Я не сделал чего-то, что подтвердило бы мою избранность и уверило Врага, что я именно тот, кто ему нужен. Из этого следует, что главная задача противника противоположна моей. А какая главная задача у меня? Найти путь в Вечность? Примирить бессмертных и Хамелеонов? Стать внештатным судьей при Совете Цеха? Островский ничего толком не сказал, самому догадаться пока слабо, мало фактов. И как же быть? Не узнав, чего желает Враг, не удастся его переиграть. Так и буду отдавать ему территорию, тактическую инициативу и друзей…»
От последней мысли стало тошно. Именно так: дурно и тоскливо до предела, до спазмов в желудке и горячих слез, ручьями стекающих по холодным щекам. Туманов уткнулся лицом в траву. Минут через десять стало легче. Подкативший к горлу комок исчез, а дурнота отступила.
«Любил ли я ее? Не знаю. Наверное, не успел влюбиться. Так, на уровне сильной симпатии. Но что это меняет? Все равно она была близким мне человеком. Горько, но еще больше – обидно. Обидно, что не уберег».
Туманов вяло растер руки, плечи и, запрокинув голову, подставил лицо августовскому солнышку. Согреться – и в путь. Нет, не ловить Врага и не искать цеховых союзников. В первую очередь надо закончить текущее дело, а заодно обдумать все происходящее еще раз, более трезво. А там будет видно.
Виктор с трудом поднялся и побрел вдоль берега, внимательно изучая все проплывающие мимо коряги и осматривая прибрежные заросли камыша. Найти тело Жени стало для него принципиальным вопросом, а заодно тем самым делом, которое могло подавить эмоции.
Примерно через час Туманов вышел к запруде. Речка в этом месте разливалась вширь почти до размеров настоящей реки, но после нагромождения коряг, скрепленных илом и глиной, снова входила в свое прежнее русло, правда, при этом основательно обмелев. Поверх естественным образом образовавшейся плотины предприимчивые местные жители, скорее всего из темнеющего за ближайшими деревьями поселка, бросили мостки, по которым вполне реально было перебраться на другой берег.
«Если тело Жени не зацепилось за коряги, оно обязательно должно будет приплыть сюда. – Виктор выбрал кусок топляка на берегу и уселся, подперев руками подбородок. – Сидеть, возможно, придется долго, но время у меня есть. Много времени. Да, Враг рядом, но он не нападет, если я его не спровоцирую. Поскольку он меня просто не видит. Чует – это возможно, но не видит. Так что могу зависнуть тут хоть до конца времен. Кто-то из китайских мудрецов говорил, что, если долго сидеть на берегу, можно увидеть, как мимо проплывает труп твоего врага. – Туманов скрипнул зубами. – Хотел бы я это увидеть! Но, похоже, сегодня мне суждено увидеть совсем другую картину. Как проплывает тело друга. Хорошего друга. Даже больше, чем друга…»
Нужную полку в «холодной» расторопный белобрысый санитар отыскал в один миг. Она оказалась крайней правой в нижнем ряду. На табличке значилось время поступления, и была от руки написана фамилия. Все совпадало. Джонатан кивнул, и санитар, театрально поклонившись, выдвинул длинный металлический ящик.
– Ну? – Джонатан исподлобья взглянул на санитара.
– Чего? – тот заглянул в ящик и растерянно похлопал белесыми ресницами. – Оп-па! Покурить вышел!
– Не вижу повода для веселья, – строго сказал Вечный. – Где труп?
– Где, где… не в Караганде же, – санитар ухмыльнулся. – Где-то здесь. Куда ему деваться? Наверное, табличку перепутали. Сейчас найду. Тут у нас всего два десятка жмуров отдыхает.
Он бодро прошелся вдоль стены с ящиками, последовательно открывая все маркированные и обязательно отпуская хотя бы короткую реплику в адрес каждого из хранящихся в камерах покойников. Джонатану показалось, что процесс даже доставляет санитару удовольствие. Неясно только, что конкретно его так воодушевляло – созерцание мертвых тел или возможность сказать человеку нечто обидное без риска получить в нос. Проверив первый «этаж», санитар взялся за второй, теперь открывая все ячейки подряд. Когда он вернулся к тому месту, где стоял Джонатан, веселья у него явно поубавилось.
– Нету! – он развел руками и растерянно улыбнулся. – Был тут, я сам его паковал… и нету.
