писал уже цитированный поэт и журналист Лоно Капрено.
Даже жены гвардейцев Плистерона, опоры Наследственного Президентства, бежали к обладателям «Сертификатов Жаке». В седьмом батальоне Слоногвардейского полка бежало 47 процентов жен, в тринадцатом пехотном батальоне — 60 процентов. В Главном гвардейском оркестре больше всего пострадала группа ударных инструментов и низкооплачиваемая группа барабанов.
Престарелый депутат, по странному стечению обстоятельств все еще заседавший в Национальном Собрании, выступил с речью об огрубении нравов.
— Пирроу подобен современному Содому, — говорил депутат. — Чувства обмениваются на драгоценные камни — твердые, жесткие, все режущие, как алмаз. Вы мечтали о декаменизации? Вместо этого камни, пусть драгоценные или полудрагоценные, заполнили мир. Не слезы, а расплавленные камни льются из глаз, не рифмы, а каменные строфы чеканят поэты, не нежными признаниями, а раскаленными докрасна и охлажденными до ледяной белизны каменными ядрами одаривают друг друга вчерашние любовники. Мир изнемогает от отсутствия бескорыстной любви и нежности.
В столице Пирроу назревали волнения. Слова поэта «поднимался брат на брата» не следует трактовать как обычную метафору. Дабы улучшить моральное состояние частей — они одни могли восстановить и поддержать порядок, — Плистерон решил увеличить жалованье гвардейцев в десять раз и тем задержать продолжающееся бегство жен.
Для осуществления мудрой меры понадобились огромные средства. Именно тогда произошло первое столкновение между Наследственным Президентом и Жаке. Плистерон в ультимативной форме потребовал, чтобы в казну поступала половина стоимости всех драгоценных камней, выделяемых под воздействием препаратов Сириус и МВ.
Жаке ответил категорическим отказом. Посланный им в резиденцию Плистерона в качестве полномочного посла Юлиус Гроше трепещущим от страха голосом зачитал Президенту следующее письмо:
— «Господин Жан Жаке, негоциант, свидетельствуя свое совершенное уважение господину Плистерону, Наследственному Президенту, одновременно считает своим долгом сообщить, что добывание драгоценных камней, или операция „Сириус“, осуществляется им
Он, Жан Жаке, не извлекает из операции „Сириус“ никаких доходов, кроме средств, необходимых как для поддержания приличествующего ему, Жану Жаке, образа жизни, так и для дальнейшего расширения операции „Сириус“ согласно детальным указаниям шефа.
Один процент стоимости драгоценных камней, каковой Жан Жаке, негоциант, в установленные сроки вручает Министру Финансов Наследственного Президентства, является справедливой долей в прибылях. Уплата даже еще одной тысячной процента противоречила бы как нормам справедливости, так и высшим намерениям
Исходя из означенного, Жан Жаке, негоциант, прерывает все переговоры по данному вопросу, почтительно предупреждая, что попытка возобновить переговоры может привести к
Несколько раз во время чтения письма Плистерон вскакивал и кричал: «Разбойник! Убийца! Всех расстреляю!» Однако, как ни странно, никаких насильственных мер в тот раз предпринято не было.
Финансовое положение попытались исправить, реорганизовав налоговую политику. У Нового Моста, излюбленного самоубийцами, были выставлены посты гвардейцев, взимавших с лиц, намеренных покончить с собой, по пятьдесят крамарро. «Он первым стал продавать билеты в ад как на футбольный матч или на бега», — констатировал впоследствии некий литератор сатирического направления.
В рекордные сроки был выстроен изящный магазин-клуб «Все для Утопленника».
Отчаявшийся мог продать здесь за справедливую цену ненужные ему вещи, получив взамен мехов, шелков, фраков и смокингов легкое и скромное, выдержанное в черно-серых тонах одеяние, удобное при погружении в воду. Тут же продавались оплаченные акцизным сбором свинцовые грузила; пользоваться самодельными грузилами было строго воспрещено.
В уютных помещениях желающие могли в последний раз выпить, закусить, потанцевать, посмотреть кинобоевик, заказать похоронный марш, исповедаться, посоветоваться с юристом, а также прослушать собственный некролог, составленный опытным писателем. «Даже смерть Плистерон Великий сумел превратить в праздник», — писал редактор «Курьера Пирроу», скромно подписывавшийся псевдонимом «Правдолюбец».
Этими и другими мерами доходы Президентства были несколько увеличены, но расходы росли значительно быстрее. Правитель соседнего маленького и ничем не замечательного островка Квик Девятый, разбогатев на контрабандной торговле пирроускими драгоценными камнями, воздвиг себе статую, на 12 метров 73 сантиметра превышающую статую Святого Рамульдино Карла Великого Плистерона Мигуэля Первого Мудрейшего и Победоносного. Под угрозой оказался престиж Наследственного Президента, то есть самое главное.
Впервые за много лет Плистерон созвал заседание кабинета министров. Министр Увековечения сообщил, что разработан проект увеличения плистероновской статуи без нарушения художественного замысла этого произведения, за счет наращивания ног на четыре и пять десятых метра, туловища — на два метра, шеи — на сорок сантиметров, постамента — на восемь метров и замены нынешней президентской короны золотой тиарой высотой в пять метров.
— Срочно нужно золото, — закончил он.
Министр Гвардии доложил о необходимости создания десяти новых пехотных и слоногвардейских батальонов.
— Для обеспечения спокойствия бюджет Министерства должен быть безотлагательно утроен, — твердо заключил он короткое сообщение.
Плистерон нетерпеливо повернулся к Министру Финансов.
— Золота нет, и его неоткуда добыть, — запинаясь, пробормотал Министр Финансов.
— Я вас казню, — сухо заметил Плистерон. — Согласно Церемониалу вы будете повешены.
— Теперь не до Церемониала, — махнул рукой Министр Финансов.
Плистерон задумался. Через минуту он поднялся с просветленным лицом и сказал:
— Решение созрело!
Так, этими историческими словами, начался последний этап бурной и богатой событиями истории Наследственного Президентства, которую мы пытаемся исследовать.
С утра следующего дня резиденция Жаке была оцеплена гвардейцами. В 7 часов 15 минут перед опаловым дворцом появился Плистерон на белом слоне. Жаке вышел навстречу высокому посетителю.
Мраморные лестницы, ведущие в кабинет Жаке, были застланы черно-красными коврами.
— Я ступаю словно по языкам пламени, — с горькой шутливостью заметил Плистерон.
Жаке промолчал.
Двери автоматически раскрылись, и Плистерон вслед за Жаке прошел в квадратный зал.
— Мне необходимо пятьдесят миллиардов крамарро, — не повышая голоса, проговорил Плистерон.
Сохранившаяся магнитофонная лента, к счастью, позволяет восстановить все дальнейшие события.
Ярко загорелись невидимые светильники.
— Я пронзаю вас лучами! — воскликнул Жаке, который прежде чуждался пафоса и большей частью
