прессе США. 30% самых богатых людей Америки, 30% министров и банкиров, 20% профессоров университетов, 50% ведущих юристов – евреи. Евреям принадлежит около половины всех капиталов Уолл- стрита. Легенда о вечно гонимом народе и о страшном холокосте стала необходима – не только для защиты Израиля от осуждения мировой общественностью, но и для защиты еврейских богатеев и олигархов от критики. Стоит сказать слово против еврея-жулика, как принадлежащая евреям пресса срочно подымает на боевой пост тень Освенцима.
«С помощью рассказов о холокосте, – пишет Финкельштейн, – одну из самых сильных в военном смысле держав мира с чудовищными нарушениями прав человека представляют «потенциальной жертвой», а самую преуспевающую в США этническую группу – несчастными беженцами. Статус жертвы дает в первую очередь иммунитет от заслуженной критики».
Для нас, израильтян, слова Нормана Финкельштейна не внове. Многие израильские публицисты и историки писали, что сионизм использует память жертв нацизма в своих корыстных интересах. Так, известный израильский публицист Ари Шавит писал с горькой иронией (в газете «Гаарец» после убийства ста беженцев в деревне Кана в Ливане в 1996 году): «Мы можем убивать безнаказанно, потому что на нашей стороне музей холокоста». Боаз Эврон, Том Сегев и другие израильские авторы предвосхитили многие заявления Финкельштейна. Но в Израиле всегда было больше свободы, нежели в еврейских общинах Рассеяния.
В США не многие готовы рискнуть. Финкельштейну помогает происхождение. Он – сын жертв холокоста. Вся его семья погибла от рук нацистов, лишь отец и мать прошли через Варшавское гетто, концлагеря, принудительный труд и добрались до берегов Америки. Это придает особый эффект его словам, когда он прямо говорит о тех, кто зарабатывает на крови жертв.
Он доказывает, что верхушка еврейской общины стяжала миллионы и миллиарды на гешефте холокоста, в то время как подлинным жертвам нацизма перепадают жалкие крохи. Так, из миллиардов долларов, выкачанных еврейской верхушкой из Германии, люди вроде Лоренса Иглбергера, бывшего министра иностранных дел США, получают 300 тысяч долларов в год, а родители Финкельштейна за все свои концлагеря получили три тысячи долларов в зубы. Директор центра Визенталя («Диснейлэнд-Дахау»), этого охотника за нацистами, получает полмиллиона долларов в год. Только 15% немецких компенсаций, полученных на «неимущих страдальцев», достигли цели, прочее застряло в каналах и в карманах еврейских организаций.
Еврейские требования компенсаций превратились в рэкет и вымогательство, пишет Финкельштейн. Так, швейцарские банки оказались легкой добычей – они зависели от американского бизнеса, и боялись дурной славы. Американские евреи, контролирующие прессу США, начали кампанию клеветы и диффамации против швейцарских банков, носящую расистский характер: «швейцарцы жадны и скупы», «характер швейцарцев сочетает простоту и двуличность», «швейцарцы – лишенный очарования народец, не давший человечеству ни художников, ни героев». К этому добавился экономический бойкот – ведь американские евреи стоят во главе большинства финансовых организаций Америки и распоряжаются триллионами долларов пенсионных фондов. Чтобы избежать еще больших убытков, швейцарцы согласились заплатить вымогателям. Полученные деньги осели в карманах еврейских адвокатов и организаций.
Американские банки получили больше депозитов от евреев, чем швейцарские банки, тем не менее, они отделались в 200 раз меньшей суммой в полмиллиона долларов. Видимо, еврейские дельцы от холокоста понимают, с кем можно, а с кем не стоит связываться. «Если бы они вели себя с американскими банками, как со швейцарскими, евреям пришлось бы искать убежище в Мюнхене» – шутит Финкельштейн.
Разделавшись со швейцарцами, еврейские организации взялись по новой за Германию. Они потребовали компенсацию за принудительный труд, и под страхом бойкота и судебных акций немецкие компании согласились заплатить.
В то же время евреи Израиля отказываются заплатить за конфискованное имущество гоев – земли, вклады, дома палестинцев. Американские евреи выступают против компенсации американским неграм за годы рабства. Америка и не думает компенсировать индейцев, ставших жертвой геноцида в 19-м веке.
