сапог? Так и я. А вообще, — добавила она, задорно тряхнув головой, — я ведь по образованию вовсе не продавщица.
— А кто же тогда?
— Угадайте!
Макс окинул ее внимательным взглядом.
— Хм... честно говоря, ума не приложу. На экономиста и технаря вы явно не похожи. На садовода и агронома тоже. Работник культурной сферы?
— Близко, но не очень.
— Значит, все-таки гуманитарий. — Макс сосредоточенно сдвинул брови. — Нет, не могу угадать, — сдался он, разводя руками. — Откройте же мне наконец ваш маленький секрет!
— Я окончила педагогический колледж. Я учительница английского языка.
Макс пораженно присвистнул.
— Педагог, — недоверчиво произнес он. — Да, никогда бы не догадался.
— Я не похожа на училку?
— Абсолютно. Во всяком случае, ни на одну из тех, кого я когда-либо знал. Вы кажетесь мне... слишком живой. Слишком живой, веселой и непосредственной для такой профессии. Убей бог, не могу представить вас в роли строгой и педантичной классной наставницы.
Джулия вздохнула.
— Я тоже не могу представить себя в этой роли, хотя и проработала в школе целый год.
— И что же случилось?
— Ничего, просто я поняла, что эта работа не для меня. Вообще-то я люблю детей, но у меня не хватает терпения с ними заниматься. Как бы вам лучше объяснить? — Джулия на мгновение задумалась. — Это... это как любить цветы. Многие люди обожают цветы, но совсем не горят желанием их выращивать и ухаживать за ними. Понимаете?
— Понимаю. — Макс улыбнулся. — Честно говоря, я сам из таких. Я тоже люблю и цветы, и детей, но у меня никогда не возникало желания с ними возиться.
— У вас нет своих детей? — спросила Джулия с деланной небрежностью.
— Нет. Да откуда им быть, я ведь и женат-то никогда не был.
— Действительно, — Джулия усмехнулась, — ведь одно закономерно вытекает из другого, не так ли?
Макс прищурился, уловив в ее голосе иронию.
— Да, в наше время многие люди считают брак и детей самостоятельными понятиями, не связанными одно с другим. Но я придерживаюсь консервативных взглядов в этом вопросе.
— Осторожничаете?
— Да, можно назвать это так. Но я бы сказал по-другому: проявляю благоразумие.
— И потом, вы ведь еще, кажется, слишком молоды, чтобы думать о семье. Сколько вам лет? Тридцать?
— Угадали. Ровно тридцать лет.
— Что ж, самое время осмыслить пройденный путь, осознать свои просчеты и ошибки и хорошенько поразмыслить о дальнейшем.
Макс почувствовал, как его сердце учащенно забилось. Невероятно! Эта девушка каким-то интуитивным чутьем угадывала его потаенные мысли, опасения и желания. А может, у них просто одинаковый склад мышления? Но разве такое возможно? Макс уже давно махнул рукой на надежду встретить женщину, которая понимала бы его, разделяла его взгляды и была близка ему по духу. Но сейчас ему вдруг пришло в голову, что проблема крылась не в кознях судьбы, а в нем самом. Наверное, он искал свою вторую половинку совсем не там,
— К сожалению, далеко не все люди стремятся работать над собой, — продолжала Джулия, задумчиво потягивая кофе. — Многим такое даже в голову не приходит. Наверное, наша беда в том, что мы слишком погрязли в житейской суете. Все куда-то бежим, торопимся, боимся не успеть. А зачем, для чего, и сами не знаем. Ради того, чтобы заработать побольше денег? Но ведь большинство людей даже не способны с толком потратить их! Тогда стоит ли утруждаться и загонять себя до изнеможения?
— А вы, я смотрю, склонны пофилософствовать, — с добродушной усмешкой заметил Макс.
Джулия обиженно вскинула голову.
— А по-вашему, сельские жители должны думать только о низменных материях? Вы ведь, лондонцы, довольно пренебрежительного мнения о провинциалах, не так ли?
— Ну почему же, — возразил Макс. — Я ведь и сам родился в провинции, хотя и живу в Лондоне.
— И где же?
— В Ливерпуле.
— В Ливерпуле? — изумленно переспросила Джулия. — Как странно!
— Что странно? — не понял Макс.
— Но ведь это город промышленников и рыбаков. А вы...
— А я? — переспросил Макс.
— А вы — человек искусства, драматург.
Джулия прикусила язык, осознав, что сболтнула лишнее. Но было поздно. Выражение лица Макса Диллона изменилось словно по волшебству. Мягкость, открытость и приветливость исчезли, и теперь он смотрел на Джулию хмурым, подозрительным взглядом, не сулившим ей ничего хорошего.
— Та-ак, — протянул он, медленно поднимаясь с дивана. — Значит, вы с самого начала прекрасно знали, кто я такой. А наше случайное знакомство... выходит, оно было подстроено намеренно?
— Побойтесь Бога, Макс, что за вздор вы несете! — притворно возмутилась Джулия. — По-вашему, я специально упала с велосипеда и заработала сотрясение мозга?
Макс убийственно рассмеялся.
— Сотрясение мозга! Да уж, по вашему нынешнему состоянию оно отлично заметно! Даже у такого профана в медицине, как я, хватит ума сообразить, что никакого сотрясения у вас и в помине нет.
— Откуда вам это знать, если вы полный профан в медицине? — язвительно поддела его Джулия.
В глазах Макса сверкнуло закипающее бешенство.
— Дорогая моя мисс Стенли, — ответил он тоном человека, теряющего терпение, — если бы ваш продолжительный обморок был настоящим, а не притворным, то вы вряд ли смогли бы сейчас чувствовать себя столь прекрасно. После такого сильного удара головой вы должны были бы лежать пластом, страдая от головной боли. А вы сидите передо мной, как ни в чем не бывало, да еще умудряетесь острить.
— Просто у меня уже все прошло, — сердито ответила Джулия, не глядя на него.
— Ну-ну. — Макс усмехнулся и, посмотрев на Джулию с уничтожающим сарказмом, добавил: — Похоже, вы действительно выбрали не ту профессию, мисс Стенли. Вам следовало бы выучиться на актрису. Все задатки для такой профессии у вас есть. Это я говорю вам как знаток.
Джулия закусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться от досады. У нее никак не укладывалось в голове, что ее блистательная авантюра потерпела сокрушительный провал. А ведь все так хорошо начиналось! Макс Диллон даже не заподозрил, что ее обморок притворный. Хотя у любого мало-мальски разбирающегося в медицине человека хватило бы ума понять, что дело нечисто. Но Макс так ничего и не понял бы, если бы не ее болтливость. Она сама все испортила, незадачливая дурочка.
А если так, подумала Джулия с отчаянной, злой решимостью, то постарайся, по крайней мере, уйти со сцены красиво и достойно, как и подобает хорошей актрисе.
Расправив спину, она грациозно поднялась с дивана. Надменно вскинула голову. С дерзким, насмешливым вызовом посмотрела на Макса.
— Да, это правда, мистер Диллон. Я разыграла свое падение с велосипеда. И обморок, и сотрясение головы, и все остальное. Скажу вам больше: я договорилась с медсестрой, чтобы она не поднимала трубку на ваш звонок. Дело в том, — пояснила она с милой улыбкой, заметив изумленный взгляд Макса, — что в нашей больнице телефон имеет мощный определитель номера. Он высвечивает даже звонки с сотовых телефонов, не то что с домашних. Поэтому у вас и сложилось впечатление, что там никого нет.
