группировок. Это во-первых. Вы не сделаете и шагу, как вас либо убьют, либо схватят и пожизненно упекут в столь мрачные подвалы, что вы даже не можете себе представить. Это во-вторых. Ну и третье – вы опасны для общества, господин Барков. Я бы даже сказал – для цивилизации. А потому я не могу вас отпустить и, чтобы уберечь вас от вышеупомянутых подвалов, буду использовать все доступные средства и приемы. В том числе запрещенные…»
Вот так. На голову Баркову словно вылили ведро колодезной водицы. Чтобы осмыслить столь неожиданную информацию, Саше потребовалось минут сорок. Как раз столько, сколько машина ехала до вертолетной площадки. Так что беседа продолжилась уже на борту вертушки. Той самой, расписной, за штурвалом которой сидел внешне флегматичный и рыжий до неприличия пилот по имени Денис.
– Отбился от аэрополиции? – усмехнулся Владислав Валерьевич.
– А-а… – Пилот сплюнул в открытую дверь. – Это с «черным» пришлось пободаться, а с полицейскими разговор вышел, как обычно, короткий… Сошлись на четырех сотнях. По сто на брата.
– Однако тарифы у них, – неискренне возмутился Седой. – На пятую базу, Денис.
– Как скажете…
Владислав Валерьевич жестом поторопил спутников, и бывшие пассажиры сгинувшего в пламени минивэна спешно пересели в геликоптер. Вот именно в этот момент Саша впервые подумал об «избирательной несостоятельности» спутниковой следящей сети. Климов, конечно, мог сотрясать воздух расхожими фразами и стишками насчет «всевидящего «невода», но Владиславу Валерьевичу определенно кто-то выдал карт-бланш, и последствий наблюдения с орбиты он опасался не больше, чем дождя в Сахаре. Кем он был так облагодетельствован, оставалось гадать. Возможно, кем-то из «Networld inc.» или Федеральной службы безопасности. Однако это же наводило и на «смежные» размышления. Например, о воздушном захвате. Если «нэвод» нэ видэл» – получается, его устроили люди из той же конторы, которую представлял Седой? Или «невидимость» как современная индульгенция выкуплена не только Владиславом Валерьевичем и его компанией? Пока нет ответов хотя бы на эти два вопроса, доверять Седому следует по самому минимуму. Да, от него сейчас зависит судьба Сашиной семьи, и придется с этим смириться. Насчет угрозы для жизни он, похоже, тоже прав. За сегодняшний день в сторону Баркова было сделано столько выстрелов, сколько не слышал за всю свою жизнь худший пианист в салуне на Диком Западе. Но опасность господина Баркова для общества – это уж слишком! В чем она, эта опасность?
Вертушка неторопливо, словно большой шмель, поднялась в воздух и взяла направление на юго- восток.
– Я все понимаю, но… – тщательно подбирая слова, сказал Саша.
– Что? – Седой чуть подался вперед и выгнул дугой одну бровь. – Не слышу, шумно!
– Я говорю, мне почти все понятно, но объясните, в чем заключается моя опасность для общества?! – повысил голос Саша. – Я что, прокаженный?!
– Нет, конечно! Вы здоровы, но… обладаете несколько необычным талантом. Если использовать его бесконтрольно или, не дай бог, со злым умыслом, нам всем придется очень туго.
– Какой еще талант?! Я, кроме «смайлика», ничего не нарисую при всем желании, музыкального слуха у меня тоже нет, и стихи я не пишу.
Владислав Валерьевич уже набрал воздуха, чтобы ответить, но его прервал сигнал смарта. Судя по выбранной машинкой мелодии, вызов был из разряда срочных. Седой коснулся едва заметной серебристой точки на мочке уха, включив таким образом миниатюрную гарнитуру. Выслушав сообщение, он что-то неразборчиво пробурчал в ответ и повернулся к пилоту.
– Денис, вводная меняется! Складывайся, летим домой!
– Горючки маловато, – с сомнением сказал Денис.
– В переводе это означает – полный бак?
– Три четверти.
– Хватит?
– Должно.
– Что же ты тогда ворчишь? – Владислав Валерьевич похлопал его по плечу, развернулся к спутникам и указал на ремни безопасности. – Пристегнитесь! Трансформация дело такое…
Какое дело эта загадочная «трансформация», Барков осознал, лишь когда вертушка вдруг дернулась и пошла вперед и вверх с ощутимым ускорением. Саша перевел взгляд на иллюминатор. За ним неслись клочья рваного тумана. Вернее, облаков. Получалось, что машина вышла из воздушного коридора для геликоптеров и поднялась на высоты для малой реактивной авиации. Барков не особенно интересовался новинками авиапромышленности, но дайджесты технических новостей просматривал регулярно. В них не было ни слова о вертолетах-трансформерах. Саша прильнул к стеклу и попытался взглянуть вверх. Так и есть – вертушка убрала лопасти и обзавелась короткими крыльями. Потому и мчалась теперь вдвое, а то и втрое быстрее, чем пять минут назад. И как ни странно, почти не шумела. Возможно, потому, что двигатели теперь работали где-то в хвосте машины, а не над головами пассажиров. А быть может, дело было в конструкции этих двигателей.
– Чудеса, – вырвалось у Баркова. – Только в кино такое видел.
– Прогресс шагает не по одному лишь компьютерному уровню техносферы, – вмешался Климов, до последнего момента увлеченный какой-то беседой с расслабившейся после сумасшедших гонок Ольгой.
– Верно, – кивнул Седой. – Через час будем в Москве.
Саша недоверчиво покачал головой.
– Вы, ребята, не из ФСБ. Слишком круто экипированы для государевых людей.
– А разве я выдавал себя за чекиста? – удивился Владислав Валерьевич.
– Нет, – согласился Барков. – Просто сказали, что вы – меньшее из зол.
– Вот именно так и никак иначе. А Вася и Ольга вообще промолчали.