– Ну, тогда собирайся, – спокойно заявил Джонатан. – Ты паковал, с тебя и спрос.
– Почему это?! – возмутился санитар. – Может, его родным отдали! Я тут при чем? Я ни при чем! Чего сразу – собирайся?!
– Родным? Без вскрытия? – Джонатан навис над санитаром живой скалой, и тот невольно втянул голову в плечи. – Разве можно отдавать без вскрытия тело с пулей в башке? Это же криминал.
– Ну а я при чем?! – Санитара затрясло. – Это врача прокол! Его вяжите, а мое дело телячье – принеси, подай, пошел на…
– Стоп! – Джонатан поднял руку. – Угомонись. Скажешь, кто забрал тело, – отпущу на все четыре стороны, а будешь и дальше дуру гнать – закрою вместе с доктором. Все понятно?
– Я не при делах, гражданин начальник, вот вам крест! – санитар перекрестился явно впервые в жизни – слева направо. – Чтоб мне на полку лечь вместо жмура сбежавшего!
– Сбежавшего? – Джонатана вдруг ощутимо кольнуло некое предчувствие. Он взглянул на часы, затем схватил санитара за лацканы халата и резко прижал к стене. – Слушай сюда, некрофил вонючий. Сейчас половина первого. У вас обед, да?
– Да, – сдавленно прохрипел санитар. – С часу обычно.
– Пойдешь обедать прямо сейчас и не вернешься сюда до трех, понял? Если доктор вскрытие надумает делать…
– Не раньше чем завтра, – хрипло перебил санитар. – Сегодня у него еще четыре жмура на очереди. А он один, остальные доктора в отпуске. Зашивается.
– Вот и отлично. Значит, вообще до завтра эту ячейку не открывать, ясно? Ни под каким предлогом, никому.
– А если ваши сюда… заглянут.
– Наши не заглянут. – Джонатан отпустил санитара и тот, потирая шею, сполз по стенке. – А заглянут менты, скажешь, что ФСБ ящик опечатало.
– А вы опечатаете?
– Нет. Но ты скажешь именно так, если хочешь выбраться сухим из воды. Вот тебе на обед.
Он бросил санитару крупную купюру и отряхнул руки, будто от грязи.
– Благодарствуйте, – санитар торопливо спрятал деньги в карман.
– Раскроешь рот до завтра – считай… жмур, – напоследок предупредил Джонатан.
– У, – санитар вытянул губы и зажал их сразу всеми пальцами.
– Паяц-извращенец… Тупиковая ветвь – люди. Вид без будущего, – Джонатан покачал головой и вышел из «холодной».
Джонатана почти не удивило, что в морге не оказалось тела. В новых обстоятельствах и следовало ожидать чего-то подобного. Пружина нового противостояния закручивалась все туже, и тот, кто крутил заводной ключик, пока не собирался комментировать происходящее, предоставляя бескрайний простор для фантазии всем желающим поразмыслить на эту тему.
«А вот когда пружина разожмется, увернуться сумеет лишь тот, кто угадал направление удара. Остальным придется несладко».
Джонатан забрался в свой «Тахо», запустил двигатель, но с места не тронулся. Уколовшее в «холодной» предчувствие озарения никак не давало сосредоточиться на чем-то, кроме размышлений о растущем, как снежный ком, сгустке странных обстоятельств.
«Допустим, наш новый враг выкрал тело Хамелеона, чтобы сбить Цех с толку. Но зачем ему было вообще убивать потенциального союзника? Разумнее было бы продолжить прежнюю игру, используя Хамелеона как марионетку. Ведь этот парень был весьма неплох. Столько Вечных за несколько месяцев не удавалось уничтожить ни одному Хамелеону в истории. В чем же тут подвох? Имеется, конечно, вариант номер два: Хамелеон и есть Враг, и он зачем-то сымитировал свою смерть. Помнится, по части фокусов Храмовников-младший был подкован весьма неплохо. Особенно по части маскировки. И невидимкой мог стать, и запах заблокировать, и своим инстинктом гнева более-менее умел управлять. Мог выдумать и новую хитрость, почему нет? Только зачем? Чтобы обмануть Цех? Но ведь мы и так потеряли его из вида. Боялся, что все равно найдем? Но тогда ему следовало продумать операцию хотя бы на пару шагов вперед.
