нашему шефу Турчинскому, то лавры комиссара Каттани мне обеспечены. Буду мелькать по всем каналам и с прищуром говорить, что справедливость – мое ремесло...
– Да, от скромности ты, Мамонт, не умрешь...
– А зачем мне умирать? – удивился Мамонт. – Нет, я, конечно, твоих интеллектуальных высот не достигаю, но то, что я не тупее своего начальства, это однозначно. А раз так, то этим надо пользоваться. Времена сейчас смутные. Кто знает, как все обернется? Может, завтра придется из службы линять. И что? Охранником в банк подаваться? Не хочу, Семен! Понимаешь? Не хочу в охранники... А вот если у меня будет раскрученный имидж, то я смогу пристроиться на какое-нибудь теплое местечко – или депутатом в парламент, или экспертом какой-нибудь ОБСЕ по вопросам борьбы с преступностью.
– Ну и?.. – вздохнул Семен, покосившись на бутылку. – Что ты хочешь из-под меня?
– Из-под тебя, Семен, я ничего не хочу! – заверил хозяина Мамонт. – Вернее, хочу, но взаимообразно...
– Ой, блин! – решительно потянулся к бутылке Семен и плеснул водки в рюмки. – Ты ж пока не звезда телеэкрана, чтоб так долго говорить ни о чем! Давай к теме, Мамонт, а?
– Давай! – согласился гость, поспешно беря свою рюмку. – Я просто хочу, чтобы ты как следует прочувствовал момент, Семен. И снова не упустил свой шанс... Кстати, за это и выпить не грех!
Поставив пустую рюмку, Мамонт наклонился к Семену:
– Дело в том, что моя золотая жила только что раздвоилась. А может, и растроилась. Короче, один я ее уже не потяну. Поэтому я предлагаю войти тебе в долю. На очень простых и выгодных условиях. Объект моей заинтересованности, который с настоящим фальшивым паспортом, следит за каким-то иностранцем, скорее всего дипломатом. А поскольку он парень серьезный, то я могу гарантировать, что этот иностранец занимается у нас какими-то очень-очень нехорошими делами. Подтверждение этому – контрнаблюдение, которое я только что выявил. Мой клиент следит за иностранцем, а за ним следит еще кто-то, похоже, тоже иностранец. То есть дело принимает крайне нежелательный оборот. Моего клиента могут элементарно хлопнуть еще до того, как я поймаю его за руку и заставлю сдать всех фигурантов «паспортной» аферы. Понимаешь? О том, что ты гений в сфере технологий прослушки-подглядки-слежки, знают все. Поэтому подключайся и бери этих иностранцев в разработку. Они твои. С потрохами. Мне главное вовремя выдернуть целым своего клиента. А ты потом делай что хочешь – лучше всего лови их с поличным и с докладом – прямо на дачу к Турчинскому. Вот и все! Самое смешное, что все фигуранты у тебя буквально под носом, вон там! – кивнул в сторону окна Мамонт.
– В смысле? – почему-то насторожился Семен.
– Да в прямом! – вскочил на ноги Мамонт и показал на новую высотку, располагавшуюся практически напротив. – Клиент моего клиента только что поселился в одной из квартир этого дома! Поэтому мой клиент околачивается где-то рядом! А контрнаблюдатель тоже вошел в этот дом, только чуть позже! Здорово, да?..
– Да, – сказал Семен, – просто замечательно!
В тот же миг в позвоночник Мамонта уперлось что-то круглое и холодное. В кухне пронзительно щелкнул взведенный курок пистолета...
Инструкции было четкими. Фархад вышел из здания станции и тут же увидел вход в подземный переход. Освещен он был кое-как, но это был центр Киева, поэтому Фархад смело спустился по ступенькам и перешел на другую сторону проспекта. Тут выходов из перехода было два, но араб, помня инструкции, вышел из левого.
Не очень широкая улица поднималась вверх. Метрах в двухстах впереди она была освещена яркими огнями какого-то то ли ресторана, то ли супермаркета. Фархад поправил на плече сумку с термосом и двинулся по тротуару к следующему перекрестку.
Ему оставалось только дойти до него, свернуть и оказаться у клуба. А там уж передать термос будет несложно – хотя бы в туалете...
