библейских и евангельских реминисценций. Ради нее, ради поисков этой сути, стоит писать.
В Японии, где родился мой сын, и где я сам родился в очередной раз, увидев цветение вишни в горах, в Японии, где я научился видеть мир по-новому, в Японии названия городов и стран не случайны – своими иероглифами они раскрывают суть этих мест, суть вещей. Чтобы придумать японское название Нагорья, можно взять три иероглифа: дерево, источник, святое место на вершине. Можно прибавить четвертый – деревня между источником и святым местом. Но главное – это наблюдатель. Надо увидеть все это просто, без экзотики. Сесть на склоне холма, пнуть ногой серый камень, уколоть руку о колючку, обойтись без очков и стекол автобусов. Увидеть дерево. Но это легче сказать, чем сделать.
В каждом языке есть свои иероглифы, которыми легко выразить чувства. Написал “березка” – и защемило сердце и т.п. Написал “смоковница” – в лучшем случае напомнишь о евангельской притче. А то и этого не выйдет. Два шанса из трех, что вы не знаете, что такое смоковница, а это мое любимое дерево. Его листья огромны, мягки, бархатисты, разлаписты. Все оно мягкое и тенистое. Когда плывешь вниз по быстрой Хасвани, и ветки деревьев хлещут тебя по лицу, это единственное, которое не бьет, но ласкает. И если плывешь в жаркий день, то она, хоть на миг, да прикроет тебя от солнечного зноя. Смоковница любит воду. Когда идешь по сухому вади и замечаешь смоковницу на склоне, знак – около нее может быть родник или колодезь, или хотя бы яма для дождевой воды.
Самая красивая – мэрилин монро смоковниц – растет в неширокой долине Алара, над ручьем, истекающим из-под складки террас. Ручей плещет по камешкам и орошает долину, а над этой струйкой с живой водой стоит смоковница, – невысокая, но бесконечно развесистая, ставшая малым леском. Тень, вода, сладкие плоды – кратчайшее описание земного рая – ожидают путника осенью у источника Алара, возле башни крестоносцев.
Смоковница росла в Эдеме и из ее листьев Адам и Ева сделали себе первые одежды. Форма листа, напоминающая мужской корень, объясняет неслучайный выбор мифотворца. Но каприз переводчика Библии сделал их “фиговыми листами”, а дерево – “смоковницей”. Если нужно указать на квинтэссенцию Святой Земли, вечной, дивной, незастроенной, не разрушенной, я указал бы на сень смоковницы Алара в день созревания смокв. Смоквы восхитительны на вкус, сине-зеленые, чуть перезрелые, совершенно сахарные, они похожи на счастье. В Нью-Йорке, за полночь я купил смокву в Вилледже поздней осенью и благословил Давшего дожить до новых смокв. Это была первая смоква года для меня, давно не бывавшего дома. И я ощутил острый приступ тоски по дому, по несуществующему дому у источника в тени смоковницы.
Яростное солнце жжет землю Нагорья. Но стоит вступить в тень смоковницы, как сразу овевает прохлада, и даже, откуда ни возьмись, подымается ветерок, которого, казалось бы, не было минуту назад. И для этого не нужна мэрилин монро – подойдет любая, в вади Дильб за Рамаллой, в долине за Лифтой или у источников вади Фара.
Второй иероглиф Святой Земли – источник. Возьмем один, хотя бы потому, что он ничем не примечателен, Эн-Тапуах, Яблоневый ключ, воспетый, – ну, упомянутый – в Библии, источник села Ясуф в сердце гор Самарии. Там, где от старой караванной дороги Рамалла – Наблус ответвляется новое шоссе на Рош ха-Аин, к истокам Яркона, прямо на повороте стоит безобразный бетонный монстр, окруженный колючей проволокой со сторожевыми вышками —еврейское поселение Кфар Тапуах, Яблоневое село. Но настоящий Тапуах – село при источнике, “яблоко” Яблоневого ключа – находится в двух километрах от перекрестка по старой “арабской” дороге на Сальфит, и новая, “еврейская” дорога обходит его стороной и идет прямо к следующему поселению.
В наши дни село называется Ясуф, и оно ничем не славится. Узкая асфальтная дорога идет прямо по селу, утопающему в зелени. Дома Ясуфа прекрасны, сложены из светлого мягкого камня, новые ворота указывают на процветание. Дети чистые и умытые – здесь жители не боятся дурного глаза и зависти соседей и не посылают детей на улицу в обносках.
