4
– Агент Бляйман докладывает: капитан Безногий в компании двух подозрительных типов прибыл на Лохудринск, – выдал Сбондин как по бумажке.
– Выкрутился, значит? – Бандерский удовлетворенно хмыкнул. – Что я вам говорил?! И чем он там занимается? Впрочем, можете не отвечать. Естественно – пьет.
– Так точно. И это меня тревожит. Дело в том, что критические дозы алкоголя могут растормозить его память. Поставленные прибором «МКМ-1» блоки не рассчитаны на большую вино-водочную нагрузку.
– Ну и пусть вспоминает, – Бандерский удивленно поднял брови. – Что в этом плохого?
– Лучше бы он по-прежнему считал, что его память стер Злюхин. Это могло бы спровоцировать между ними новый конфликт. Чем больше неприятностей, тем больше шансов, что Яков сорвется…
– Да, да, я помню. Однако что мы можем сделать?
– Пока мы можем лишь наблюдать и ждать удобного случая. Злюхин пребывает сейчас в легком шоке. Он потерял очередное прибыльное предприятие, и снова по милости Зигфрида. Я уверен, что, как только Яков выйдет из прострации, он затеет очередную аферу, и тогда мы снова подсунем ему капитана. Тут уж Злюхин не выдержит.
– Вы уверены?
– Почти. Все равно иного выхода нет.
– Хорошо, действуйте. Но осторожно. Этот Безногий, оказывается, еще тот субчик. Если он решит, что мы ему… не совсем друзья, все, что предназначалось Злюхину, полетит в нас. И это будут, прямо скажем, не розы или лавры…
– А про меня ты все помнишь? – с затаенной надеждой на ответ «нет» спросил Сема Пережевалкин.
За укромным столиком в его кабаке собрался своего рода «военный совет». Потягивая водку, здесь сидели Зигфрид, Професор, Курдюк с Зинкой Пропастью на коленях, сам Сема и его приятель доктор Пофиговский – главный специалист Лохудринска по абортам, венерическим болезням и циррозу печени.
– Помню, Сема, ты мне еще сотню малахаев должен, – печально ответил Зигфрид.
– Девяносто два, – вздохнул Пережевалкин.
– Фрагментарное выпадение памяти, – многозначительно взглянув на собравшихся, поставил диагноз Пофиговский.
– Как такое может произойти? – солидно, как ученый ученого спросил Професор. – Ведь если это послетравматическая потеря памяти, он все подряд должен забыть. Так?
– Посттравматическая амнезия, – доктор насладился звучанием умного словосочетания, – многообразна…
Зигфрид, восхищенный эрудицией Пофиговского, подлил ему еще водки. Доктор благосклонно кивнул и выпил, буркнув, как и положено врачу, «за ваше здоровье» (вроде как пожертвовал своим ради здоровья ближнего).
– Ты помнишь, чем тебя били? – уточнил Сема.
– Я вообще ничего такого не помню, – неуверенно ответил Зигфрид. – И синяков нет.
– Как же тогда эта… амено… зия? – удивилась Зинка.
– Вот и я говорю – как? – поддержал ее Професор.
– Значит, амнезия уважаемого капитана имеет иную этиологию, – снова блеснул доктор. – Давайте, сударь, проведем простейший тест…
– Давайте, – поспешно согласился Безногий, наливая ему еще полстакана.
– Год вашего рождения?
– Двадцать четыре два ноля.
– Девичья фамилия матери?
– Безрукова.
– А отец, стало быть, Безногий? Семейка… – ухмыльнулся Курдюк, за что тут же получил тычок в зубы от Зинки.
– Какого числа вы улетели с Лохудринска?
– Седьмого апреля.
– А прибыли на Бастманч?
– Девятого.
– Где вы были восьмого с девяти до одиннадцати?
– На Смердяево.
– Сколько причалов на астероиде Смердяево?
– Один…
– Шесть! – возразил Курдюк.
Зинка хотела снова шлепнуть его по жирным губам, но толстяк перехватил ее руку и преданно
