Краева прояснит хоть что-то… Хотя, веры в это у Крылова было мало.
«Дневник Ивана Краева
28 марта 1984 года
Прошла ровно неделя с последней записи. Все идет так, как я и предполагал. Продукты на исходе. Дышать тоже становится все сложнее — уже было несколько обмороков. Продолжать сидеть в бомбоубежище — значит обрекать себя на медленную смерть. Надо что-то предпринимать.
Вчера полночи решали этот вопрос с Игнатом. Он за то, чтобы открыть те две двери, о которых я писал в прошлый раз. Что за ними? У нас одни лишь догадки. Там может быть еще одно помещение. Или просто тупик. Или, не дай бог, выход на улицу. Тогда точно конец.
С утра разговаривали с людьми. Некоторые против того, чтобы открывать двери. Кто-то все еще надеется, что вот-вот придет помощь, и нас вытащат отсюда. Все разговоры о том, что никакой помощи не придет, так как наверху не осталось ничего живого, воздействия не имеют. Это уже помешательство.
Будем открывать.
Сейчас Степан ищет подходящий инструмент — по подвалу раскидано много чего, но, видимо, придется использовать лом и топор — щиток с противопожарным инвентарем прибит к стене.
Честно говоря, не могу сказать, что испытываю страх. Смерть и так слишком близко. Она уже здесь, в этом бомбоубежище. И там, за дверью, через которую мы сюда попали. Возможно, она притаилась и за одной из двух дверей, которые мы собираемся открыть. Какая разница?
Игнат тоже абсолютно спокоен. Сидит, перебирает свои рисунки, рассматривает — словно хочет на всякий случай посмотреть на них, если все же нам суждено умереть.
Степан тоже держится молодцом. Выполняет все указания, но слишком возбужден. Похоже, он все еще воспринимает все происходящее как некую игру, не особенно осознавая, чем эта история может закончиться. Может, оно и к лучшему — не самая плохая смерть. Я тоже был бы не против умереть играючи. Есть только одна проблема — я уверен, что открыв эти двери, мы не умрем.
Все. Пора. Степан принес инструмент и теперь стоит у меня над душой, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Остальные (сорок два человека, из которых четвертая часть — мужчины!) скучковались у дальней стены, в ужасе глядя на нас. У некоторых из них в руках свечи. Женщины начинают читать какие-то молитвы — этого еще не хватало.
Игнат убирает рисунки в сумку. Значит, и мне пора заканчивать запись. Следующая заметка — уже по ту сторону одной из дверей.
Мне не страшно.
Мне совершенно не страшно».
Глава 19
Утром Коротков первым делом позвонил Ольге. Ее мобильный оказался выключен. Посмотрев на часы, майор решил, что девять утра — слишком раннее время, — а потому с головой окунулся в работу, которой накопилось за эти дни предостаточно. Перебрав все папки, лежавшие на столе, он отобрал те, что требовали немедленного вмешательства: нападение на мужчину на прошлой неделе, в результате которого тот лишился мобильного телефона и бумажника, а также странная история со старушкой, которую, похоже, мошенники нагрели с квартирой, пообещав заботиться о пожилой женщине до гробовой доски, в обмен на несколько подписей в документах, отпечатанных таким шрифтом, что Короткову пришлось подносить листы чуть ли не к самому лицу.
Время бежало быстро, и в одиннадцать следователь снова позвонил возлюбленной. Телефон все так же не отвечал. Это уже было странно. Порывшись в своей записной книжке, Коротков отыскал домашний номер Оли и не раздумывая набрал его. Результат был тем же самым — трубку никто не брал.
Заставив себя расслабиться и перестать беспокоиться, милиционер вновь обратил все свое внимание на текущие дела. Так прошло еще полтора часа. И снова мобильный ответил ему стандартной фразой о том, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Домашний номер встретил длинными гудками, которые, казалось, могли длиться до бесконечно.
Подходило время обеда, а потому с чистой совестью Коротков покинул отделение и на всех парах помчался к Оле домой. Затормозив, визжа тормозами, около ее подъезда, и распугав всех окрестных голубей, он выскочил из машины и вбежал в подъезд. Оказавшись около двери Ольгиной квартиры, он отчего-то, не звоня, тут же начал колотить по ней кулаками. Никто не отвечал.
И вдруг сзади раздались шаги, которые затихли прямо за его спиной. Коротков замер, готовясь осуществить резкий разворот. Но сделать это он не успел. Голос, принадлежавший человеку, стоявшему позади него, тихо обратился к нему:
— Что, уже так соскучился?
Майор повернул голову и увидел Ольгу, которая с обворожительной улыбкой смотрела на него сквозь темные очки. Голову ее украшал черный вязанный берет, одетый чуть набок. В руках она держала мольберт и сумку, из которой торчали кисти.
— С тобой все в порядке? — Коротков почувствовал, что ноги его подкашиваются и он вот-вот осядет на пол. — Я уж думал…
— Я была на этюде, — все также невинно улыбаясь сказала Ольга. — Надо закончить то, что начал Арт. Я работала на бульваре. Уехала из дома в восемь…
— А мобильный, почему мобильный выключен? — Коротков спросил это так требовательно, что почувствовал себя в роли ревнивого мужа, которой заподозрил свою красавицу-жену в чем-то нехорошем. Сбавив обороты, он перешел на более официальный тон, вспомнив, к тому же, что на «ты» они не переходили. — То есть, почему у вас не работал мобильный телефон?
— Я его всегда выключаю, когда пишу. Чтобы ничего не отвлекало. А включить забыла, дырявая голова. — Она хлопнула себя ладошкой по беретке и засмеялась. — Вот такая я рассеянная. Обедать будете?
Оказавшись не готовым к такой резкой смене темы беседы, Коротков промычал что-то нечленораздельное, чем вызвал у Оли еще один приступ очаровательного смеха. Она залезла в сумку, и, порывшись, извлекла из нее ключи.
— Подержите. — Она сунула Короткову в руки свой мольберт, а сама начала возиться с замком. — Вечно заедает!
Справившись с дверью, она вошла в квартиру и предложила сделать тоже самое майору, который все еще топтался в обнимку с мольбертом на лестничной клетке:
— Заходите, что вы там все мнетесь? — Немного капризно потребовала она. Тон этот Короткову понравился.
Он зашел в небольшой коридор, поставил художественные принадлежности к стене и снова застыл в нерешительности.
— Ну, ботинки снимайте! — играючи прикрикнула на него Оля. — Вы что, в гости никогда в жизни не ходили?
— К женщинам — давно. — Коротков присел на корточки и принялся расшнуровывать свои старые ботинки. Сняв один, он обнаружил, что на большом пальце на носке здоровая дырка. На его счастье, рядом стояли закрытые тапочки, которые хоть и были на несколько размеров меньше необходимого, но все равно стали спасением.
— Я руки пойду помою, — сообщил Коротков. — С дороги-то…
— Да, с дороги-то не помешало бы, — передразнила его Оля, скопировав интонацию майора и снова рассмеявшись.
Коротков заметил, что настроение у девушки весьма хорошее. Но помыслить, что ее легкость и веселье вызваны его приходом, он все же боялся. Помыв руки, он прошел в небольшую кухоньку, впрочем, весьма милую и уютную. Усевшись на табурет, он сложил руки на коленях и стал дожидаться Ольгу, которая скрылась в комнате и, кажется, переодевалась. Через несколько минут она появилась — испачканные краской джинсы были заменены обтягивающими бедра черными спортивными штанами, расклешенными к
