Сыщик поднял руки.
– Постойте, мастер. Я ничего не понимаю. Что за случайность? О чем вы толкуете? Девушка тут при чем? Вы думали, что маньяк – это какой-то киллер, нанятый неизвестным конкурентом, чтобы изводить ваших людей, да? Вы устроили масштабную облаву, покрошили под горячую руку кучу народа и теперь пытаетесь объяснить свои промахи стечением обстоятельств? Хотите свалить все на Женю? Если бы она не крутилась под ногами, все прошло бы тихо и незаметно? Вам самому не смешно?
– Нет, господин Туманов, не смешно, – Чесноков, не отрывая взгляд от лица Виктора, медленно покачал головой. – Когда Островский понял, кто ваша подружка по происхождению, ему пришлось внести в поисковую операцию серьезные коррективы.
– Женя принцесса крови? – Туманов хмыкнул. – Или Женя и Островский родня?
– Ни в каком колене! – мастер поднял указательный палец и снова взял паузу. – Не ро-дня! Ни в ка-ком! Понимаете, что это значит?
– Нет, не понимаю. Хотя… это, наверное, большая редкость. Если копнуть веков на тридцать-сорок назад, скорее всего, получится, что мы все немного братья и сестры.
– Ага, вы уловили суть?
– Смутно. А почему вы разоткровенничались? Почему так сразу прониклись ко мне доверием?
– Я знаю, кто вы, вот и все.
– Выходит, вы знаете больше меня. И кто же я, по-вашему?
– Скоро и вы это узнаете. Терпение.
– Хорошо, – Туманов собрался с мыслями. – Вернемся к девице. Кроме того, что она абсолютно никто Островскому, в чем еще ее уникальность?
– Разве этого мало? Она и ее брат – это все, кто остался.
– Еще мать, – уточнил сыщик. – Они остались от кого, от малой народности или жителей какой-то местности?
– Матери больше нет, перебрала технического спирта в гараже с дружком, – спокойно, как о незначительном факте, поведал мастер. – И внебрачный сынок Жениного папаши тоже недавно отправился в лучший мир. Почил с пулей в сердце, пережив погибшего под трамваем отца всего-то на сутки. Не слышали о таком происшествии на МКАД?
– Нет, – Туманов постарался скрыть удивление. – Сынок ее папаши? Через сутки? А кто был ее отец?
– Вы еще не догадались?
– Под трамваем? Уж не… Странный ли?
– Да, Александр Храмовников.
– А внебрачный сынок это… Кощей?!
– Он самый.
– Вот ведь, «понимаешь, загогулина», – Туманов потер виски. – Жаль. И отца, и мамашу. Да и байстрюка жаль, хотя скотина был изрядная. Значит, теперь их только двое – Женя и ее брат. Понятно… то есть… все равно ничего не понятно! От какой народности остались эти двое? Последние из могикан?
– Вы сами знаете. По крайней мере – догадываетесь.
– Догадываюсь, что вы сильно их боитесь. Настолько сильно, что готовы устроить любую гадость: от охоты с помощью всех имеющихся в городе наемников до облавы с помощью подконтрольных вам бандитов и ментов, лишь бы найти и убить. – Туманова начинал бесить этот надменный взгляд и холодный тон мастера. Кем он себя мнит? Хозяином мира? Виктор постарался взять себя в руки. – Почему вы их так боитесь? Ответ связан с тем, что девица сумела оказать достойное сопротивление Островскому?
– Связан, вы правы. Ведь или она, или ее отец и братья сумели убить больше десятка наших людей, что почти невозможно, поскольку…
– Стоп! – Туманова будто ударило током. – Если вы закончите фразу, я влип. Так?
– Вы уже влипли, Виктор Алексеевич, – Чесноков снисходительно усмехнулся и махнул рукой. – И гораздо глубже, чем думаете.
– Это… – сыщик с трудом подобрал слова. – Это относится к тому, чего я о себе не знаю?
– Да, господин Туманов, и я намерен открыть вам глаза, – мастер придал лицу оттенок торжественности. – Вы – один из нас. Мы не тревожили вас, поскольку всегда полезно иметь «горячий резерв», особенно на войне, но пришло ваше время, и вот вы здесь. Вы человек Цеха, нравится вам это или нет. Вы наш боец, мобилизованный по законам военного времени.
– Идет война? – Туманов был ошарашен и соображал с трудом. – Какая еще война? В стране почти спокойно, даже на юге чаще семи раз в неделю не стреляют. О чем вы?!
– Тайная война. Невидимая и широкой общественности неизвестная.
– Между добром и злом? – Виктор растерянно усмехнулся.
– Не совсем, – мастер был предельно серьезен. – Вы напрасно иронизируете, господин Туманов. Добро и Зло тут ни при чем, наша с вами Реальность мыслит другими категориями, а уж Вечность и подавно. Но одно вам следует понять сразу – выживем или мы, или враги. Не буду убеждать вас, что мы хорошие, а наши враги плохие. У обеих сторон всего поровну. Но это не имеет значения. Гораздо важнее то, что проигравшие исчезнут, как вид.
– Как вид? – за спиной послышались шаги, и одновременно с продолжением своей возмущенной реплики Виктор обернулся. – Да какой, черт возьми, вид?!
