тоже сперва потребовал лишь Судетскую область. Но отдать Карельский перешеек с 'линией Маннергейма' значило бы примерно то же, что отдать мощные укрепления в Судетах. Согласись на это финны, остальная их территория могла быть захвачена мгновенно и в любой подходящий момент — как Чехословакия. На этом примере нетрудно увидеть и то, как развивались бы чешские события, не будь Мюнхена — несмотря на неравенство сил, немцы обломали бы зубы точно так же, как советские войска в Финляндии.
Очередной толчок к будущему конфликту дали события лета 1940 г. После капитуляции французов в Компьене Молотов вызвал германского посла и проинформировал, что 'решение бессарабского вопроса больше не терпит отлагательства', и в ночь на 26. 6 СССР предъявил ультиматум Румынии, выдвигая требования на Бессарабию и Сев. Буковину и предоставив один день для ответа. Румыния была в шоке, ее прежняя покровительница Франция была только что разгромлена, и она принялась взывать к Германии и по дипломатическим каналам, и по линии своего Генштаба, обратившегося за помощью к ОКБ и доказывающего, что 'обстановка на Востоке становится угрожающей из-за сосредоточения русских у границ Бессарабии'. А немцы и сами пребывали в полной панике, поскольку целиком зависели от румынской нефти! И начнись там война, то что бы помешало Сталину не ограничиться Бессарабией и захватить всю Румынию? И все — Кремль получил бы возможность диктовать Гитлеру любые условия, держа руку на вентиле месторождений в Плоешти. Захоти он вдруг перекрыть этот канал, и Германии нечем стало бы заправлять свои танки и самолеты. И противостоять русским в тот момент было нечем, поскольку на период операции во Франции на Востоке было оставлено всего 5 дивизий. И Берлин употребил отчаянные усилия, чтобы убедить румын принять ультиматум.
Опасность миновала, но Гитлер очень остро ощутил уязвимость своей позиции. Да и вопрос с Финляндией начал рассматриваться теперь по-другому. Ведь там, под боком находилась еще одна очень уязвимая точка немцев шведская железная руда, без которой военная промышленность Германии тоже не смогла бы работать. И, наконец, не удалось достичь мира с Англией, на что рассчитывал фюрер. И он резонно рассуждал, что Англию поддерживает надежда на вмешательство России, что подтверждалось также письмами и визитами посланцев Черчилля в Москву, о чем добросовестно, по-союзнически, передал Сталин. Гитлер к нему относился как к крупному и серьезному политику. А, следовательно, судил о нем по себе. Ну а сам он разве колебался, когда ради выгоды требовалось сменить ориентацию?
И идея о нападении на Россию стала все больше выходить на первый план. В июле 1940 г. фюрер отдал распоряжение Генштабу начать проработку планов войны на Востоке. О необходимости такой войны с целью 'уничтожения жизненной силы России' говорил на совещании с военачальниками 31. 7. 40 г. В августе заведующего экономическим отделом германского военного министерства генерала Томаса предупредили, что поставки в Россию должны рассматриваться только до весны следующего года. А тут еще наложился новый кризис на Балканах. Поскольку Россия вернула отнятую у нее после Первой мировой Бессарабию, это послужило прецедентом для исправления границ и для Венгрии с Болгарией. Они тоже вознамерились вернуть утраченные территории и уже готовы были начать войну с Румынией. В которую, как опасались в Берлине, вполне может вмешаться и СССР. 28. 8 обстановка настолько накалилась, что Гитлер приказал привести в боевую готовность 5 танковых, 3 моторизованных дивизии, парашютно-десантные войска, чтобы в случае чего захватить и удержать нефтеносные районы. Но и этот кризис удалось решить мирным путем. 30. 8 на переговорах в Вене Германия и Италия потребовали, чтобы венгры, румыны и болгары приняли компромиссное решение — Румыния отдает половину Трансильвании Венгрии, Южную Добруджу Болгарии. Румыны вынуждены были согласиться, но их королю Каролю это стоило престола. В результате общенародного возмущения он отрекся в пользу сына Михая, прихватил любовницу Магду Лупеску, 10 вагонов ценностей и укатил в Швейцарию. А настоящим властителем стал генерал Ион Антонеску, занимавший прогерманскую позицию. В Румынию была направлена немецкая военная миссия вооружать румын, защищать нефтеносные районы, готовить силы 'если будет навязана война с Россией'. А заодно и Венгрия с Болгарией, получив щедрые подачки, вошли в фарватер германской политики.
Что вызвало крайне негативную реакцию Москвы. Потому что планируя использовать Гитлера в качестве 'ледокола революции', Балканы тут рассматривали уже как советскую зону интересов, и губы на нее раскатали основательно. Пошел обмен сердитыми нотами, где Кремль указывал на нарушение третьей статьи пакта с нацистами — о том, что стороны обязаны консультироваться по 'вопросам, представляющим обоюдный интерес'. Возмущение вызвало и присутствие германских войск в Финляндии — правда, на тот момент они попадали туда только транзитом, для следования в Норвегию, но в Москве справедливо полагали, что этим не ограничится, и видели помеху для собственных планов захвата данной страны. Германский МИД отбрехивался, что насчет прибалтийских республик СССР тоже не консультировался. А Молотов 21. 9 в ответе на меморандум Берлина снова отмечал, что 'у России все еще есть интересы в Румынии'
И все же вопрос о войне или сохранении союза с Россией еще оставался открытым. Над планами вторжения в Генштабе уже трудились, но пока это были только предварительные проработки, ни к чему не обязывающие. Стоит вспомнить, что существовали и другие подобные планы, которые так и не были никогда осуществлены. 'Морской Лев' — план вторжения в Англию. Причем тут не только военные планы были уже полностью подготовлены, но и планы работы эйнзатцкоманд, зоны их действия на оккупированной британской территории, списки для арестов. Но фюрер несколько раз переносил дату начала операции (как и начало операции против Франции), а потом потихоньку спустил на тормозах. Существовал план «Феликс» по захвату Гибралтара, Португалии, Канарских, Азорских островов, островов Зеленого Мыса и Мадейры. В разные годы прорабатывались варианты вторжения в Швейцарию, Турцию, оккупации дружественных Болгарии и Италии — на всякий случай.
А точка 'окончательного решения' относительно СССР наступила только в ноябре 1940 г. Дело в том, что на соображения о целесообразности войны с Россией накладывались и другие факторы. Как и на соображения о целесообразности операции 'Морской Лев'. Ведь Великобритания была в то время сильна не столько метрополией, сколько наличием колоний, полуколоний и доминионов — Индия, Канада, Австралия, Южная Африка, Египет и еще множество владений разной величины и весомости. Черчилль говорил о готовности даже в случае захвата Англии продолжать борьбу, перенеся руководство в Канаду. Гитлер считал иначе — что при разгроме метрополии вся эта колониальная махина развалится. Но в обоих случаях «переварить» подобные объемы самой Германии было проблематично, тем более при отсутствии сильного морского флота. И возникало опасение, что основную тяжесть борьбы за Британские острова взвалят на себя немцы и потери понесут при этом значительные, а воспользуются главными плодами их победы другие — США и Япония.
Но и в Токио, который смотрел на международный расклад сил более трезво, чем Берлин, пришли к выводу, что при освоении гигантского 'британского наследства' военные ресурсы СССР пришлись бы очень кстати. И еще летом 40-го на совещании японского руководства — премьера Коноэ, министра иностранных дел Мацуока, Тодзио, Оикава и др., был выдвинут проект привлечь Сталина к союзу против Англии, выделив ему самостоятельный сектор интересов. 1. 8. 40 г. этот проект был передан германскому послу Отту. В нем предлагалось 'попытаться заставить Советский Союз распространить свое влияние в таком направлении, в котором оно будет оказывать самое незначительное непосредственное влияние на интересы Японии, Германии и Италии, а именно в направлении Персидского залива (возможно, что в случае необходимости придется согласиться с экспансией Советского Союза в направлении Индии)'. В другом варианте прямо предусматривалось 'признать Индию для целей настоящего момента входящей в жизненное пространство Советского Союза'.
В Берлине проект понравился и впоследствии получил в исторической литературе название 'план Риббентропа'. Хотя рассматривали здесь такую возможность несколько под иным углом зрения, чем в Токио. Для немцев выгода заключалась в том, что СССР можно будет использовать в качестве противовеса самой Японии. Да и неопределенность 'советского фактора', вроде, устранялась — Москва открыто пристегивалась к упряжке Берлина, вступала в войну с Великобританией, а ее дивизии перестали бы висеть над германскими тылами, поскольку в Иране, Афганистане и Индии застряли бы 'всерьез и надолго'. Ну а если в какой-то момент захочется разгромить такого союзника, занятого борьбой на далеких азиатских фронтах, это тоже станет сделать гораздо проще. То есть, польза получалась в любом раскладе. Если же Сталин откажется участвовать в столь заманчивом проекте, то это могло означать, что он и в самом деле ждет, когда немецкие войска окажутся на Британских островах или распылятся по британским колониям, чтобы нанести удар в спину.
