контакты с Петлюрой, националистическими правительствами Грузии, Азербайджана, Латвии, Эстонии, северокавказскими сепаратистами.
Ну а большевикам и их противникам Совет Десяти (держав-победительниц), заседавший в Париже, в январе 1919 года предложил вдруг “политическое урегулирование” — провести при посредничестве “союзников” мирную конференцию на Принцевых островах в Мраморном море. С участием Советского и всех белогвардейских правительств. И там тихо-мирно обо всем договориться. Коммунисты идею поддержали с радостью, ответили немедленным согласием. А белые правительства Колчака, Деникина, Чайковского, естественно, такое предложение отвергли. Чем дали повод западному “общественному мнению” к ожесточенным нападкам. Поскольку советская сторона выступала как бы миролюбивой, а белогвардейцы изображались кликой фанатиков, отказывающихся от примирения.
Иностранные представители наобещали Деникину и Краснову, что скоро к ним прибудут войска, транспорты с оружием и снаряжением. Но ничего этого не было. А положение белых становилось все более угрожающим. Против них сосредотачивались ударные группировки советских армий, готовились к наступлению. Особенно тревожная ситуация сложилась на Дону. Уход немцев с Украины открыл казачьи земли с запада. Линия фронта сразу увеличилась на 600 км. И красные части стали обтекать Войско Донское. Его обкладывали с трех сторон 10-я, 9-я, 8-я и 13-я армии общей численностью 124 тыс. штыков и сабель.
У казаков было в строю 38 тысяч. Вынужденных теперь растягивать фронт, затыкать возникшие дыры. А зима 1918/19 гг выдалась суровая. Снежная и морозная. Метели засыпали неглубокие окопы. Боевые действия шли уже не из соображений тактики, а за жилье, за тепло и крыши. Отступающие сжигали что могли. Наступающие старались захватить хоть какие-нибудь строения. Части жались к населенным пунктам. Набивались в обгорелые дома, затыкали окна мешками и согревались животным теплом. От красноармейцев на Дон пришел тиф и косил казаков похлеще всяких пуль и снарядов. Они держались из последних сил.
Подавляющее большинство казаков были фронтовиками. Они сражались уже с 1914 года. Без отдыха, без передышек. Сперва прошли через битвы Первой мировой. Потом наехала гражданская. Они очень устали от войны. Война им осточертела. А ей конца краю не было видно. Когда восстали против большевиков, все выглядело просто — выгнать красногвардейские банды с родного Дона и жить себе мирно. Не тут-то было. В течение 1918 года советские силы несколько раз предпринимали масштабные наступления. Казаки их громили, отражали. Но большевики имели возможность создавать и бросать на Дон все новые и новые дивизии. А казаки стояли на фронте одни и те же. Сменить их было некому…
Надвигалась неизбежная катастрофа. Атаман Краснов всячески пытался предотвратить ее. Обращался к Деникину, направил посольство в Румынию — в штаб войск Антанты, просил помощи. Деникин прислал отряды добровольцев, но небольшие. Других сил он выделить не мог, поскольку и на Северном Кавказе начиналось крупное сражекние, перешла в наступление 11-я красная армия. На Дон прибыли представители “союзников”, британский генерал Пуль, французские капитаны Фукэ и Бертелло. Краснов молил прислать оружие, прислать хоть какие-нибудь воинские контингенты. Даже не на фронт — а разместить их в тыловых городах, прикрыть Дон со стороны Донбасса.
И Пуль, прежде командовавший в Архангельске и разбиравшийся в русских делах, проявил себя действительно честным и благородным товарищем по оружию. Оценив обстановку, он согласился, что помощь требуется экстренная. Послал приказ в Батуми расположенной там британской бригаде срочно перебазироваться на Дон. Телеграфировал в Лондон, прося ускорить посылку транспортов с оружием, обещанных Краснову. И сам выехал в Англию, чтобы лично хлопотать об активной поддержке Дона. А Фукэ и Бертелло пообещали, что французские войска из Одессы выступят на Харьков и тем самым отвлекут красных.
