появившаяся рука указала мне на толстую веревку. Я обмотал ее вокруг талии и закрепил рифовым узлом. Не успел я поправить веревку, чтобы мне было удобно, как начал подниматься вверх.
Веревка все глубже врезалась мне в бока, напоминая боа-констриктора, душащего добычу. Выдохнув воздух, я обнаружил, что не могу сделать вдох. Затем я стал отчаянно хвататься за выступы скалы. Но как только я находил точку опоры, веревка вновь натягивалась, рывком поднимая меня выше — как будто ее тащила команда из огромных злобных джиннов.
Поверхность скалы была отполированной, а в том месте, где проходила веревка, за многие столетия образовалась канавка. Через несколько минут я был уже у самой вершины. Теперь я ясно слышал голоса — детский и несколько мужских.
Затем раздался голос Самсона, который пытался подбодрить меня. Последние двадцать футов были самыми страшными — при воспоминании о них у меня до сих пор потеют ладони. Мне казалось, что веревка перерезает меня пополам, а при взгляде на далекую землю начинала кружиться голова. Еще минута, и все закончилось. Меня втянули в проем, и я растянулся на животе, дрожа и всхлипывая.
Надо мной склонилась тощая фигура. На мужчине были темно-зеленые штаны и ярко-синее пальто, заштопанное во многих местах белыми нитками. Ноги были обуты в сандалии, вырезанные из покрышки, а на голове красовалась белая хлопковая кепка. Длинный нос, заостренные уши и прячущийся под белой бородой рот делали его похожим на галла Астерикса из известного мультфильма, и он, как и Астерикс, явно знал секрет волшебного напитка.
Самсон познакомил нас. За скромной внешностью Аснейка скрывалась необыкновенная сила. Когда я выразил восхищение его мускулатурой, он хрипло рассмеялся.
— Бог дает мне силу.
— Бог всем нам дает силу, — благочестиво добавил Самсон.
— А кто-нибудь срывался в пропасть? — поинтересовался я.
— О да, — небрежным тоном ответил Аснейк, — люди гибнут постоянно.
К нам подошел мальчик-послушник. Он был закутан в белую накидку, а ноги его были босы. Мальчик сказал, что его зовут Эйба и что он проводит нас в монастырь. Узкая тропинка шла по краю утеса, а затем поднималась вверх, на плато. Нас с Самсоном еще била нервная дрожь, и мы беспокоились по поводу спуска со скалы, но Эйба улыбнулся и посоветовал нам полюбоваться пейзажем. С горы открывался великолепный вид во всех направлениях. Лучи полуденного солнца отражались от склонов холмов, оживляя их. Мы видели внизу сухие русла рек, рощи и фермы, а вдали сквозь дымку тумана просвечивал горный хребет. Мне удалось разглядеть даже Бахру, спящего на крыше джипа. Эйба указал на вершины ближних холмов и сообщил, что это уже Эритрея.
На плато в высокой траве паслось стадо примерно из пятидесяти быков. Я хотел спросить Эйбу, как они сюда попали, но голова мальчика была занята более важными вещами. Был ли я в Америке? Я ответил, что был.
— Я уеду в Америку, — убежденно заявил он.
— Но разве ты не монах? Ты ведь должен всю жизнь провести здесь.
Мальчик шмыгнул носом, а затем вытер его рукой.
— В Америке живут христиане, да?
— Там очень много христиан и очень много церквей, — ответил вместо меня Самсон.
Эйба вел нас через лабиринт обмазанных глиной стен. Не замедляя шага, он порылся в складках своей накидки и извлек знакомый лист бумаги. Это была американская виза по программе «Визы для Иммигрантов Разных Национальностей». Я закатил глаза.
— Думаю, я пригожусь в Америке, — сказал мальчик.
