копейку она не считает.
Я постаралась передать свое настроение Клавдии Исааковне, намекнув, что мне хочется узнать что- нибудь «по горячее».
– ох, ну, вы правы, душечка, это все мелочи, где такое не случается. Сейчас я вам лучше расскажу про нашего самого главного…
– Самсона, что ли?
– Он конечно, номинально директор, но все здесь преклоняются перед гением Владимира Крана. Я, безусловно, работала и с более именитыми режиссерами, но могу сказать, что у него большое будущее. Как он видит произведения, характеры… вы сами это поймете, как только плотнее с ним познакомитесь. Единственно, эта Мальвина, невоспитанная и крикливая особа, она ему досталось в довесок. Я считаю, если бы подыскал себе другую помощницу, дела бы его пошли несказанно лучше.
– Не поняла, – перебила я легко увлекающуюся собственными мыслями, и оттого путающуюся в них, актрису, – как она ему досталась? Почему в довесок?
– Вы хотите знать? А у вас есть свободное время? Тогда я расскажу его историю.
Я кивнула, быть может сейчас, я узнаю что-нибудь стоящее и важное.
Клавдия Исааковна посмотрела в зеркало, поправила шляпку, взяла чашку с уже остывшим чаем, и аристократически оттопырив пальчик, приступила к рассказу.
Скажу сразу, эту историю, Кран не любит афишировать, об этом знают лишь самые близкие ему люди. Я некогда не была его подругой, но сумела подобрать к нему ключик, и он открылся мне. Прошу и вас сохранять чужие тайны.
Владимир Кран появился на свет тридцать восемь лет назад у непутевой мамочки. Она произвела его на свет в достаточно юном возрасте неизвестно от кого. Младенец требовал ежеминутного присмотра и ухода. Но на это у мамочки не было, ни времени, ни желания, ни денег. Она гуляла ночи напролет, ни разу не спев на ночь малышу колыбельную и не уложив его спать.
Она жила в квартире со своей бабушкой, больной и старой женщиной, которая просто физически не могла следить за ребенком. А его постоянный крик сводил больную женщину с ума. Она, еле живая после очередной бессонной ночи, закутала ребенка в теплое одеяльце, и вышла с этим свертком на улицу. Дойдя до Дома Малютки, она постучала в дверь, положила кулечек с ребенком у порога, положила рядом записку – Владимир Кран, мать – алкоголичка, не ищите ее, и зашла за угол. Работница дома не заставила себя долго ждать и, увидев ребеночка на крыльце, посмотрела по сторонам и забрала его внутрь. Детей и до этого подбрасывали к дому Малютке, так что маленький Вовик никого не удивил. Его записали настоящим именем и растили наравне с остальными детьми. Кстати, его непутевая мама, только, спустя неделю заметила отсутствие сына. Но получив от бабушки ответ «Он ушел» и вполне удовлетворившись этим, пошла на следующую вечеринку.
Когда подошел определенный возраст, Вовика перевели в детский дом. Кстати, бабушка позаботилась о внуке и заходила в приют для брошенных детей. Она действовала, как и прежде: стучала дверь и оставляла перед дверью все, что ей было нужно. Это были в основном, документы, одежда, и фрукты. Мальчик постепенно взрослел, но чуть ли не с детства знал – у него есть квартира, бабушка отписала ему свою половину квартиры.
Он совсем не обижался, что бабушка не проводит с ним время, главное она не забыла его и по- прежнему заботится о нем, как может.
Мальчик рос творческой натурой, не любил точные науки и физкультуру, тяготел к литературе. Не в пример многим другим детдома, тот, в котором проживал Кран, был местом, где детей любили, развивали и воспитывали настоящих мужчин и прекрасных женщин.
Кран совсем не жаловался на судьбу и с помощью любимой воспитательницы Натальи Ивановны организовал театральный кружок. Там он был и за актера и за автора сценария и за режиссера. Кстати, вот последнее ему большего всего и нравилось. Он с самозабвенно придумывал новые спектакли, все время искал пути улучшения творческого процесса. Ему даже купили книжку по актерскому мастерству. Прочитав ее за одну ночь, он даже учил своих «актрис», юных воспитанниц детдома.
Счастливое время закончилось, когда умерла бабушка. Мальчику уже исполнилось шестнадцать лет. Через полгода он вступил в права наследования, бабушкина часть квартиры, в которой он провел первые свои дни, ему доставалось по закону. Тут о сыне вспомнила и мамаша.
Она по-прежнему вела то же образ жизни, что и более десяти лет назад. Она работала продавцом в ларьке, это не приносило ей большого дохода, но она легко выкручивалась, ее снабжали деньгами часто меняющиеся мужчины.
С помощью одного из своих любовников, она смогла забрать практически совершеннолетнего ребенка из детдома. Владимир усиленно сопротивлялся, его все устраивало в гостеприимном детдоме, где его окружали лишь близкие ему люди. Мать, никогда, не сказавшая ему добрых слов и не разу не навестившая его, не вызывала ничего кроме страха.
Правдами и неправдами она забрала ребенка домой. Тот со слезами на глазах покидал отчий дом. Как оказалось, все эти годы дамочка, которую звали Галя Кран, совсем не скучала. У Владимира есть младшая сестра, которую взбалмошная маменька назвала необычным именем Мальвина. А фамилию она носит отцовскую – Черенкова.
– Постойте, – вклинилась я в плавный рассказ Клавдии Исааковны, – наша Мальвина – сестра Крана?
– Да, именно так, милочка, они сводные брат и сестра.
Девочка росла забитой, нервной и, увидев такого симпатичного и умного брата, была поражена. Он в свои шестнадцать далеко вперед обгонял мамочку со всеми ее любовниками по интеллектуальному развитию. Она и не предполагала, что можно достичь таких высот, прочитать столько книжек, сама Мальвина была вовсе не с голубыми волосами и звезд с неба не хватала. Училась плохо, и все учителя, сжалившись, ставили ей тройки: ну, что взять с дочки первой шалавы района. Владимир же рушил все сложившиеся стереотипы. Мальвина сильно полюбила брата и вознесла его выше небес: он стал самым умным, красивым и гениальным. Кто посмеет оспорить это, с этим человеком, Черенковой больше нечего обсуждать.
– А зачем она забрала его с детдома? Вспомнила о своих материнских обязанностях. Не слишком ли поздно? – вновь перебила я.
