нашем пути, мы втопчем их в грязь, смешаем с землей. О, несчастные глупцы…' И 4.8 лавина войск хлынула через бельгийскую границу. Лишь тогда король Альберт обратился к странам-гарантам. А британское правительство передало своему послу в Берлине инструкцию добиться прекращения вторжения или требовать паспорт. Немцы этим очень возмутились и назвали 'расовым предательством'. На британские требования они еще не ответили, но по всему Берлину уже висели листовки — 'Англия объявила войну!' Под вопли об «окружении» и «предательстве» Рейхстаг единогласно проголосовал за военный кредит в 5 млрд марок. На «защиту» страны. Кайзер, узнав о столь единодушной поддержке, удовлетворенно отметил, что 'отныне в Германии нет никаких партий, а только немцы. А Черчилль по истечении срока ультиматума отдал приказ флоту начать боевые действия. Заявили о нейтралитете Болгария, Греция, Швеция, Норвегия, Дания, Голландия, Испания, Португалия, Италия, Румыния, США, ряд стран Азии и Латинской Америки… Мировая война началась…
И в заключение остается поднять главный вопрос — могла ли Россия не участвовать в этой войне? Разными авторами давался различный ответ в зависимости от степени их компетентности и политической конъюнктуры. Но факты говорят однозначно — нет, не могла. Потому что война была предрешена в Берлине. И именно против России. И начало ее намечалось именно на 1914 г. Так что даже полная капитуляция в сербском вопросе ничего не меняла нашелся бы другой предлог, у германской дипломатии с этим никогда проблем не возникало. Собственно, ценой Сербии Россия не получила бы существенного выигрыша во времени — Германию торопили собственные соображения. И наоборот, все прежние уступки воспринимались как доказательства слабости русских, делали немцев еще наглее и самоувереннее. Уступают — значит боятся. И воевать все равно пришлось бы, но уже потеряв одного из союзников и испортив репутацию на международной арене в качестве предателя своих друзей.
Имелась ли точка выбора раньше? Да, имелась, где-то в 1905–1907 гг. Отказаться от союза с Францией и перейти в кильватер Германии. Но и такой маневр, если разобраться, выгоды России не давал. По сути, подобным образом всего лишь реализовался бы на 30 лет раньше вариант 'пакта Молотова Риббентропа'. И разгромив противников на Западе, германская агрессия неизбежно повернула бы на Восток. К этому Берлин толкали и экономические, и геополитические интересы, и идеология пангерманизма, и 'турецкая составляющая' их политики. Но в отличие от 1941 г., Россия осталась бы с Германией не 'один на один', а по крайней мере, 'трое на одного' — против коалиции из Германии, Австро-Венгрии и Турции. К которой при подобном раскладе почти стопроцентно примкнули бы Италия, Румыния, Болгария. А могли соблазниться и Япония, Швеция, Англия. В Петербурге это понимали и строили политику соответствующим образом. И было так, как было.
Часть вторая
ВЕЛИКАЯ ВОЙНА
11. АРМИИ И ПЛАНЫ
Да вскипит фиал заздравный
Во привет стране родной
Нашей Руси православной,
Броненосице стальной…
Что же представляли собой вооруженные силы держав, готовившихся вступить в борьбу? В тогдашних армиях примерно 70 % составляла пехота, 15 % артиллерия, 8 % конница, остальное приходилось на другие виды. Имелись броневики, самолеты, но на первом этапе войны они выполняли сугубо вспомогательные функции — как средства связи, разведки. Иногда аэропланы использовались и для бомбометания, но оно осуществлялось вручную. Например, итальянские летчики в Триполитанской войне бросали бомбы по 1 кг, русские в Балканской — по 10 кг. Авиация, связь, автомобильный транспорт еще не выделились в самостоятельные рода войск — например, в России они входили в состав инженерных войск вместе с саперами. А границы всех стран прикрывались в то время линиями мощных крепостей. Во Франции — Мобеж, Вуазье, Верден, Туль, Эпиналь, Бельфор. В Германии вдоль французских границ — Кельн, Майнц, Мец, Страсбург, вдоль русских — Кенигсберг, Летцен, Данциг, Торн, Позен, Бреслау. У австрийцев — Краков, Перемышль, Стрый, Станислав. У русских — Ковно, Гродно, Осовец, Новогеоргиевск, Брест-Литовск.