По преданию монастырь Дебре-Дамо был основан одним из девяти знаменитых сирийских святых аввой Арегави, который, скрываясь от преследований, в 451 году бежал в Эфиопию. Легенда гласит, что он стоял у подножия горы, размышляя, как ему подняться наверх. Но бог призвал к себе змею, жившую на вершине, и приказал опустить вниз хвост и поднять священника.
На протяжении пятнадцати веков обитателями неприступного монастыря были монахи. Их приносили сюда в раннем детстве — родители верили, что семью ждет благословение, если один из сыновей посвятит свою жизнь богу. До недавнего времени, сообщил нам Эйба, в монастыре жили три отшельника, проводившие все время в молитвах. Никто их не видел, но когда они умерли, их тела перенесли в дальнюю пещеру.
— Я покажу вам тела, — пообещал он.
Мне не терпелось взглянуть на тайные книги, в которых рассказывалось о царе Соломоне, но я понимал, что невежливо отказываться от предложения мальчика. Поэтому мы прошли по краю плато и спустились по узкой тропинке, прижимавшейся к самому утесу. Эйба осторожно перелез через дерево, растущее из расщелины в скале. Мы с Самсоном последовали за ним, не смея взглянуть вниз. Затем юный монах указал на узкий вход в пещеру и, прежде чем я успел остановить его, проскользнул внутрь и позвал нас к себе.
В глубине пещеры лежали несколько скелетов. На одном еще остались куски черной, разлагающейся плоти. Запах в пещере стоял ужасающий. Эйба поднял бедренную кость и помахал ей. Он сказал, что в пещеру залетают большие птицы и едят разлагающиеся тела.
Проделав обратный путь по опасной тропинке, мы оказались возле цистерны. За прошедшие века монахи выдолбили в скале несколько резервуаров для сбора воды во время редких дождей; глубина некоторых резервуаров достигает шестидесяти футов. Эйба сказал, что вода очень свежая, и набрал чашку, предлагая мне попить.
Я вовремя заметил, что вода кишит личинками, и передал чашку Самсону.
К тому времени, когда мы добрались до церкви, солнце уже начало садиться. Это было квадратное здание, сложенное из небольших обтесанных блоков. Церковь располагалась за стеной и стояла в окружении деревьев и участков высохшей травы. Говорят, что это самая старая церковь в Африке.
Пока мы снимали обувь, в двери церкви нас ждал монах. Я подтолкнул Самсона вперед, и начался длинный ритуал приветствий. Монах сказал, что ждал нас много месяцев и что он благодарен богу за наше благополучное прибытие в Дебре-Дамо.
Притвор церкви украшали деревянные резные панели с фигурами слонов и жирафов, верблюдов, газелей, львов и змей. На стенах были яркие фрески. Одна из них изображала авву Арегави, поднимаемого на гору змеей. На другой фреске св. Георгий убивал дракона. На третьей я увидел сцену прибытия царицы Савской ко двору царя Соломона.
— Соломон. — Я махнул рукой в сторону фрески.
Лицо монаха просветлело.
— О, Соломон.
— Мудрый царь, — сказал я.
— Да, мудрый, очень мудрый.
— И богатый.
Монах улыбнулся.
— Очень богатый, — кивнул он.
Я попросил Самсона задать вопрос о тайных манускриптах. Монах опустил взгляд.
— Тут было много книг, — ответил он. — Но недавно в библиотеке случился пожар. Осталось совсем мало.
— Где они?
— В Святая Святых. — Он указал рукой на дверь, ведущую в главное помещение церкви.
— Я ищу золотые копи царя Соломона, — пояснил я. — И мне сказали, что вы можете помочь в моих поисках.
Монах повернулся к деревянному аналою, стоявшему в центре притвора, и сдернул с него зеленое, изъеденное молью покрывало. Под ним оказалась большая книга в алом кожаном переплете.
— Это «Кебра Негаст»?
Монах открыл книгу наугад, и мы увидели столбцы рукописного текста из округлых черных букв. Это был геэз, древний эфиопский язык.
Монах не ответил на мой вопрос, а вместо этого начал рассказ:
