наши бороды произвели на них большое впечатление. Скоро приблизились аргентинский тральщик и две подлодки. С них информировали, что прибудет группа для встречи. Вскоре подошел моторный катер с офицером, несколькими старшинами и рядовыми. Дальше все пошло без задержек. В своей безупречной белой форме они производили приятное впечатление, а их отношение не оставляло желать ничего лучшего. Я принял аргентинского офицера на палубе и проводил в боевую рубку, в то время как его подчиненные разошлись по лодке. Он сказал, что ему приказано проводить нас в гавань, и его обязанность предупредить затопление подлодки или ее повреждение тем или иным способом. Я объяснил, что у нас нет намерения делать что-либо подобное. Я также предложил самому командовать во время входа в гавань, потому что команда понимает только по-немецки, а управлять подлодкой, не будучи знакомым с таким сложным оборудованием, трудно любому. Он согласился со мной, приняв слово чести. Так я отдал последние приказы как командир U-977.
Глава 15. «ВЫ СПРЯТАЛИ ГИТЛЕРА»
Серый утренний свет струился через порт моей каюты на борту крейсера «Белграно». Сигнал «Освободить палубу» пробудил меня от мечтаний и вернул к действительности. Я больше не был мальчиком, плававшим под парусами на озерах Бранденбурга, не походил на самонадеянного молодого энтузиаста, прибывшего на флот, чтобы стать «морским волком». И командиром U-977 я больше не был. Нет, я – просто военнопленный, попавший в руки аргентинского военно-морского флота. Я на борту старого крейсера, запертый в офицерской каюте. Снаружи пост. Часовые стерегут каждое мое движение, а где-то на борту мои товарищи. Наверное, они, как и я, заперты в каютах и томятся в неизвестности в такой важный день. Мне хотелось знать, хорошо ли они спали и проснулись посвежевшими или, как я, лежали без сна, обдумывая все, что произошло, и желая знать, что ждет их в ближайшем будущем. Моя команда до конца выполнила самую тяжелую работу, стоически перенесла огромное нервное напряжение этих 66 дней под водой. Где они теперь? Что с ними станется?
Рядовой, невысокий парнишка с черными волосами, одетый в белую форму, принес мне превосходный завтрак. Он, сгорая от любопытства, уставился на меня, словно на страшного зверя в зоопарке. Может быть, на него произвела впечатление моя борода, а может быть, он читал и слушал все страшные истории о секретных немецких субмаринах. Маленький кофейник с вкусным кофе, настоящим, с совершенно восхитительным ароматом, помог мне снять усталость. Это было прекрасно, потому что наступал момент, когда мне понадобятся все силы и души и тела. Тут как раз раздался стук в дверь и вошли два офицера, чтобы отвести меня для дальнейшего допроса к командующему базой. Один из офицеров говорил по- английски, и я спросил его о моих людях. Он ответил, что с ними все в порядке и «за ними хорошо присматривают».
В кают-компании меня снова приняли очень вежливо, и мы сразу приступили к допросу. Допрашивающий хотел узнать: во-первых, о затоплении бразильского парохода «Бахия»; во-вторых, о моем прибытии через столько времени после капитуляции Германии; в-третьих, не находились ли в течение какого-то времени на моем борту важные политические фигуры. На множество второстепенных вопросов я отвечал достаточно ясно и определенно, постоянно ссылаясь на судовые документы. Скептическое выражение на лицах допрашивающих начало понемногу исчезать. Командующий сообщил мне, что все документы, которые я отдал ему, когда передавал подлодку, теперь переводят, чтобы отдать на проверку специалистам. Как только они получат эти документы, выяснить все станет гораздо проще.
Командир U-530, которая пришла раньше нас и раньше гибели «Бахии», вообще не представил никаких документов. Но U-530 была вне подозрений потому, что пришла раньше, чем наступила смерть Гитлера.
Я указал на тот факт, что мы пришли с полным комплектом торпед, и представленные нами навигационные данные тоже освобождают нас от подозрений. Ведь каждый человек на борту U-977 полностью осознавал, что агрессивные действия после победы союзников абсолютно бесцельны и могут повлечь за собой самые серьезные последствия. Командующий флотилией продолжал спрашивать, почему все-таки мы выбрали для сдачи именно Аргентину. Ответить на этот вопрос мне было совсем не трудно. Правила войны предусматривают, что все военное имущество, принадлежащее побежденной стороне, становится собственностью победителей. По этим правилам, СССР должен теперь владеть всеми нашими техническими достижениями. Чтобы этого не случилось, я, выполняя приказ адмирала Деница о сдаче (как только получил его подтверждение), постарался сделать так, чтобы это было выгодно нации, которая уже проявила рыцарство по отношению к немецкому военно-морскому флоту в деле с линкором «Граф Шпее». Я также думал и о благополучии моей команды. Не было другой страны, от которой мы могли бы ожидать хорошего обращения. Отношения между Германией и Аргентиной всегда оставались нормальными.
