озлобленно пишет в дневнике: 'Отдает ли себе генерал Алексеев точный отчет в высоком преимущественном интересе, какой представляет для нашего общего дела спасение Румынии?' Хотя почему Румыния представляла собой 'высокий преимущественный интерес' в ущерб России, остается на совести союзников. Как и то, почему Алексеев должен был исполнять бредовые идеи румынских штабистов — если и британские представители отмечали, что по сравнению с деятельностью румынских военачальников 'даже игры школьников выглядят воплощением плана Шлиффена'.
Могли ли русские на данном этапе действительно расхлебать последствия французско-румынской авантюры? Нет, уже не могли. На всех наших фронтах оставалось 1,2 млн. активных штыков, а для того, чтобы пополнить части, да еще и перевезти за сотни километров, требовалось время. Ослабив собственный фронт, войска не успевали и на другой. К тому же они оторвались бы от своих тыловых баз, возникали практически неразрешимые проблемы со снабжением. И они просто оказались бы лишней добычей немцев в румынском «мешке». А вдобавок в конце сентября — октябре снова активизировались боевые операции. В одних местах наступления и демонстрации производили русские, предпочитая вместо сомнительных перебросок оттянуть на себя врага. В других местах наседал противник, не позволяя русским снимать части в Румынию. Армии Брусилова 30.9–2.10 снова нанесли удар, 7-я на Бережаны, 11-я на Красне. Прорвали первую полосу укреплений, взяли 3 тыс. пленных. Но силы были уже не те, и на следующих позициях их остановили. А немцы и австрийцы, в свою очередь, ответили сильными контратаками у Станислава и Ковеля, и их пришлось отражать. Особая армия Гурко провела широкомасштабную демонстрацию на Стоходе. 9 дней гремела русская артиллерия, после чего гвардия и 1-й Туркестанский корпус атаковали на плацдарме у дер. Свинюхи. Взяли 2 линии окопов, но немцы зацепились за третью, встретили убийственным огнем. Части понесли большие потери, только офицеров было убито 47, погиб ген. Копыловский. Гурко остановил атаки, начал подготовку к новому удару, подводя на плацдарм части 30-го корпуса. Немцы обнаружили это и опередили своим контрударом. После газовой атаки смяли три батальона 256-го полка и отбили одну линию траншей обратно. Завязались жестокие встречные бои без особых результатов.
На Балтике в сентябре сменился командующий флотом. Вместо нерешительного Канина был назначен уже успевший проявить себя с лучшей стороны контр-адмирал А.И. Непенин. Германский флот в это время предпринял попытку прорваться в Финский залив и нанести внезапный удар по базам Балтфлота. Под покровом ночи миноносная флотилия двинулась по разведанным и, вроде бы, протраленным проходам в заграждениях. Но едва она углубились в зону минных полей, корабли начали подрываться один за другим. Повернули обратно — и продолжали погибать при попытке выбраться. В результате, за одну ночь немцы потеряли 7 новейших эсминцев. По некоторым сведениям, к этому приложила руку русская разведка, подсунувшая неприятелю ложную схему «проходов». Бои шли на Северном фронте — как раз отсюда, с самого спокойного участка, Алексеев снимал соединения в Румынию. И противник, зная это, начал атаки на Ригу. Причем попытался поддержать их с моря, но в Рижском заливе подорвался на минах и затонул германский броненосец. Непенин придавал также важное значение морской авиации и еще на прежнем посту начальника связи по сути курировал ее. По его инициативе впервые в мире был создан Ревельский район ПВО, а 40 самолетов Балтфлота 11 раз наносили бомбовые удары по неприятельским судам, многократно бомбили береговые объекты, осуществляли противовоздушную и противолодочную оборону своих кораблей, сбив при этом 6 немецких аэропланов. Конечно, и Балтфлот нес потери — в 1916 г. они составили 2 эсминца, 1 подлодку и 3 аэроплана.
На Западном фронте немцы нанесли удар у дер. Скроботово на Барановичском направлении. Стянули сюда с нескольких участков огромное количество артиллерии и после артподготовки и обстрела химическими снарядами начали наступление на позиции 35-го корпуса ген. Парчевского. Их отбивали, они лезли снова. За день предприняли 7 атак, чередующихся с артобстрелами. Бросили 2 батальона с огнеметами. Солигаличский полк 81-й дивизии, оборонявшийся на острие прорыва, стоял насмерть, но все же немцы захватили первую линию окопов. Контратаку предпринял соседний, Окский полк, и был отброшен, погиб командир полка Русаковский. Ночью подтянулись части 55-й русской дивизии и контратаковали, захватив неприятельские позиции, на что немцы ответили новыми атаками, доходившими до рукопашных. Положение сторон почти не изменилось — на одном участке передовые русские окопы остались за немцами, а рядом — передовые немецкие окопы за русскими. Потери наших войск составили 1253 чел. В другом месте демонстрацию предпринял Гренадерский корпус, получив сведения, что противостоящие германские части отводятся в Румынию. Смели артогнем проволочные заграждения, Московский гренадерский полк захватил линию окопов. Но удержать ее не смог, а германская артиллерия мешала подвести подкрепления, и пришлось под обстрелом отходить обратно.