Однако Пуль в Лондоне был снят с должности. Ему откровенно сказали, что Англии нужны друзья Англии, а не России. Батумская бригада даже не успела погрузиться на пароходы, приказ ей был отменен свыше. И французы никуда из Одессы не двинулись. Между тем Краснов уговаривал казаков продержаться еще немного. Обнадеживал скорой подмогой. Шел на хитрости. Когда в Таганрог приехала группа французских и английских младших офицеров — просто так, из любопытства, атаман пригласил их быть гостями, начал возить по станицам, демонстрируя: вот, мол, они, “союзники”, они уже здесь! Скоро и их войска прибудут. Иностранные капитаны и лейтенанты неплохо провели время. Везде в их честь устраивали приемы, обеды, банкеты. И они, поднабравшись, щедро рассыпали в речах и тостах совершенно неограниченные и безответственные обещания от лица своих держав.
Но такие меры дали только отрицательный результат. Сперва-то казаки поверили, воодушевились. А союзных войск не было. И поняли — обман. Атаману больше не верили. Чему способствовало и его собственное лавирование, постоянное изменение политической позиции и иллюзии, которыми он увлекал Дон. То он манил казаков надеждами на покровительство немцев. Дескать, освободим наши земли, немцы помогут замириться с большевиками на границах Дона, как помогли Украине, и будем жить своим суверенным государством, “а до России нам дела нет”. Этого не произошло. Теперь сулил поддержку французов и англичан — она тоже оборачивалась несбыточной химерой.
Вместо обещанной подмоги на Дон снова приехал французский капитан Фукэ с “чрезвычайными полномочиями” от главнокомандующего Франше д'Эспре и начал вдруг выставлять требования, чтобы Казачье Войско признало над собой “высшую власть” Франции “в военном, политическом, административном и внутреннем отношении”. Чтобы атаман отныне распоряжался и действовал только “с ведома капитана Фукэ”. Чтобы Дон оплатил все убытки с 1914 года французских фирм и граждан, имевших собственность на его территории…
А казаки мерзли, вшивели и погибали на позициях. И надломились. Ползли слухи — обман… измена… Боевые действия замерли. Начались стихийные, а потом и целенаправленные контакты между казаками и красными. Появились большевистские агитаторы. Внушали: “Вы что же, против всей России надеетесь устоять? Вас мало, а Россия велика. Против нас воевать — от вас мокрого места не останется”. “Мы вашего не трогаем, и вы нас не трогайте. Идите по домам. Вы сами по себе, мы сами по себе”. Разъясняли: “Раньше на Дону безобразничала Красная гвардия, а сейчас все совсем по-другому. Сейчас Красная Армия, в ней дисциплина”. “Союзники ни Деникину, ни Краснову помогать не будут, потому что европейская демократия заодно с большевиками и своих солдат против них не пошлет”.
И подействовало. Под Рождество Христово на северном участке три полка, 28-й Верхне-Донской, Казанский и Мигулинский, бросили фронт и пошли домой. Встречать праздник. А на сам праздник в станицах появились агенты Троцкого с пачками “николаевских” денег. Выставляли ведрами водку. Только в одной Вешенской на угощение станичников было пущено 15 тыс. рублей. И казаки на своих сходах признали Советскую власть. Вслед за этим и в соседнем, Хоперском округе полки начали оставлять позиции. Тем более что здесь со стороны красных действовал корпус казака Миронова. Он для донцов был “свой”, многие с оружием переходили к нему. Сперва поодиночке, группами, а потом сразу четыре полка. Во фронте образовалась огромная брешь, куда стали вливаться советские дивизии. Шли даже не разворачиваясь, проходным порядком, занимая станицу за станицей. Казаки встречали их хлебом-солью…
Однако вместо долгожданного примирения грянул геноцид. Автором его стал Свердлов. Все факты говорят о том, что преступление планировалось заблаговременно. Начать с того, что изначально Советы назывались Советами рабочих, крестьянских и
В январе 1919 года в Москве состоялось совещание начальников политоделов фронтов. Проводил его и председательствовал Свердлов, вернувшийся из Риги. Очевидно, как раз на этом совещании были согласованы и уточнены детали предстоящей акции. Время для ее начала было определено не случайно. Дождались момента, когда казаки откроют фронт. Иначе разве пустили бы они большевиков на свои земли? Дрались бы до последнего.
А главным сообщником Свердлова в замышлявшемся злодеянии стал Троцкий. Доказательством служит тот факт, что и Лев Давидович заранее вел подготовку. Командир корпуса казак Миронов был вдруг переведен на Западный фронт, в Белоруссию. Чтоб не помешал. А казачьи полки, перешедшие на сторону
