проезжающие машины. Положительно, честному человеку такое в голову не придет.
— Думаете, он кого-то дожидался? — спросил старший офицер.
— Скорее, предупреждал об опасности. У них, наверно, есть условные знаки. Сообщники проезжают мимо, видят его и понимают что к чему.
— Похоже, вы правы, — согласился старший офицер, который сам никакого путного объяснения найти не смог. — Значит, вскорости можно его брать. Я поговорю с главным констеблем.
— Не стоит, сэр. Лучше выждать время. Если не ошибаюсь, мы столкнулись с хорошо организованным синдикатом. Арестуем Уилта— они затаятся. Пусть-ка он сперва выведет нас на дичь покрупнее.
— И то правда, — угрюмо проворчал старший офицер. Зря он надеялся, что Роджер запорет дело и придется прибегнуть к помощи окружной полиции. Мерзавец, оказывается, вот-вот накроет шайку. Чего доброго, потребует повышения, да и получит. Хорошо, если его при этом переведут в другой участок. Иначе придется старшему офицеру хлопотать о своем переводе. Впрочем, чем черт не шутит, может, Роджер еще наломает дров.
В Гуманитехе он уже порядком наломал. Настояв, чтобы агентов в штатском пускали на занятия под видом студентов или, того хуже, практикантов, Роджер и не подозревал, как угнетающе подействует их присутствие на преподавателей.
— Это невыносимо! — жаловался ректору доктор Кокс, заведующий кафедрой естественных наук. — У меня и так не все студенты успевают, а тут еще появляется не в меру любопытный субъект, который не отличает бунзеновскую горелку от огнемета. От лаборатории на третьем этаже остались одни головешки. На кого он, с позволения сказать, стажируется, если несет такое, что…
— Но ведь он может и рта не раскрывать. Их прислали только для наблюдения.
— По идее, да. А на деле он занимается тем, что затаскивает студентов в уголок и расспрашивает, где ему раздобыть формалин. Можно подумать, мы заготовляем анатомические препараты.
Ректор объяснил Коксу, что такое «формалин».
— Так вот оно что. А я-то гадаю, зачем этот остолоп просил разрешения осмотреть шкафы с реактивами.
Такая же история происходила на занятиях по ботанике.
— Откуда мне было знать, что эта девица — полицейский агент? — оправдывалась мисс Райфилд. — Я понятия не имела, что студенты выращивают в теплице марихуану. А теперь агентесса косится на меня.
Только доктор Борд сохранял философский взгляд на вещи. Поскольку ни один агент не говорил по- французски, кафедра Борда не подверглась нападению.
— В конце концов, на дворе тысяча девятьсот восемьдесят четвертый, — рассуждал Борд на заседании комиссии по чрезвычайным мерам. — Кроме того, дисциплина в колледже значительно улучшилась.
— Только не у меня, — отозвался мистер Спири с кафедры строительства. — У штукатуров и каменщиков пять раз доходило до драки. Мистера Гилдерса так отделали велосипедной цепью, что он угодил в больницу.
— Велосипедной цепью?
— Какой-то студент обозвал бандюгу-полицейского мудозвоном, а Гилдерс бросился разнимать.
— Надеюсь, студентов арестовали за ношение холодного оружия? — спросил доктор Мэйфилд.
Заведующий кафедрой строительства покачал головой.
— Цепью махал полицейский. Зато ребятишки отметелили его на славу, — с удовольствием добавил он.
Но особенно расстарался Роджер в группах секретарш.
— Если так будет продолжаться, девочки не смогут успешно сдать экзамены, — сокрушалась мисс Дилл. — Их то и дело таскают с занятий на допросы. Знаете, как они после этого ужасно печатают. Можно подумать, у нас не колледж, а притон.
— Притон — это было бы здорово, — заметил доктор Борд. — Но газеты опять все переврали. И все- таки статья на третьей странице что-нибудь да значит.
Он достал номер газеты «Сан» и показал фотографию мисс Линчноул в чем мать родила. Снимок был сделан на Барбадосе прошлым летом. Внизу красовалась подпись:
— Да видел я газеты. Какой позор для колледжа! — обратился проректор к членам комиссии, которая вообще-то собралась обсудить грядущий налет инспекторов Ее Величества, а теперь вынуждена заниматься новой напастью. — Я только хочу сказать, что это нетипичный случай и…
— Отчего же нетипичный, — возразил член муниципалитета Блайт-Смит. — С тех пор как вы заняли этот пост, на колледж так и сыпятся неприятности. Могу напомнить. Сперва отвратительная история с преподавателем кафедры гуманитарных наук, который…
В разговор вмешалась миссис Болтанинг, которая как истая поклонница прогресса жила завтрашним днем:
— Что толку ворошить прошлое?
— Нет уж, поворошим, — настаивал мистер Сквидли. — Ведь должен кто-то за это ответить. Мы как- никак платим налоги и имеем право требовать, чтобы наши дети получили приличное образование.
— Сколько у вас детей в Гуманитехе? — фыркнула миссис Болтанинг.
Мистер Сквидли возмущенно сверкнул глазами:
— Чтобы мои дети учились в Гуманитехе? Через мой труп.
— Ближе к делу. — напомнил начальник управления по образованию.
— Куда уж ближе, — сказал мистер Сквидли. — А дело в том, что я работодатель и плачу не за то, чтобы свора пустобрехов-недоучек сажала будущих рабочих вместо студенческой скамьи на иглу.
— Протестую! — кипятился ректор. — Во-первых, мисс Линчноул училась не на рабочего, а во-вторых, у нас преподают настоящие мастера…
— Ох и мастера! По этим мастерам психушка плачет, — вставил мистер Блайт-Смит.
— Я хотел сказать, «мастера своего дела».
— Оно и видно. Недаром секретарь министра образования так настойчиво добивается, чтобы специальная комиссия расследовала, действительно ли кафедра гуманитарных наук. ведет пропаганду марксизма-ленинизма. Какие вам еще нужны доказательства, что преподаватели никуда не годятся?
— Несогласна! Категорически несогласна! — наседала миссис Болтанинг. — Корень зла— сокращение ассигнований. Чтобы привить молодежи чувство ответственности. пробудить заботу о…
— Господи, да разве в этом дело? — буркнул мистер Скидли. — Если бы хоть половина придурков, которые тут работают, умели читать и писать…
Ректор многозначительно посмотрел на начальника управления по образованию, и от сердца у него отлегло. Пусть себе спорят, все равно никакого решения не примут. В комиссии всегда так.
В доме 45 по Оукхерст-авеню Уилт беспокойно поглядывал в окно. С самого обеденного перерыва, когда он обнаружил слежку, Уилт не находил себе места. Возвращаясь домой, он глаз не спускал с зеркальца заднего вида, поэтому прозевал сигнал светофора на Нотт-роуд и приложил машину сыщиков, которые на всякий случай пристроились спереди. Последовал обмен любезностями. К счастью, агенты были без оружия, но Уилт еще раз убедился, что его жизни угрожает опасность.
Ева была мрачнее тучи.
— Прешь, как ненормальный, — напустилась она на мужа, когда Уилт рассказал про помятый бампер и радиатор. — Ну что за раззява?
— Посмотрел бы я на тебя, если бы тебе выдался такой денек, — сказал Уилт и налил себе домашнего пива. После первого глотка он подозрительно посмотрел на стакан и проворчал:
— Сахара, что ли, недоложили.
Ева мигом перевела разговор на происшествие с мистером Геймером. Уилт слушал вполуха. Странный
