религии кельтов исследователи смогли получить благодаря тому, что на цоколе статуэток богов обычно подписывались их имена. Но опять же 'греческими буквами'. О них же упоминает Гай Юлий Цезарь, рассказывающий, что главные священные тексты у галлов заучиваются наизусть и передаются посвященным устно, 'между тем как почти во всех других случаях, именно в общественных и частных записях, они пользуются греческим алфавитом'. Стоп. А почему, собственно, греческим, если непосредственными соседями их были римляне и гораздо интенсивнее они контактировали с римлянами, а не греками? А может быть, и этот алфавит остался от далекого прошлого, когда на Дунае разделились две ветви индоарийских переселенцев — одна двинулась на запад, а другая — как раз во Фригию, откуда впоследствии хлынули троянские переселенцы и с которой связывается в греческих легендах имя мудрого Паламеда? Вспомним и о том, что древнейшие на Земле и до сих пор не расшифрованные образцы письма, относящиеся к V тысячелетию до н, э, найдены в Трансильвании, на Дунае.
Почему же тогда первые памятники алфавитной письменности обнаружены все-таки в Палестине? Ответ может быть простым: как раз из-за секретности в прочих местах. Финикийцы же были народом неарийским, и беречь чужую тайну им было незачем, В качестве купцов-мореходов они могли где-то случайно узнать ее и оценить практическую выгоду буквенно-звукового письма. А сакральный смысл букв так и остался для них неведомым. Впрочем, даже в Палестине авторство установить трудно. Древнейшие памятники этой письменности датируются здесь XIII веком до н. э. Но за двести лет до этого тут обосновались филистимляне, а в том же XIII веке начались крупные миграции народов после Троянской войны. Да и сами финикийцы не были чистыми семитами — они произошли от смешения семитов-хананеян с филистимлянами (пеласгами) и другими индоарийскими 'народами моря', активно осваивавшими Средиземноморье во второй половине II тысячелетия до н. э. Похоже, именно от них финикийцы получили искусство кораблестроения и навигации, некоторые религиозные обряды. Не исключена и вероятность преемственности письменности.
'Рассекречивание', алфавитов и превращение их из магического инструмента жрецов в предмет бытового обихода могло происходить в разное время в разных странах по мере утраты сокровенных знаний прошлого, по мере этнических и социальных катаклизмов, ослабления теократического начала и реорганизации общества на иных принципах. Например, во времена Цезаря широкое- использование письменности 'в общественных и частных' случаях могло начаться уже после ее рассекречивания, или для этих целей стал употребляться устаревший алфавит, переставший соответствовать астрологическим и природным реалиям и после 'календарной реформы' заменившийся в жреческом обиходе новым. Ну а многие древнейшие памятники письменности в северных краях до нас просто не могли дойти — ведь дерево и береста гораздо менее долговечные материалы, чем камень или глина. Высекать какие-то надписи на камне для здешних жителей было бы просто нелепо — зачем, если есть более податливое и доступное дерево? А вот на Ближнем Востоке наоборот, древесина была драгоценностью, деревянные дома могли себе позволить только цари и богатейшие вельможи, и не удивительно, что памятники письменности там создавались на подручных камнях и глиняных табличках, хорошо сохраняющихся на протяжении многих веков.
Часть вторая
ГИПОТЕЗЫ И ФАКТЫ
Глава 11
'ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ ГЛУБОКОЙ'
В первой части мы рассмотрели некоторые версии и гипотезы, касающиеся развития и распространения древнеарийской цивилизации. Что ж, перейдем к более конкретному вопросу, поднятому в самом начале этой работы: 'откуда есть пошла Русская земля'? Какие события происходили в глубоком прошлом на территории современных России, Украины, Белоруссии и кто же был предками славян?