Опыт вымогательства в Швейцарии и Германии – это лишь пролог к предстоящему ограблению Восточной Европы. Индустрия Холокоста, пишет Финкельштейн, приступила к вымогательству у бедняков бывшего социалистического лагеря. Первой жертвой давления стала Польша, у которой еврейские организации требуют все имущество, когда-либо принадлежавшее евреям, и оцениваемое во многие миллиарды долларов. Следующая на очереди – Белоруссия, с ее годовым доходом в сто долларов на душу населения. Одновременно готовится ограбление Австрии.
Его особенно возмущают ораторы и лицедеи холокоста, такие как Эли Визель, «бессовестный защитник израильских преступников, бездарный писатель, актер с вечно готовой слезой, оплакивающий жертвы за сходную плату в двадцать пять тысяч долларов за выступление плюс лимузин». «Не за свой (несуществующий) талант писателя или за отстаивание прав человека выдвинулся Визель. Он безошибочно поддерживает интересы, стоящие за мифом о холокосте». Финкельштейн объясняет причины своего негодования. «Эксплуатация холокоста используется для оправдания преступной политики Израиля и американской поддержки израильской политики. Вымогательство денег в европейских странах во имя «нуждающихся жертв» унижает жертвы нацистского геноцида».
Финкельштейн высмеивает бредовый тезис «уникальности холокоста». «Каждое историческое событие уникально в том смысле, что имеет свои особенности. Ни одно из них не обладает абсолютной уникальностью». Почему же эта морально и логически несостоятельная идея легла в основу мифа? Да потому, что уникальность холокоста – это еврейский «моральный капитал», железное алиби для Израиля, и подтверждение исключительности еврейского народа. Религиозный еврейский деятель Исмар Шорш определил идею уникальности холокоста как «светскую разновидность идеи избранного народа». Недаром Эли Визель постоянно утверждает, «Мы, евреи – другие, мы не такие, как все». Связанная с этим идея «извечного, иррационального антисемитизма всех гоев» способствует созданию особого параноидального духовного климата в Израиле и в еврейских общинах. «Нас преследуют уже 2000 лет. Почему? Без всякой причины!» – восклицает Визель. Спорить с ним невозможно, потому что, по его мнению, любая попытка объяснить антисемитизм уже является актом антисемитизма.
Руководители американского мемориала боролись изо всех сил против признания цыган – жертвами холокоста. Хотя цыган пропорционально погибло не меньше, признание их жертвами уменьшило бы «моральный капитал» евреев, и подорвало бы тезис об уникальности еврейского страдания. Довод еврейских организаторов был прост – как можно равнять еврея и цыгана, как можно равнять еврея и гоя? Финкельштейн приводит нью-йоркскую шуточку: если сегодня газеты оповестят о «ядерном холокосте, уничтожившем треть планеты», назавтра появится письмо Эли Визеля в редакцию под заголовком «Как вы можете равнять!?» Мы, израильтяне, знаем это слишком хорошо: недаром положение прав человека – не еврея в Израиле одно из худших в мире.
Финкельштейн сравнивает успешные усилия евреев получить компенсацию за ущерб – с отношением Америки к последствиям агрессии во Вьетнаме. Американцы убили 4—5 млн человек в Юго-Восточной Азии, разрушили 9 из 15 тыс. городков Южного Вьетнама, и все большие города Севера, оставили во Вьетнаме миллион вдов, тем не менее еврейский министр обороны США, Уильям Коэн, отверг не только идею компенсации, но даже извиниться отказался: «Это была война». Евреи стали единственным в мире исключением из этого правила.
«Полученные промышленностью холокоста средства следовало бы направить на компенсацию палестинским беженцам», – заключает Норман Финкельштейн. Добавлю от себя – на этом промышленность холокоста обанкротится, кому нужны разговоры о холокосте, если в этом нет денег?
И все же замечательная книга Норманна Финкельштейна не отвечает на основной вопрос. Она, скорее, заостряет его. Как смогла возникнуть индустрия холокоста? Ее основа – не чувство вины, поскольку американцы не испытывают чувство вины по отношению к убитым вьетнамцам. Она, скорее, демонстрирует уникальную мощь организованной еврейской общины Соединенных Штатов, которая смогла навязать свой дискурс всему американскому обществу, а затем, опираясь на Америку – и европейцам. Господство американского еврейства во всеамериканском дискурсе, его распространение по миру на основе Pax Americana – вот главный вывод из книги Финкельштейна, которым пренебрег – или не посмел высказать сам автор.
