он? Я думал, кто-то из литераторов.
– Неважно кто. Все равно это не точная цитата. Но в моем случае очень даже верная.
В тоннеле ухнул взрыв и послышались тяжелые удары падающих камней.
И почти одновременно произошло то, чего Волк никак не ожидал. Ефимыч, словно большой мешок, повалился прямо на полковника. Володя удивленно обернулся и увидел, что сержант держит в руках автомат с деревянным прикладом. Видимо, он свалил бородача, ударив прикладом в затылок. А еще Волк заметил, что тяжелая бронедверь дота открыта и снаружи к ней приближаются черные силуэты вражеских диверсантов.
Поднять автомат он не успел. Трое пулеметчиков вдруг покинули места у амбразур и напали почти одновременно. Первый выбил из рук Волка автомат и принялся заламывать за спину его правую руку. Второй пытался сделать то же с левой рукой. Третий находился в трех шагах впереди. За волосы Володю никто не держал, и он этим воспользовался. Он резко подогнул колени, заставив схвативших его солдат податься вниз и вперед, а затем легко кувыркнулся через голову. Солдаты на секунду потеряли равновесие и выпустили его руки, так и не успев сковать их наручниками. Третий враг также не сумел ничего сделать, поскольку в завершающей фазе своего кувырка Волков ударил его обеими ногами прямо в живот. Воин согнулся пополам и рухнул. Володя тем временем вынул нож и неожиданно, с разворота, бросил его в одного из оставшихся позади врагов. Бросок оказался удачным, и противник, хрипя, растянулся на полу. Оставшийся воин поднял Володин автомат, но Волк оказался быстрее. Он прыгнул на солдата и прижал ствол оружия к его подбородку. Палец противника уже лежал на спусковом крючке, и когда сцепившиеся враги упали на бетон, от стен дота гулко отразился одиночный выстрел. Володя вытер с лица брызги чужой крови и, подняв свой автомат, дал очередь в сторону двери. Автомат коротко стукнул и замолк. Менять магазин не было времени. Отпрыгнувший было в сторону сержант уже поднимал свое оружие, а в проеме двери появились диверсанты. Отступать было тоже некуда – подземный ход завален, а в амбразуру не пролезть. Волк выхватил пистолет, но первый ворвавшийся в дот «дельфин» опередил непобедимого капитана Джеймса на долю секунды. О железо звякнула тяжелая пуля, и пистолет отлетел в сторону. Точность была потрясающая, хотя оттого, что пуля попала в оружие, а не в руку, Володе легче не стало. Он почувствовал, что от удара конечность гудит по самое плечо, а кисть и вовсе онемела. Но сдаваться Волк и не думал. Он с разворота пнул бойца ногой в живот и почти сразу сделал подсечку сержанту. Затем ушел из просвета двери и выхватил из кармана бесшумный «ПСС».
Двое следующих диверсантов получили свое прямо в дверном проеме. Володя понимал, что от него не ждали такого серьезного сопротивления, и решил наглеть до конца, как на тринадцатом этапе игры «Максимальный урон». Он выпрыгнул из дота «рыбкой», подкатился под ноги ближайшему бойцу и снизу, из партера, расстрелял оставшиеся патроны. Теперь ему следовало сделать всего один отчаянный рывок – влево, до длинного ряда поддонов с разным техническим хламом. Каких-то пятнадцать шагов. А там – в узкий промежуток между бараками, вправо, вниз по лестнице, снова влево и по петляющей промоине высохшего ручья к центру лагеря. Вряд ли враги прорвались уже и туда.
«Низкий старт» получился удачным, но на десятом шаге по голеням ударило что-то тяжелое, металлическое. Будто кто-то сыграл в «городки», используя в качестве биты лом или автомат. Волк растянулся в пыли, и на него тут же насели сразу несколько человек.
– Лежать, сука! – прорычал один из диверсантов, прижимая коленом Володино лицо к земле. – Отплавал свое, Кук херов, аборигены на обед приглашают…
Послышался щелчок и шипение эфира.
– Жора, мы его взяли…
– Общий отход… – ответил голос из приемопередатчика.
На руках и ногах Волка защелкнулись оковы, а в шею воткнулось что-то острое – скорее всего, игла. Володя почувствовал, как тело наливается свинцовой тяжестью, а сознание тонет в глубоком, медленном водовороте непроглядной темноты. Почти такой же, как была под Зубаревкой или в том рухнувшем лифте…
…Где бродит душа во время сна? Кто знает? Является ли сном беспамятство? Тоже как посмотреть. Ясно одно: пока ты не очнулся, боли нет. Это, конечно, не совсем так. Она есть, как палящее солнце за горизонтом. Но, пока не уйдет ночь, жар светила вспоминается как что-то отвлеченное. Так и с болью. Пока она где-то за гранью реальности, ее нет. Но стоит наступить «рассвету», она возвращается.
Веки дрогнули, и сквозь щелочки между ресницами проник свет. Тусклый, желтый, явно не дневной. Но головная боль отреагировала. Она набросилась голодным зверем и впилась длинными тупыми зубами в череп. Веки сомкнулись, но это никого не обмануло. Ни боль, ни сидевшего напротив кровати человека.
– Антидот на столике…
Голос показался знакомым. Володя сосредоточился, и его едва не парализовало от нового приступа жгучей боли. Этот человек дал диверсантам команду отходить. А еще… а еще он напоминал… кого?
«…Это бесшумный пистолет…»
Точно. Георгий, федерал. Или, как их иногда называли до катастрофы, – «чекист». Помнится, Игорь, будь он неладен, просветил…
– С мышьяком? – Волк наконец пересилил себя и открыл глаза.
Да, это был он. На этот раз без Левы. А комнатка была похожа на каюту. Точно, каюта. Причем на военном корабле. Иллюминатора нет, койка, рундук и стул, явно принесенный Георгием. Габариты помещеньица: метра полтора на два с половиной, не больше.
– Пейте, – Георгий подал стакан, – сразу полегчает.
Володя не стал спорить и выпил. Полегчало не сразу, но довольно быстро. Пока проходила боль, Волк прислушался к звукам. Такие же, как на других кораблях. Подводных кораблях.
