койкой. От предложенной Лорой воды он отказался, но не преминул подмигнуть симпатичной сестричке…»
…Анжела просматривала запись не в первый раз, и этот момент не в первый же раз вызвал у нее раздражение. Нет, никаких претензий! Чжен — свободный человек, и вообще… но было все-таки неприятно…
«… — Допустим, все так и есть, — после нескольких минут раздумий сказал Чжен. — Что вы собираетесь сделать со мной по завершении эксперимента? Отпускать на все четыре стороны единственного и неповторимого киборга-первопроходца будет слишком расточительно. Отправите меня в дальнюю разведку под контролем Гельмута и Фрица?
— Варианты дальнейшей деятельности вам предложит правительство. Наша компетенция заканчивается, как только государственная комиссия одобрит результаты эксперимента. Мы лишь оставим себе технологии и права на модификацию. Ну и, конечно, корешок вашего страхового полиса. Ведь если вы заболеете или случится неисправность в вашей, простите, „начинке“, вряд ли кто-нибудь возьмется это исправить.
— Права и технологии, — повторил Чжен. — Очень интересно. А еще, вероятно, запасной пульт управления. Когда начнется последний этап?
— Когда вы будете готовы. Дня через три-четыре.
— Зачем же столько ждать? Ах да, „нейронные связи“, будь они неладны…
— Совершенно верно. Но я не дам вам заскучать, любезный Чжен.
— Лучше поручите эту миссию Лоре.
— Само собой. — Штейнбок усмехнулся. — Но в основное время вы займетесь кое-чем более содержательным, чем плотские утехи.
— Я бы попросила, профессор! — Лора вспыхнула, но тут же остыла. — Простите.
— Прощаю. — Штейнбок смерил медсестру холодным взглядом. — В первый и последний раз.
Перехватив этот взгляд, Чжен удивленно выгнул бровь. Он впервые видел Штейнбока таким суровым. С ним-то профессор был всегда мягким и дружелюбным. Даже когда подставлял „под раздачу“.
— Вот список того, что тебе предстоит изучить, — как бы сглаживая ситуацию, вновь вступил в разговор Людвиг. — Что бы в итоге ни стало основной профессией для новой личности, оставшееся за скобками лишним не будет.
— Программирование, — прочитал вслух Чжен. — Хорошее дело, только абсолютно неинтересное. Военное искусство… то же самое. Новейшая история и экономика? Это вообще скукота. Теория современного искусства? Дизайн? Вы издеваетесь?
— Еще физика искривленных пространств и астронавигация, — с ухмылкой подсказал Людвиг. — Такому умнику, как ты, материала ровно на три дня. Или что, слабо?
— Не на того нарвался. — Чжен подтвердил реплику неприличным жестом.
— Включите в список этикет и немецкий язык, — приказал помощнику Штейнбок.
— Я перегреюсь, профессор! — запротестовал Чжен. — Зачем мне немецкий? Разве в дальнем космосе будет мало „космического триязычья“?!
— Еще испанский и французский, — добавил Штейнбок. — Английский, китайский и русский используются в качестве „триязычья“ лишь в более-менее приличных областях освоенного пространства, там, где федеральные чиновники имеют хоть какую-то власть. Дальше Грации, уж поверьте, Чжен, вас не поймут, если вы не добавите в свою речь хотя бы сотни немецких и трех сотен испанских слов. Первопроходцы — народ простой и суровый. Тех, кого они не понимают, они уничтожают на месте. А французский вам для комплекта. Скажите спасибо, что не добавил суахили и хинди.
— Спасибо! Лора, извини. — Чжен взглянул на сиделку с сожалением. — Шоу отменяется. У меня намечаются „месячные“.
— Идиот, — едва слышно процедила медсестра и обиженно отвернулась.