Дома вдоль улицы были старые, вероятно, еще позапрошлого века постройки. Двух-, трех-, четырехэтажные максимум. Людей в них проживало мало, поэтому и прохожих почти не было.
Фархад как раз проходил мимо одного из них, когда его обогнали три парня. От них разило дешевой выпивкой, так что араб даже слегка поморщился. И тут его неожиданно сильно толкнули в плечо.
Фархад не успел опомниться, как оказался в тускло освещенной арке старинного дома. Парни с угрожающими лицами обступили его, прижав к стенке. В руке одного из них Фархад увидел нож. Приставив его к горлу араба, грабитель сказал:
– Мобилу и кошелек! Быстро!
То, что Семен Флеров жил чуть наискосок от здания Центризбиркома, отнюдь не было случайностью. В том смысле, что это был ведомственный дом. Его по заказу КГБ в свое время спешно возвели к какой-то там годовщине революции.
Дом был непростой. Корпуса его образовывали чуть неправильной формы квадрат. Промежутков между корпусами не было вообще. Попасть во двор можно было только через несколько узких арочных въездов. Учитывая, что с тыла к этому архитектурному ансамблю вплотную примыкала большая воинская часть, в которой было под завязку всяких военных припасов, в течение считаных минут как бы жилой с виду дом мог быть превращен в самую настоящую неприступную цитадель, расположенную почти в центре Киева...
Сейчас, конечно, с организацией цитадели было бы сложнее. Потому как многие сотрудники КГБ-СБУ на заре рыночных преобразований свои квартиры быстро продали, купив на вырученные деньги по две-три не в столь престижных и менее приспособленных к долговременной круговой обороне домах. Но половина обитателей дома-крепости по-прежнему являлась сотрудниками спецслужб.
И вот Мамонт вдруг осознал, что сам влез в ловушку. Он стоял с приставленным к позвоночнику пистолетом и понимал, что на выстрел обязательно отреагируют с полдесятка соседей Семена. Так что если Мамонт даже сможет уйти, то совсем ненадолго и недалеко...
– Где у тебя пистолет? – спросил Семен.
– Под мышкой. А зачем он тебе? – сказал Мамонт для придания разговору задушевности.
– Да мне-то он не нужен. Я о тебе беспокоюсь, Мамонт...
– В каком смысле?
– Ну надо же тебе из чего-то застрелиться!
– Ты думаешь?..
– А чего тут думать? Ты пришел склонить меня к измене, а за это полагаются трибунал и расстрел. Но как офицер офицеру я не могу отказать тебе в небольшой привилегии...
– Какой привилегии?.. – хрипло спросил Мамонт.
– Застрелиться, конечно. Искупить позор кровью, Мамонт. Ты прямо сейчас или, может, еще выпить хочешь напоследок?
Мамонт протяжно вздохнул:
– Нет, ну ты нормальный, Семен?
– А в чем дело?
– О какой измене ты говоришь? Я тебе что, на колумбийскую мафию предложил работать? Я тебе, Семен, предложил разоблачить преступников, только сделать это так, чтобы не начальство опять на твоем горбу выехало, а ты наконец получил по заслугам. Какая, в задницу, тут измена, а?..
– Не надо вилять, Мамонт. Я тебе даю шанс. Умри по-офицерски...
– Да не хочу я умирать! С какого хрена? Я что, присягу нарушил? Нет! Не клялся я в верности начальству! А народу моему даже лучше будет, если генералом стану я, а не какой-нибудь папенькин сынок...
– Ну как знаешь, Мамонт, – как-то нетерпеливо проговорил Семен, оглядываясь на дверь. – Тогда придется тебя сдать...
С этими словами Семен обезоружил гостя и подтолкнул в глубь квартиры:
– На пол, предатель...
– Ты точно с ума сошел, Семен! Одумайся, пока не поздно...
Однако Семен взял в прихожей телефон и, вернувшись на кухню, принялся набирать номер. Судя по всему, ему было жалко Мамонта, поскольку делал он все не спеша, вроде как через не могу...
Легкомысленное настроение Фархада сыграло с ним злую шутку. Когда он разговаривал в
