С «милым» Логинову пришлось смириться – из тактических соображений. Сделав вид, что не заметил двусмысленности, Виктор кивнул:
– Тогда давай одеваться.
– Как скажешь, – ткнула в пепельницу только-только зажженную сигарету Клер и поднялась. – Форма одежды деловая?
– Нет-нет, костюм сегодня не пойдет, – махнул головой Логинов. – Нам совершенно ни к чему, чтобы все татары пялились не на бюст, а на твои ноги.
– А чем тебе не нравится мой бюст? – прищурилась Клер.
– Я имею в виду не твой бюст, а тот, который будут открывать, – терпеливо пояснил Виктор. – В общем, лучше надень джинсы и какую-нибудь целомудренную кофточку.
– В смысле топ?
– Ну да, топ, – не стал спорить Логинов. – И вот еще что...
– Что?
– Нельзя исключать, что этот твой московский знакомый парень глазастый. Поэтому что– нибудь повяжи на голову.
Такая перспектива Клер не вдохновила.
– Может, я лучше надену бейсболку? – спросила она.
– Да нет. Бейсболка не пойдет... Все-таки это торжественное мероприятие. Да и у татар на счет женских головных уборов более консервативные представления. Не стоит выделяться.
– Хорошо, – кивнула Клер и направилась в спальню.
У Виктора с гардеробом проблем было меньше. Он уже был в джинсах и майке. Дополнить ансамбль должна была легкая куртка-ветровка. Стандартный, так сказать, оперативный прикид.
– Ужас! – донеслось из спальни. – Я тебя убью, Логинов!
– В чем дело? – отозвался из кухни Виктор.
– Ты меня за эти дни так раскормил, что я в джинсы не могу влезть...
– Постарайся.
– А я что делаю? Господи, кошмар, с такими темпами я за неделю закоровею! Ты меня толстой будешь любить, Логинов?
На этот раз Виктор решил промолчать. Но Клер вскоре крикнула:
– Ты что замолчал? Не будешь?
– Буду. Если ты себя будешь прилично вести.
– А я что делаю? – проговорила Клер, выходя из спальни. Повернувшись перед зеркалом, она окинула взглядом свою обтянутую джинсами попку и сокрушенно покачала головой: – Все, сажусь на диету... Слышишь, Логинов?
– Слышу, слышу, не кричи, – сказал Логинов, прислонившись к косяку кухонной двери. – По-моему, так тебе даже лучше.
– Ну если тебе нравится, то я спокойна... Ну как, пойдет? – спросила Клер, повязав на голову косынку.
– По-моему, супер, – кивнул тот.
– Тогда я перекуриваю, штукатурюсь и можем выезжать! – кивнула девушка.
Сдернув с головы косынку, она прошла на кухню. Логинов посторонился, развернулся и сказал:
– Тогда, значит, сделаем так. Я тебя высажу, пристрою где-нибудь машину и буду околачиваться поблизости. А ты будешь вроде бы как невзначай перемещаться в толпе. Если засечешь своего знакомого, тихо отойдешь в сторонку и отзвонишься... Ну а дальше по ситуации. Вопросы?
– Может, сходим вечером в какое-нибудь кафе и потанцуем?
– Я имел в виду вопросы по существу.
– По существу все ясно.
Тот самый кадр у маяка, который прославил Александра Метелкина среди земляков, имел и еще одно, совершенно неожиданное продолжение. Уже сугубо личного плана.
Конечно же, бравый морпех в увольнении без женского внимания не оставался. Были у Александра зазнобы. Но, как бы это сказать, все больше для удовлетворения взаимных физиологических потребностей.
И вот, вскоре после событий на маяках, отправился Александр в увольнение в город. Хотел позвонить своей зазнобе, но потом вдруг раздумал. И решил просто побродить по городу. Попил пивка, потом прогулялся. И не заметил, как ноги сами привели его на севастопольскую набережную.
Глядя на море, укрылся Александр от ветра за каким-то ларьком и закурил. И даже не заметил, как к нему приблизилась девушка, тоже решившая прогуляться по берегу.
А девушка скользнула глазами по мужественному лицу морпеха и вдруг притормозила. Александр перевел свой устремленный вдаль взгляд на нее. Их глаза встретились. Метелкин был не робкого десятка, но тут его буквально заклинило.
В девушке вообще-то не было ничего такого особенного. Но Александру показалось, что красивей он никого не встречал в своей жизни. Однако заговорить с ней Метелкин навряд ли решился бы. Так и стоял бы бравый морпех дурак дураком, но девушка вдруг с виноватой улыбкой сказала:
– Извините, я вас просто по телевизору видела, в новостях... Правильно?
– Было дело, – кивнул Метелкин, наконец обретая дар речи. – А вас как зовут?
– Катя, – улыбнулась девушка.
– Как мою сестру, – тоже улыбнулся Метелкин.
Вот так и встретил Александр свою судьбу. Девушку, так сказать, для души. Тот день для них пролетел незаметно. Прошлись они по набережной, в кафе посидели, посетили знаменитый аквариум-океанарий. Но видел Метелкин только Катю, а всего остального просто не замечал...
Катя в прошлом году окончила педучилище, была учительницей младших классов, жила и работала в Балаклаве. Была она худенькой, востроносенькой и чем-то напоминала воробушка. Но для Метелкина красивее никого не было на свете.
Сперва они встречались по выходным в Севастополе. А потом Александр зачастил в Балаклаву. Катины родители рано умерли, жила она в неказистом домишке на окраине.
Поначалу Метелкин просто помогал девушке по хозяйству, а то дом без мужской руки порядком обветшал. Потом как-то само собой случилось то, что и должно было случиться. Так сказать, взаимное удовлетворение физиологических потребностей...
Только с Катей, в отличие от других зазноб, все это было совсем по-другому. И окончательно понял тогда бравый морпех, что это именно то, что ему нужно – для души. В общем, решил он жениться. Вскоре и матери позвонил.
Правда, слова подходящие нашел с трудом:
– В общем, мать, я это... вроде как того... ну, значит, гм-гм... познакомился тут с одной... то есть не с одной, а... Короче, Катей ее зовут!
Мать, конечно, заохала, но Александр ее успокил:
– Да ты не переживай, мать, она хорошая, сама увидишь! Я в конце весны, значит, с ней приеду... Вот! Тем более что и зовут ее тоже Катей, так что она тебе обязательно понравится... Ну и это, учительница она... Значит, детей воспитывать будет как положено...
Мать, правда, не выдержала и всплакнула, но в общем и целом разговор прошел нормально. В следующее увольнение Метелкин сообщил Кате:
– Я матери звонил, сказал, что мы приедем в конце весны. Вдвоем. Так что ты там насчет отпуска порешай у себя в школе. Лады?
– Порешаю, – счастливо улыбнулась Катя.
С тех пор в каждое увольнение Метелкин отправлялся прямиком в Балаклаву. Потому как чувствовал себя здесь уже не гостем, а почти что хозяином. Вот и сегодня, едва сдав наряд, Александр расписался в книге увольнений и отправился на автобус.
Вообще-то увольнительная у него была до двадцати четырех часов. До полуночи то есть. Однако Метелкин с молчаливого согласия начальства в последнее время возвращался в часть не ночью, а на