На Юго-Западном фронте левофланговая 9-я армия начала сдвигаться на юг, в Румынию, вдоль хребта Восточных Карпат, чтобы помешать германским частям форсировать перевалы. В этих боях получил контузию Г.К. Жуков находясь в разведке на подступах к Сайе-Реген, напоролись на мину. Двоих драгун тяжело ранило, а Георгия Константиновича выбросило из седла и сильно ударило о землю. В Добрудже группировка Зайончковского больше месяца сдерживала противника, зацепившись за древние, невесть с каких времен сохранившиеся пограничные валы. Она постепенно усиливалась, насчитывала уже 5 дивизий. Но положение ее осложнялось тем, что из-за румынского бездорожья и снабжение, и перевозка пополнений были возможны только морем, через Констанцу. И Черноморский флот оказывал ей максимально возможную поддержку. Осуществлял перевозки, обстреливал противника с кораблей. Гидропланы с русских авианосцев осуществляли разведку, бомбежки и штурмовки врага. Несли потери — на минах у румынских берегов погибли миноносец «Беспокойный», 2 тральщика, несколько транспортных судов. Колчаку была подчинена и Дунайская флотилия, и ее канонерки тоже помогали удерживать позиции, не пропустив в русско-румынские тылы австрийские мониторы.
Но румыны своих войск, чтобы поддержать Зайончковского, так и не выделили. Даже по «оптимистичным» оценкам французского Генштаба, у них по всему южному рубежу находилось неопределенное количество в '1–3 дивизии'. И Макензен использовал свое двукратное превосходство, перегруппировавшись и начав 16.10 новое наступление на группу Зайончковского, вынужденную прикрывать промежуток в 100 км между Дунаем и морем. И опять наступление было четко согласовано с диверсиями в тылах. Прогремел взрыв в Архангельске на пароходе, стоявшем возле склада взрывчатых веществ — к счастью, более крупной катастрофы здесь удалось избежать. А в Севастополе при загадочных обстоятельствах погиб флагман Черноморского флота линкор 'Императрица Мария'. Накануне на нем шла погрузка угля, мелкий ремонт, корабль посещали рабочие. А рано утром начался пожар под носовой башней, стал рваться боезапас, столб пламени достигал 300 м. Колчак лично руководил аварийными работами на борту линкора, удалось затопить погреба других башен и локализовать пожар, этим были спасены другие корабли на рейде и город. Но внутри дредноута последовал новый взрыв, он лег на бок и затонул. Погибло и умерло от травм и ожогов около 300 чел. Как уже позже, в 1932 г. выяснило ОГПУ, это была диверсия, осуществленная под руководством немецкого шпиона В.Вермана. Но ведь непосредственными исполнителями и убийцами своих соотечественников уже стал кто-то из своих, российских рабочих…
Таким образом, в критический момент Черноморский флот оказался парализован. А Макензен в трехдневных боях проломил оборону на древних валах и вынудил части Зайончковского отступать. 22.10 немцы взяли Констанцу. Русская группировка лишилась единственной тыловой базы — других портов в Румынии не было. И зацепиться в ровной, как стол, Добрудже, тоже было не за что. Войска отбивались арьергардными боями — например, отличился самоотверженной атакой Смоленский уланский полк. Но под угрозой обходов, теснимые превосходящими силами, откатывались на север, к устью Дуная. Правда, тут наконец-то смогли получить снабжение и встретились с пополнениями, идущими из Одесского округа — к концу октября в Добрудже было уже 8 дивизий (и 9 в Северной Румынии). Зайончковского сместили на должность, более соответствующую его уровню, командовать обычным (18-м) корпусом. А командующим группировкой в Добрудже стал ген. Сахаров. Более опытный, и кроме того, сочли, что во взаимоотношениях с румынами он сможет быть хорошим дипломатом, ведь Сахаров слыл одним из самых вежливых военачальников (например, в одном из докладов он обращался к Брусилову: 'Не признаете ли Вы, ваше высокопревосходительство, возможным приказать почтить меня уведомлением о решении вашем по вышеизложенному'). И Макензена сумели остановить у Браилы.
Теперь уже возникла реальная угроза вторжения противника в пределы России — в Молдавию и в направлении Одессы. Поэтому Ставке приходилось идти на риск и принимать более кардинальные меры. Группировка Сахарова преобразовывалась в 6-ю армию, сюда же перебрасывалось управление 4-й армии
