христианской душой, тогда как Эндрю был рождён евреем, и обращение только удостоверило это.)
Это деление на «наших» и «ваших», на «своего» и «чужака» в иудаизме намечено гораздо жёстче, чем в любой другой крупной религии: неевреи - совершенно профанические существа, а евреи - святой народ. Нееврей, который считает, что в мире нет Бога, не слишком ошибается с еврейской точки зрения, так как у неевреев нет связи с Богом. Такой нееврей для евреев предпочтительней, чем христианин, ибо христиане утверждают, что они - ровня евреям, а это - святотатство в глазах еврея. Вот почему известные евреи в СМИ и в университетах поддерживают доктрину религиозной индифферентности или атеистический материализм. «Все религии одинаковы», или «религия не гак важна», или «религия - это личное дело индивидуума», или «никто не видел Бога» - ведь всё это то же самое, что утверждать: «все виды горючего одинаковы», «неважно, каким горючим пользоваться», или «никто не видел компрессии».
Александр Дугин[13] современный русский философ-традиционалист, последователь Рене Генона, видит основную проблему еврейской метафизики в её «крайнем креационизме», в идее Одного Бога, творящего Один Мир из ничего. Казалось бы, Сотворение - часть и христианской догмы. Но подлинным эквивалентом Творения в христианской метафизике служит Воплощение, а предыстория практически не рассматривается, хотя и не отрицается.
Ранние христиане решили отодвинуть Ветхий Завет подальше (Церковь вообще запретила мирянам читать эти тексты), но не слишком далеко. Они не могли ни принять, ни отвергнуть его целиком, потому что этот восхитительный свод древней палестинской поэзии, литургии, метафизики, религии и традиции был радикально отредактирован иммигрантами из Вавилона -соферим, предшественниками фарисеев. Память об этой редактуре сохранилась в семитском мире, о ней упоминает и пророк Магомет. Старая палестинская традиция была более холистской, и её боги Эль и Ашера были частью нашего мира, как посылающее дождь Небо Палестины и дающая плоды Земля Палестины. Вместе они соответствуют Богу Ветхого Завета. Евангелие сохранило для нас последние слова Иисуса на кресте - он взывал к Элю. а не к Яхве.
Старая палестинская традиция и её молодые боги Ваал Бездомный («У птиц есть гнезда, но Сын Человеческий лишён дома»), бросивший вызов смерти, убитый и воскреснувший, и дева Анат были предтечами Евангелия в большей степени, чем Ветхий Завет фарисеев. (Материалист может сказать, что палестинская традиция повлияла на апостолов и евангелистов.)
Христиане полагались на слова св. Павла, а позже Оригена и Августина. Все они говорили, что Ветхий Завет может быть перетолкован в духе христианского учения. Однако, острый меч Ветхого Завета не желал мирно спать в ножнах. Пуритане -основатели Америки - приняли идеи Ветхого Завета, оживили спящую еврейскую парадигму, а отсюда оставался только шаг к геноциду американских индейцев, «хананеев, занимающих Новую Обетованную Землю, обещанную Новому Избранному Народу», а со временем - и к возвышению евреев.
Евреи же продолжили редактировать текст, на этот раз - текст Нового Завета, надеясь повторить свою операцию по приватизации древнего палестинского наследия. Сто лет назад Сэмюэль Унтермейер, нью- йоркский адвокат, один из богатейших и наиболее могущественных сионистов в Америке, решил продолжить иудаизацию Америки с помощью системного оружия - Библии. Он финансировал издание Библии под редакцией иудеофильского проповедника Скофилда. Скофилд не изменял текста Библии, но он добавил сотни объяснений и комментариев, в которых текст переосмыслялся в духе Талмуда. Мастера рекламы, щедрые пожертвования, контакты и связи сделали Библию Скофилда самой популярной в среде протестантских пасторов Америке. В его сносках они находили материал для воскресных проповедей. С каждым новым переизданием скофилдская библия всё более и более открыто призывала к обожанию и обожению Израиля, страны и народа, заметили С. Е. Карлсон[14] и Стивен Сайзер[15].
