– Неужели? – Калинин смерил его взглядом. – Быстрые какие!
– Мы тут рядом были. Ты же из Бутова едешь? Ничего подозрительного там не видел?
– Видел подозрительный «БМВ» с двумя пулевыми в дверце. Ты о нем? Стоит на Ратной, во дворе. В салоне кровь, водителя нет.
– Да? – Рустам озадачился. – Нет! Я не о том. Я о нашем деле.
– А какое у вас дело, ребятки? Я что-то в последнее время перестал улавливать. Вы с группой Островского работаете или по какой-то особой программе?
– О чем ты, разведка?! Все, как раньше!
– Ну-ка, Рустам, сядь ко мне. Вперед садись. Остальные свободны.
Парень жестом отправил экипажи по машинам, а сам покорно уселся в «Тахо» рядом с Павлом.
– Кто там у тебя? – с наигранной небрежностью спросил он у полковника и указал большим пальцем за спину.
– Эфиоп, – спокойно ответил Павел. – А ты не узнал?
– Незнакомы, – Рустам пожал плечами.
– Вахоб, ты в сознании? – Павел взглянул на раненого через зеркало. – Как самочувствие?
– Якши.
– Знаешь этого человека? – Калинин строго взглянул на Рустама. – Обернись!
– Знаю, полковник, это человек Мартова.
– Откуда знаешь?
– Он должен был деньги привезти. За сыщика.
– Рахмат, Вахоб-джан, – Калинин, не мигая, уставился на Рустама. – Что теперь скажешь?
– Ничего, – человек Мартова уставился в перспективу трассы. – Никаких денег я ему не вез.
– Потому, что сыщик жив, – Павел кивнул. – Ваха прокололся, и ты приехал, чтобы зачистить территорию.
– Это твои догадки, разведка, – Рустам высокомерно усмехнулся. – Я тебе не этот урюк, мне ты ничего не предъявишь.
– А ты меня и не интересуешь. Кто ты такой, Рустик? Пешка. По большому счету меня даже адвокат не интересует. Мне нужен тот, кто играет вами партию. Тот, кто желает использовать кризис, возникший по милости Хамелеона, в своих интересах.
– Высоко лезешь, медведь. Там улей, но там и ветки тоньше, не упади, – Рустам покачал головой.
– Я помню, что ты поэт, Рустам. – Полковник кивком указал на дверь. – Но еще – ты рядовой боец, и тебе долго не стать бригадиром. Так что оставь свои советы при себе и ступай работать, дел выше крыши. И не говори ничего Мартову, так будет лучше, поверь. Сыщик выжил, но затаился, Эфиоп от стыда тоже лег на дно. Запомнишь?
– Не перепутать бы, – Рустам скривился. – Урюка все равно найдут. Не мы, так другие.
– Это уже моя печаль, Рустик. Ступай, трудись, а в перерывах пиши тексты к шлягерам. Так от тебя пользы больше. Как там у тебя было… «Железной поступью шагая, земле отцов мы шлем привет», да? Конечно, на немецком звучит энергичнее, но и в переводе впечатляет.
– Вспомнил! – прошипел Рустам. – Еще бы марш Старой гвардии вспомнил или вообще – оду Юстиниану. Будь здоров, разведчик!
Рустам, наверное, хотел громко хлопнуть дверью, но приложил к массивной двери недостаточное усилие, и звукоизоляция поглотила хлопок. Павел покачал головой и включил «драйв».
– Талантливый парень, но лени на троих.
– Песни пишет, да? А кому?
– Кто больше заплатит. Мегазвездам в основном.
– Тогда понятно.
– Что тебе понятно?
– Почему в современных песнях плохие тексты. К деньгам нет рифмы, – Эфиоп повозился и негромко застонал. – Левая нога совсем онемела.
– Кость задета, – Павел кивнул. – Но это ерунда, Вахоб, главное – жив.
– Спасибо, полковник.
– Не за что, майор.
– Бывший, – Эфиоп снова застонал. – Ты меня спас, я не забуду.
– Лучше забудь. Подлечись, отдохни, выжди, пока все уляжется, и возвращайся к своему Ивану Палычу, понимаешь меня?
– Вербуешь?
– Нет. Конкретно твой босс меня не волнует, следить за ним тебе не придется. Но должник в преступном мире мне не помешает. Вдруг пригодишься? Согласен?