Там, где кончаются дома, направо уходит утоптанная тропинка. По этой каменистой дорожке можно за несколько минут дойти до источника – живого сердца Ясуфа. Источник – это самое важное, что есть в селе, это важнее села: его мать и отец. Каменная стена, море зелени; Яблоневый ключ повторяет знакомые по открыткам и фильмам черты Баниаса, огромного истока Иордана. С первого взгляда он не впечатляет – вода бьет из расселины, рядом трубы и водопой для скота. Но это только верхний слой, настоящий ключ скрыт в глубине. С веками древнее отверстие опускается все ниже и ниже, – ветры над ним наметают курган. Если бы не было людей, если бы забросили землю, источник исчез бы, и вместо него сочилась бы вода во многих местах у основания нового кургана. А может, он просто заглох бы.
Но сколько ни разоряли войны Нагорье, села не пустели, они лишь чуть отползали на несколько метров в сторону. Так, в древности село Тапуах стояло, видимо, к западу от современного Ясуфа, на холме Тель Шейх Абу Зарад. Там осталась древняя священная роща и
Подлинный, древний Яблоневый ключ легко увидеть – отойдите от нынешнего истока метров на десять и вы увидите выход из прямого, довольно нового туннеля. Вода ключа течет по туннелю – практически, крытому плитами глубокому рву – прямо в сады Ясуфа, создающие море зелени вокруг. Войдите в туннель, почти не сгибаясь, пройдите под землей десять метров обратно к источнику и вы увидите резной, вырубленный в скале зев. Солнечный свет проникает меж неплотно прилегающих плит свода. Легко разглядеть тщательную работу древних каменотесов. У этого источника поил Авраам овец, пророк Илия отдыхал возле него, спасаясь от погони, Иисус беседовал с учениками. Это можно сказать, с той же степенью обязательности, и про любой другой заметный источник Нагорья.
Приходят к нему и сегодня жители Ясуфа, сами и со своими овцами. Нынешняя Рахиль обычно идет по воду с жестяным бачком из-под маргарина, краски, известки вместо кувшина, чтобы напоить животных. Дома вода льется в кувшин, огромный
Японцы понимают это, и для чайной церемонии черпают ключевую воду бамбуковым ведерком. Понимают это и палестинцы и пьют воду из кувшинов. Но к ключу они ходят с жестянками: жестянки долговечнее, их легче спускать в колодезь, они дешевле и напоминают о прогрессе. Палестинцы уже не настолько бедны, и еще не настолько богаты, чтобы обходиться амфорами.
У источника села Ясуф можно увидеть одну из неизменных черт Святой Земли – вечно текущая вода орошает смоковницы, гранатовые деревья, овощи и прочие посадки селян. Две основные культуры Нагорья не требуют воды и обходятся дождем – лоза и олива. Прочие культуры, нуждающиеся в воде, могут расти только непосредственно ниже источника. Поэтому села Нагорья стоят над источниками, а крошечную орошаемую площадь никогда не застраивают.
Село Нагорья можно представить себе в идеале тремя точками: село на склоне холма, святое место – вали – на вершине, источник у подножья холма, и ниже – сады жителей, основание пирамиды. Обычно соображения обороны не позволяют строиться внизу, у воды, но и там, где могли бы дотянуть крепостную стену до источника и включить его в “черту города”, жители этого не делают, чтобы сохранить сады под источником.
Чтобы обеспечить подачу воды в городок в случае осады, жители Нагорья идут на всякие уловки – врезают горизонтальные и вертикальные шахты, как мы увидим впоследствии, но не посягают на сады. Там, где ниже источника продолжается склон, жители устраивают террасы, образующие крохотные делянки. По ним идет постоянным потоком вода. Там, где образуется долина, сады превращаются в поливные поля, как в селе Дура эль-Кари. Село стоит слегка к востоку от дороги Рамалла – Наблус, к югу от Ясуфа. Его источники – подлинные каскады воды – четыре больших выхода подземной реки льют воду в водосборник, откуда она расходится по арыкам на поля и сады долины, маленькой и плодородной, лежащей между Дура эль-Кари и более древним Эн-Ябрудом.