И по уровню подготовки, и по технической оснащенности лучшей армией была германская, насчитывавшая после мобилизации около 2,5 млн. штыков и сабель. Общий срок службы у немцев составлял 24,5 года — из них 2 года солдат служил на действительной, 4,5 числился в резерве, 5 — в ландвере (территориальных войсках) I призыва, 8 — в ландвере II призыва, а потом переходил в ландштурм (ополчение), где и числился до возраста 45 лет. В ландштурм определялись также допризывники от 17 до 20 лет и лица, непригодные к службе по состоянию здоровья. Причем в отличие от других государств, где служба в запасе была больше формальностью, в Германии она понималась буквально. С запасниками регулярно проводились сборы, учения, так что войска резерва не уступали кадровой армии. Германский корпус насчитывал 45 тыс. чел. и состоял из 2 дивизий и ряда специальных частей. В дивизии (17 тыс.) было 2 бригады, в бригаде — 2 полка, в полку 3 батальона. Всего, таким образом, в дивизии было 32 батальона по тысяче человек в каждом, а на вооружении имелось 24 пулемета и 72 орудия, из них 12 тяжелых. А корпусная артиллерия состояла из 16 тяжелых орудий (калибр 150 мм). Кавалерийский корпус состоял из 2 — 3 дивизий по 4200 сабель.
Немецкая военная наука обращала особое внимание на взаимодействие пехоты и артиллерии. Так, строевой устав, введенный в 1906 г. и дополненный в 1909 г., учил: 'Деятельность пехоты в бою не только находится в тесной связи по времени и месту с деятельностью артиллерии, но должна вытекать одна из другой'. И требовал 'поддерживать непрерывную связь между артиллерией и передовыми пехотными цепями'. Профессиональные качества командиров были высокими. В германской армии существовал строгий порядок новогодних 'синих конвертов' — нерадивый офицер мог обнаружить на столе извещение, что он уволен, и жаловаться было уже бесполезно. Но и доверие было высоким. Командарм в рамках поставленной задачи мог не оглядываться на вышестоящее начальство и выполнять ее так, как считает нужным. При подготовке войск требовалось развивать самостоятельность и инициативу офицеров и солдат. Важное место уделялось идеологической подготовке, в которой уже тогда фигурировали теории о 'расовых особенностях' и 'особой исторической миссии'.
Однако идеализировать качества германской армии тоже нельзя. Свои минусы имелись и у нее, причем серьезные. Хотя немцы тщательно следили за техническими новинками, за опытом локальных войн, но должных уроков так и не извлекли, и тактика их армии очень серьезно отставала от современных требований. Обороне отводилось недостаточное внимание. А при наступлении предусматривались атаки в полный рост без применения к местности, причем густыми цепями — с интервалами в 2 шага, а то и сомкнутыми колоннами. Требовалось, чтобы цепь держала равнение. Отрабатывался и такой архаичный прием — через определенное число шагов цепь останавливалась, прицеливалась, давала залп и маршировала дальше (под огнем противника!). И кавалерия тоже готовилась к конным атакам в плотных строях.
Существенные изъяны имела и германская стратегия. По опыту войн XIX в. она нацеливалась на победу в одном генеральном сражении. Поэтому отрицалась необходимость стратегических резервов, следовало бросить в бой все сразу и выиграть. Как уже отмечалось, основой этой стратегии был 'план Шлиффена', учитывающий разницу сроков мобилизации в Германии (10 дней) и России (30 дней). Поэтому основная масса войск направлялась на Запад, чтобы разбить французов еще до сосредоточения русских.
