сильный ветер с пылью, они потерпели поражение. После этого Святослав созвал совет командиров, описал им невеселую картину: «А Русска земля далече, а печенези с нами ратни, а кто нам поможет?…» Решили вступить в переговоры о мире.
Цимисхий принял предложение с нескрываемым облегчением. Его армия понесла огромные потери. А вдруг князь получит помощь с родины или от венгров? С русской стороны переговоры возглавил Свенельд, с византийской — глава дипломатического ведомства епископ Феофил. Святослав согласился уйти из Болгарии. Но греки подтвердили выплату «субсидий», признали выход Руси к морю, князь сохранял «Боспор Киммерийский» — завоеванные у хазар Керчь и Тамань. Император обязался свободно пропустить русичей домой, снабдить хлебом на дорогу и договориться с печенегами, чтобы не нападали на них. Напоследок, по просьбе князя, состоялась его личная встреча с Цимисхием. Византийцы прибыли пышной, разнаряженной свитой. Святослав — на лодке, греб наряду с простыми воинами.
О чем они говорили с царем? Греки уклончиво сообщают, что «о мире». Хотя мир каждый из них представлял по-своему. Русские рассуждали: «Ведь они обязались уже платить дань, того с нас и хватит. Если же перестанут нам дань платить, то снова из Руси, собрав множество воинов, пойдем на Царьград». Цимисхий не хуже их понимал, что Святослав может вернуться. Конечно, императору было не трудно отдать приказ, чтобы на обратном пути князя перехватили огненосные корабли. Но зачем? На Руси узнают, будут мстить. Лучше — чужими руками. К печенегам поехало посольство епископа Феофила. Как будто, во исполнение договора. Обеспечить, чтобы степняки пропустили Святослава. Но фактически оно оповестило — русских осталось мало, они везут несметную добычу. Обрадованные печенеги не скрывали, что обязательно нападут. Сообщать об этом князю греки, разумеется, не стали [122]…
Русичи плыли на родину. Свенельда с конной дружиной Святослав отправил степным путем. А сам он считал себя не вправе бросить пеших ратников, раненых, больных. В лодках князь вез огромные трофеи, деньги для семей погибших. Был уверен, что греки выполнили обещание и договорились с печенегами. Начали подниматься по Днепру, и лишь тут обнаружили — возле речных порогов поджидают орды степняков. У поредевших отрядов шансов пробиться не было. Пришлось возвращаться к устью реки. Зазимовали на Белобережье — Кинбурнской косе, в рыбачьих землянках. Место голое, неуютное, продуваемое всеми ветрами. «И не стало у них еды, и был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову». Можно было отчалить, уйти в Керчь. Но на море бушевали зимние штормы, а Святослав ждал помощи из Киева. Свенельд уже должен был добраться туда, организовать подмогу.
Кто же мог предугадать, что воевода… предал. Он давно чувствовал себя обделенным, копил обиду. 27 лет назад он целился стать регентом при малолетнем Святославе, да не обломилось, Ольга не допустила. Сейчас в Киеве сидел 10—11-летний Ярополк. Свенельд нашел единомышленников среди бояр: при мальчике-князе они привыкли хозяйничать в Киеве, а вернется Святослав — будет держать их в узде. А Ярополка воевода захватил под свое влияние. Он произвел тихий переворот. Народ оставался в неведении. Чтобы настроить подданных нужным образом, Свенельд и его приспешники стали распространять клевету, будто князь в страшном гневе собирается покарать киевлян, перебить христиан, разорить церкви — хотя Святослав не делал этого даже во время войны в Болгарии. Кстати, главный мастер византийских дипломатических интриг епископ Феофил вел переговоры не с кем иным, как со Свенельдом. А потом поехал к печенегам… Случайное ли совпадение? Ох, не верится в такие случайности.
Русские воины бедствовали на Белобережье, умирали от болезней, а помощи не было. По весне, измученные и ослабевшие, решили идти на прорыв. Все еще надеялись, что теперь-то киевляне ударят навстречу, расчистят путь. Нет, не было киевлян. Свенельд и Ярополк не прислали их. А печенеги схитрили. Сделали вид, будто отступили от порогов, а то как бы и впрямь Святослав не ушел по морю к другим берегам. Но когда русичи разгрузили ладьи и стали перетаскивать их волоком в обход порогов, налетело вражье воинство. Здесь и была последняя отчаянная рубка Святослава Игоревича. В ней сложили буйны головы и сам князь, и все его верные соратники. Из черепа великого воителя печенежский вождь Куря сделал чашу. Бахвалясь, пил из нее. Но мертвые сраму не имут. Срам достался на долю живых изменников.
38. ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ВЛАДИМИР КРАСНО СОЛНЫШКО
Когда Святослав Игоревич уезжал в Болгарию, он не назначал себе преемника. Он сам оставался властителем Руси, только перенес столицу на Дунай. А троих сыновей поставил всего лишь удельными князьями, они подчинялись отцу. Тот факт, что Ярополк правил в Киеве, вовсе не означал, что он является наследником. В данное время на Руси вообще не было однозначных правил о наследовании престола. Система передачи власти от отца к старшему сыну еще не утвердилась — и не скоро утвердится, ее будет вводить через 80 лет Ярослав Мудрый, да и то с оговорками, станет придумывать сложную «лествицу», чтобы и старший правил, и младших не обделить. А если руководствоваться старыми правилами минората, то «двор отеческий всегда без раздела принадлежит меньшему сыну». Наследником следовало признать младшего из законных сыновей, Олега. Он, кстати, носил тронное имя правителя, Хельги.
В любом случае, Ярополк оказался узурпатором, да еще и отцеубийцей. Свенельд и киевская верхушка, захватившие власть от его имени, не могли претендовать ни на какую «законность». Самым весомым обоснованием их власти служили копья свенельдовой дружины. Братья Ярополка тоже не доросли до самостоятельных решений, Олегу исполнилось лет 9—10, Владимиру и того меньше. Но приставленные к ним бояре киевского правительства не признали. Переворот не одобрил и простой народ, в его памяти Святослав остался эпическим героем, победителем хазар и греков. В результате Русь раскололась. Западные и северные земли приняли сторону Олега. Ему подчинился и брат Владимир — то есть, его опекун Добрыня и новгородцы, чью позицию символизировал Владимир. За Ярополком остались области полян и северян, а вятичи просто отпали от Руси.
Ну а главный выигрыш достался на долю… Византии. Теперь русских можно было не опасаться, и Цимисхий завершил «освобождение» Восточной Болгарии. Ее капитально обчистили, города оккупировали. Памятники старины, напоминавшие о былых победах болгар, были варварски уничтожены (например, колонны в честь царя Симеона разбили на такие мелкие кусочки, что археологи сумели прочитать лишь несколько надписей [144]). В Константинополе Цимисхий справил пышный триумф. На колесницах везли награбленные богатства, почитаемые болгарские иконы, святыни. Перед столичными жителями провели недавних «друзей» и союзников, царя Бориса и его брата Романа. Борис униженно сложил с себя корону, царскую одежду и обувь. Ему дали второсортную должность при императорском дворе. А Романа издевательски оскопили. Обещали женить на греческой царевне? Ну, попробуй…
Восточная Болгария была присоединена к империи, превратилась в византийскую провинцию. Суверенитет сохранила лишь отделившаяся Западная Болгария. И уж она-то о дружбе с Константинополем даже слышать не желала — видела, чем это кончилось для восточных собратьев. На ее территории остался центр Болгарской церкви, Охридская патриархия. Могли ли понравиться национальному духовенству осквернение храмов и разграбление святынь? А правитель Западной Болгарии Самуил после низложения Бориса получил возможность официально принять титул царя и объявил войну императору.
Греки позаботились и о том, чтобы перекрыть русским выходы к морю. Вопреки договору со Святославом, признавшему «Боспор Киммерийский» владением Руси, византийские власти позволили иудейским купцам возродить свое государство на Тамани и в Керчи. Новый Хазарский каганат был лишь обломком старого. Уничтоженная держава так и не воскресла — остатки населения Итиля отдались под покровительство шаха Хорезма, остатки населения Семендера — под власть шаха Ширвана. Но евреи не теряли надежды, что Таманско-крымская Хазария станет ростком, который со временем наберет прежнюю силу, расползется во все стороны цепкими корнями и побегами.
Поживиться за счет Руси не отказались и другие ее соседи. Польский король Мечислав захватил западные районы нынешней Украины. Ожила Волжская Болгария. Она тоже сочла себя наследницей Хазарии. Высылала конные отряды, речные флотилии по Оке, Волге, Клязьме. Подчинила Муром, земли мещеряков и мерян. Защитить далекие окраины было некому. Князьям и их советникам хватало иных забот.
В Киеве Свенельд добился того, о чем давно мечтал. Стал полновластным временщиком при Ярополке.