– Но я должен признать, герр капитан, – добавил я, – что взвесил и другие факторы. Я надеялся, что в течение долгих 66 дней, когда мы шли к вашим гостеприимным берегам, в области международной политики могут произойти коренные изменения. Но боюсь, что мои надежды напрасны.
Очевидно, мои слова произвели на него впечатление, однако он ничего не ответил.
Излишне давать подробный отчет обо всем, что произошло в последующие дни и недели. Аргентинские власти признали мои данные правильными. Но к сожалению, пока шло расследование, газета города Монтевидео, «Эль-Диа», опубликовала рассказ о том, что Гитлер отправился на борту моей подлодки сначала в Патагонию, а затем в Антарктиду. Легко понять, какой эффект это произвело во всем мире, особенно после полного провала попытки найти какой-нибудь след главы Третьего рейха под руинами рейхсканцелярии в Берлине. Слух, появившийся в Монтевидео, моментально подхватили. Газеты всего мира выходили со все более сенсационными историями. И все это время я, заключенный, вынужден был молчать. По правде сказать, я не знаю, что больше приводило меня в ярость: безответственные торговцы сенсациями или те сообщения, которые доходили до меня. В них подло описывалось, как когда-то гордые вооруженные силы Германии были рассеяны победителями.
Затем однажды я получил сюрприз – предстал перед англо-американской комиссией, состоявшей из очень упрямых офицеров высокого ранга, специально отправленных в Аргентину расследовать таинственный случай с U-977.
– Вы увезли Гитлера, – твердили они. – Говорите, где он?
Я не мог сказать им больше, чем уже говорил аргентинцам. Они стали очень нетерпеливыми, и неудивительно: ведь сведения о нашей подлодке все еще мелькали в заголовках газет. Ни одна газета не признавала мастерство и выносливость людей, совершивших первое столь продолжительное плавание под водой в таких ужасных условиях. Нет, каждая статья, каждый очерк и сообщение сворачивали на ту же старую избитую тему о Хайнце Шаффере, увезшем Гитлера. Так вот в разговоре с Хайнцем Шаффером, стоявшим перед ними во плоти, репортеры проявляли и характер и темперамент, чтобы получить информацию о фюрере, которого они стремились взять в плен живым, несмотря на то что его давно объявили мертвым.
Вскоре меня передали США и перевели в лагерь для важных военнопленных в Вашингтоне, где я нашел многих немецких офицеров высокого ранга. Мои команда и подлодка следовали за мной. Недели подряд, день за днем, американцы повторяли обвинение: «Вы увезли Гитлера». Недели подряд я пытался заставить их понять бессмысленность всего этого. Это просто заводило всех нас в тупик. Обвинение в затоплении «Бахии» было несколько иным. Здесь давили мягче. Правда, ни все наши навигационные данные, ни даже присутствие на борту всех десяти торпед никого не убеждало. Мы, по их словам, могли нести 14 торпед, все знают, что некоторые подлодки так и делали. Кроме того, нет никакой уверенности, что мы не подделывали записи в вахтенном журнале.
Но наконец случилось что-то, что прояснило истину. Бразильское морское министерство получило подробные сведения о погодных условиях в то время и в том месте, где находилась «Бахия». Их сравнили с метеорологическими наблюдениями, сделанными в тот же день на подлодке. Естественно, они не совпали, потому что мы были совсем в другом районе в это время. Никто не зашел настолько далеко, чтобы предположить, что мы подделали метеоотчет. Обвинение сняли.
Как раз перед тем как это случилось, я познакомился с типичным примером «сценария». Ко мне внезапно привели Отто Вермута, командира U-530, и оставили нас одних. Раньше мы никогда не встречались, но сразу поняли, что за нашей встречей стоит. Они надеялись, что в первом порыве радости от встречи мы забудемся настолько, что начнем обсуждать внутреннюю историю «призрачного конвоя» перед их диктофонами. Они, вероятно, были очень раздражены, не узнав из нашей беседы ничего нового,
