– Торопимся, значит, – сказал Хатчмейер. – Ну давайте торопитесь. Мы тоже кота за хвост тянуть не будем, только и всего. Так вот, Макморди, мне надо, чтоб вы ему устроили встречу небывалую! Понятно? Выкладывайтесь на все сто. На чем думаете сыграть?
– С такой книгой разве что расшевелить Лигу Престарелых Африканок, пусть кидаются на него, как на битла.
– Престарелые на битлов не кидаются.
– О’кей, значит, он не битл, а воскресший Рудольфо Валентино или в этом роде. Какой-нибудь такой киноактер из двадцатых.
– Похоже на дело, – кивнул Хатчмейер. – Ностальгия и тому подобное. Но слабовато. От престарелых особого толку не будет.
– Никакого, – подтвердил Макморди. – Вот если бы этот Пипер был нудист, антисемит и педераст, а с ним любовник-кубинец, негр по фамилии О'Хара – тут бы я расстарался. А такой субъект, охочий до старух…
– Макморди, сколько раз вам говорить, что субъект – это одно, а его подача – другое. Никакой связи тут не требуется. Как хотите, так и подавайте.
– Да, но кому какое дело до английского автора с его первым романом?
– Мне, – сказал Хатчмейер. – Мне до него дело, а я хочу чтоб было дело еще ста миллионам телезрителей. Понятно? Вот так. Через неделю про Пипера должна услышать вся Америка, а уж как – это ваша забота. Делайте что хотите, но на берег чтоб он ступил, как Линдберг после атлантического перелета. Жмите на все кнопки, тормошите все организации, заигрывайте с любыми лобби – и давайте окружайте его ореолом.
– Ореолом? – усомнился Макморди. – Это с такой-то фотографией на обложке еще и ореолом окружить? Да у него вид как из психбольницы.
– Ну и пусть из психбольницы! Мало ли какой у него вид? Главное – за один день сделать его мечтой всех старых дев. Подключите феминисток, и насчет звездоманов у вас неплохая идея.
– Старушонки, феминистки, педерасты, минитмены – этак, чего доброго, мы устроим погром в гавани.
– Погром, – сказал Хатчмейер, – это хорошо. Напустите на него всех разом. Пришибут полицейского – порядок, хватит какую-нибудь старуху кондрашка – тоже неплохо. Спихнут его в воду – еще лучше. Разделаем его так, что скопом за ним побегут, только он дунет в дудку.
– В дудку? – переспросил Макморди.
– Ну да, как крысы за Крысоловом.
– Крысы? Еще и крыс туда же?
Хатчмейер жалостливо посмотрел на него.
– Иногда, Макморди, вы прямо как неграмотный, – укорил он. – Можно подумать, что вы в жизни не слышали про Эдгара Аллана По. И вот еще что. Когда вы с Пипером как следует разболтаете дерьмо в бочке, шлите его самолетом ко мне в Мэн. Бэби хочет с ним познакомиться.
– Миссис Хатчмейер – познакомиться с этим хануриком?
Хатчмейер грустно кивнул.
– Угу. Вроде как тогда, помните – вынь да положь ей того писателя, который хвастался, что ему женщины без надобности. Как его, похабника, звали-то?
– Портной, – припомнил Макморди. – Но мы его не залучили. Не захотел приехать.
– Чему удивляться? Странно вообще, что он на ногах стоит. Это же вредно, как я не знаю что.
– Он, правда, издавался не у нас, – заметил Макморди.
– Ну да, и это тоже, – согласился Хатчмейер, – но Пипер-то издается у нас, и раз Бэби его хочет, пусть получает. Ей-богу, Макморди, в ее возрасте, после всех операций и вообще на диете, так вроде бы уже и хватит. Вы как, смогли бы два раза в день круглый год без передышки? Вот и я тоже не могу. Неуемная женщина. Она этого старушечьего угодника Пипера живьем съест.
Макморди пометил у себя, что Пиперу надо резервировать самолет.
– Там и есть-то, пожалуй, будет особенно нечего после того, как мы его встретим, – мрачно заметил он. – Если сделаем по-вашему, дело может круто обернуться.
– Чем круче, тем лучше. Вот когда моя штопаная супруга с ним разберется, тут он поймет, где круто, где полого. Представляете, на ком теперь она, чертова баба, заклинилась.
– Не представляю, – сказал Макморди.
– На медведях.
– На медведях? – переспросил Макморди. – Не может быть. Как это все-таки, а? На кого другого, а на медведей я бы в случае чего даже не подумал. У одной моей знакомой, правда, была немецкая овчарка, но…
– Да не то! – рявкнул на него Хатчмейер. – Вы, Макморди, все-таки полегче – о жене моей речь, а не о какой-нибудь шлюшонке. Имейте к ней уважение.
– Вы же сами сказали, что она заклинилась на медведях, вот я и подумал…
– С вами, Макморди, та беда, что вы не думаете. Ну, заклинилась, ну, на медведях. Это же не значит, что медведи на ней заклинились. Если женщина на чем-то заклинивается, при чем тут секс? Секс тут ни при чем.
– Не знаю. Я говорю, знал я одну женщину…