Здесь уместно пояснить, что «еврей» для автора - это идеологическая и метафизическая конструкция, аббревиация термина «адепт еврейской парадигмы». Никто не может априори быть евреем, катаром или диалектическим материалистом. Этот термин не несёт никакого расового подтекста вопреки самим носителем еврейской парадигмы, которым расизм присущ. Для их обозначения автор использует производное от термина «еврей» - «сионист», ибо сионисты концентрируют своё внимание на существующем историческом еврействе и верят в его уникальность и избранность. Универсалисти-ческая же производная от термина «еврей» - это «мамонец», ибо мамонцы, не всегда будучи евреями, принимают и универсализируют внешние аспекты еврейской парадигмы. «Абсолютный еврей» - это сионист (для себя и других евреев) и мамонец (для неевреев). Нееврей может быть (вследствие альтруистического заблуждения) сионистом, или (как эгоист) мамонцем, но принимая и приветствуя обе концепции, он превращается в «неоеврея», вроде Конрада Блэка, владельца множества британских и канадских (и некоторых американских) печатных изданий. «Образцовый христианин» - антитеза «Абсолютному Еврею», ибо он отрицает и «священное право» евреев подавлять неевреев (в Палестине и где бы то ни было), и мамонский эгоизм по отношению к ближним. «Образцовый Христианин» - ангисионист, ибо реальные исторические евреи - его потенциальные братья во Христе, которым надо открыть глаза, а не изолировать на какой бы то ни было территории. (Вот почему расисты-антисемиты не могут называться «образцовыми христианами».) «Образцовый христианин» - антимамонец, ведь он относится к каждому, как к ближнему. (Вот почему неолибералы тоже не являются «образцовыми христианами».)
В Америке, где евреи доминируют в дискурсе, «образцовые христианские идеи» блокированы, они не достигают дискурса, тогда как «частично еврейские» идеи проходят сквозь сито еврейских издателей и профессоров. Таким образом идеи фон Хайека, Поппера и Сороса, вписывающиеся во внешнюю еврейскую парадигму, усиливаются и становятся центральными. Их американским дополнением является объективизм, представленный в светском варианте философией Айн Рэнд, русской еврейки, эмигрировавшей в Америку - создательницы пухлых бестселлеров «Атлант расправил плечи» и «Источник», а в религиозном варианте - калифорнийским сатанизмом Антона ЛаВея (урождённого Леви), сиониста, ставшего сатанистом[16]. Их интернет-сайты славят Израиль, сионизм и Сатану. Среди их адептов был и президент Рональд Рейган, ибо сатанизм - это просто религиозная форма неолиберализма, утверждающего избранничество богатых и отверженность бедных. Поэтому американцы так боятся оказаться «лузерами», ведь «лузер» это грешник в мире протестантского предопределения.
Итак, «еврейское решето» в СМИ блокирует Христа и христианские идеи, но пропускает сатанизм. Вот любопытный пример. Группа «Мэрилин Мэнсон» известна своим осознанным сатанизмом. Один из альбомов группы называется «Антихрист - суперзвезда». Менеджер Мадонны, который намеревался подписать контракт с группой «Мэрилин Мэнсон», позвонил менеджеру Мэнсона, чтобы выяснить: есть ли среди множества татуировок рок-звезды свастика. «Разумеется, нет, - ответил менеджер Мансона. - Один из парней в нашей рок-группе - еврей». «Что ж, - сказал менеджер Мадонны, - замечательно. У нас нет проблем с сатанизмом, но мы не можем себе позволить иметь дело с нацистами»[17].
«Теперь он намекает на то, что у евреев демоническая природа!» - кипятится уже мой читатель-еврей. Да, демоническая, как у «демона Максвелла»[18]. Шотландский физик Джеймс Клерк Максвелл построил термодинамическую модель: коробку с крошечной дверцей, управляемой демоном. Демон впускает быстрые молекулы и выпускает медленные. Таким образом коробка может быть нагрета до любой температуры даже в самой холодной среде. Подобным же образом евреи «впускают» в дискурс «полезные для евреев» темы и пытаются блокировать темы, «вредные для евреев».
«Но ведь то же самое делают все другие общины», - возразит мне читатель. Не совсем. Любой автор волен изобразить плохого англичанина или американца, араба (это пожалуйста!) или мусульманина - он никогда не услышит упрёка. Автор может вывести священника-гомосексуалиста, и он не получит гневного письма, напоминающего, что «не каждый священник - гомосексуалист», или содержащего требование «исправить это предубеждение» и «показать образцового священника».
Но каждый, кто захочет дать описание отрицательного персонажа-еврея столкнётся с «демоном Максвелла». Диккенс в «Оливере Твисте» изобразил Фейгина- отвратительного предводителя банды карманников, и его немедленно забросали письмами и вопросами, поучая: «не каждый еврей - Фей-гин». Диккенс никогда и не утверждал этого, но его заставили извиниться перед евреями, извиняться потом в каждой лекции, которую он читал в Америке. Евреи преподали ему урок: больше он никогда не изображал евреев иначе, чем в образе святых.
С тех пор редкий автор осмеливается изобразить отрицательного персонажа-еврея. Ле Карре умудрился написать книгу «Сингл и Сингл» о демонтировании Советского Союза и массовом хищении советской социалистической собственности, не упомянув ни одного еврея. Это - то же самое, что описывать мафию, ни