До относительно недавнего времени поиски разгадки данной проблемы могли базироваться лишь на некоторых упоминаниях в летописях и трудах иностранных авторов — греческих, римских, византийских, германских, арабских источниках. Но XX век ознаменовался не только открытием Аркаима, он приоткрыл и ряд других тайн истории. Так, огромное значение для освещения прошлого славян может иметь находка так называемой 'Велесовой Книги', созданной древнерусскими жрецами-волхвами во второй половине IX века, — по-видимому, единственного крупного памятника дохристианской славянской литературы, дошедшего до наших дней. Она была выполнена на деревянных табличках руническим письмом с примесью греческих букв.
Впрочем, легенда о том, что письменность пришла на Русь только вместе с христианством, давно показала свою несостоятельность. Ее опровергают многочисленные находки 'славянских рун' — на ритуальном сосуде из села Войсковое на Днепре, на глиняном черепке из Рипнева, на Микоржинском камне, на камнях острова Валаам и др., 'черт и резов' на тех или иных археологиче- ских находках, упоминания о надписях в языческих храмах прибалтийских славян в трудах Дитмара Мерзебургского, Адама Бременского, Саксона Грамматика, Гельмгольда, а в воспоминаниях арабского путешественника Ибн-Фадлана язычники- русы подписывают на надгробии юля покойного и имя 'своего царя'. Некоторые знаки, явно представляющие собой письменность, скажем, найденные на Рязанщине, настолько древние, что не только не поддаются дешифровке, но и вообще не позволяют отнести их к культуре каких-то известных нам народов. А многие из 'берестяных грамот', обнаруженных археологами, относятся к середине Х века, т. е. все равно предшествовали крещению Руси. К началу Х в. относится и глиняный сосуд с надписью «горушна» ('горчица'), найденный Д. В. Авдусиным под Смоленском, а скромный и грубоватый вид этого изделия показывает, что принадлежало оно отнюдь не княжеской или боярской семье. Да и тексты 'берестяных грамот' свидетельствуют о том, что письменность имела весьма широкое распространение, — записками обменивались люди самых различных сословий по самым разнообразным бытовым поводам, в Новгороде даже сапожники подписывали свои колодки. Отметим, что римский папа Иоанн VIII в одном из своих посланий прямо утверждал, что славянские письмена существовали до Св. Кирилла, — он лишь усовершенствовал и упорядочил их. О том же, кстати, говорит и 'Житие Св. Кирилла': во время пребывания в Херсонесе он видел две книги, выполненные 'русьскими письмены', изучил их и на их основе разработал свою кириллицу.
Довольно долго 'Велесова Книга' оставалась неизвестной российскому читателю. Дело в том, что история ее находки оказалась тесно связанной с политическими событиями и 'антисоветскими кругами'. Древние дощечки были обнаружены в 1919 году белым офицером, командиром артиллерийского дивизиона Марковского полка Ф. А. Изенбеком в разгромленном имении Великий Бурлук, принадлежавшем любителям старины Задонским-Неклюдовым. Все хозяева были истреблены большевиками, поэтому предыстория, какими путями попала к ним книга, остается неизвестной. Осознав исключительную ценность находки, Изенбек собрал дощечки, в его багаже они проделали весь крестный путь отступающей деникинской армии и были вывезены за границу. В 1924–1940 гг. в Брюсселе с табличками работал писатель-эмигрант Ю. П. Миро-любов, занимавшийся их реставрацией и скопировавший часть текста. В 1941 г., после смерти Изенбека, подлинники были утрачены. Либо они погибли в неразберихе войны, либо, по мнению Миролюбова, изъяты гестапо вместе с другими ценностями — ими интересовались нацистский оккультист П. Пфейфер, представитель научной и культурно-мистической организации «Аненербе» ('Наследие предков'), и начальник местного отделения гестапо Ю. Войцеховский.
Сохранились лишь несколько фотографий и часть текста, скопированная Миролюбовым. Их дешифровкой и переводами занимались после войны бывший белый генерал А. Куренков, ставший видным историком и работавший секретарем Музея русского искусства в Сан-Франциско, а также эмигранты С. Лесной, Н. Ф. Скрип-ник, Лазаревич, Соколов и др. Естественно, что такой источник официальная советская наука игнорировала, тем более что 'Велесова Книга' во многом противоречила «фундаментальным» теориям