— Ваш доступ к текстам и обучающим записям активирован. — Профессор подвинул по столу банку со странной надписью „изомероник“. — Это вам вместо кофе. Экзамены по всем темам устроим перед началом четвертого этапа.
— И если я их завалю… — Чжен вопросительно уставился на профессора.
— Не завалите. — Штейнбок рассмеялся. — Это ведь ваши деньги. Хотя бы один прокол, и вы останетесь ни с чем. Контракт есть контракт, верно?
— Я знал, что вы сукин сын, профессор, — с такой же радостной улыбкой ответил Чжен. — Слишком мягко стелете.
— А вы думали, я расстанусь со своими деньгами без боя? — Штейнбок встал и протянул Чжену руку. — До завтра, герр Линфань. Надеюсь, завтра мы сможем поговорить о чем-нибудь вроде экономических показателей начала века или о новейших данных по структуре вещества темного гало нашей Галактики. На немецком языке. Да?
— Посмотрим. — Чжен хлопнул по ладони. — Будет день, будет пища…»
…На следующий день они действительно поговорили о многом и действительно на ломаном немецком. У Анжелы не было записи, но она знала это точно. Учитывая, что Чжен не имел склонностей ни к одному из предложенных Штейнбоком направлений, в том числе к языкам, результаты были более чем хорошими. И это при условии, что Чжен не бросался с головой в омут знаний, не прилагал титанических усилий, чтобы проникнуть за горизонты новых профессий, и вообще, штудировал материалы с ленцой и прохладцей в перерывах между кувырканиями в постели с Лорой. А немецкий, стыдно сказать, Чжену вообще «преподала» сиделка, страстно нашептывая всякий бред, пока изобретательный и неутомимый любовник трудился над уничтожением ее морального облика.
Тем не менее профессора уровень знаний Линфаня вполне устроил. Ближе к вечеру, изрядно утомившись от околонаучных бесед с пациентом, он пожелал Чжену дальнейших успехов и отправился к себе, а Линфань, естественно, снова запрыгнул в койку к Лоре и…
Ровно через сутки он сумел произвести на Штейнбока неизгладимое впечатление безупречным немецким, почти отличным испанским, глубокими познаниями в программировании и физике, несколькими шикарными дизайнерскими проектами собственной разработки и так далее и тому подобное. Профессор и его команда были просто в шоке от таких результатов.
Вот с того момента, когда закончилось бурное обсуждение успехов модификанта, и начиналась запись номер два, от третьего декабря 2196 года…
«… — Может быть, знания по одной из специальностей стоит углубить сразу? — предложил Людвиг.
— Нет, — усевшись в любимое кожаное кресло за письменным столом в своем кабинете, сказал профессор. — Окончательный выбор будет сделан, когда мы определимся с оптимальной личностной матрицей и внешностью нового Чжена. Скорость, с которой он усваивает знания и умения, невероятна, качество обучения тоже на высоте, так что, кем бы мы ни сделали его в дальнейшем, он будет высококлассным специалистом. И, заметьте, Людвиг, все его знания придут в новую личность из „прошлой жизни“. То есть даже при большом желании он не сумеет вспомнить и проболтаться, где научился всему, что умеет. Прикрытие идеальное. Такую агентуру будет счастлива заиметь любая разведка за любые деньги.
— И вряд ли переплатит. — Людвиг кивнул. — Нам бы не продешевить.
— Я и не собираюсь. — Штейнбок поиграл автоматическим карандашом и загадочно усмехнулся. — Разве вы не заметили, Людвиг, что проект „Хартманн“ подходит к завершению? То есть он будет реализован на год раньше намеченного срока. Понимаете, что это значит?
— У нас год форы. — Доктор поднял взгляд к потолку. — И это значит… мы можем использовать Чжена в своих целях целый год или… просто не предъявлять его никому и наделать еще два десятка таких „Чженов“.
— В точку, Людвиг! — Штейнбок прицелился в помощника карандашом. — В обстановке, когда
