поясу:
– Правда обалденные, правда, Монечка?
На лице Шварца возникло примерно такое выражение, как в «Бриллиантовой руке» у Папанова при появлении на подиуме красоток в мини-бикини. Казалось, из уголка его рта даже слюна закапает. Однако Моня вывел телохранителя из транса грубым окриком:
– Ты че, блин, офигела? У тебя ж из них все булки вылезут, до самой жопы!
Шварц тут же попытался придать своей физиономии суровое и даже осуждающее выражение. Получилось у него это не очень. Лизка же вдруг самым натуральным образом завыла:
– У-у-у! Я ж для тебя хотела, для тебя, Монечка, стараюсь, а ты… Все! – с разворота швырнула Лизка тремпель с шортиками прямо в круглое лицо торговца. – Уйду я от тебя! Совсем уйду!
– Ага, уйдешь, блин, без паспорта! – осклабился Моня.
Лизка вдруг перестала выть, словно выключатель щелкнула, и сказала:
– Ну, Монечка, ну, пожалуйста! Я ж в них только на яхте ходить буду! Кроме тебя ж, никто и не увидит!
– Да на яхте можешь в одних трусах ходить! Мне так даже больше понравится! – парировал Моня. – Да, Шварц?
– Ага! – с готовностью кивнул телохранитель. – Лучше даже без трусов! Гы-гы!
– Все! – взвизгнула Лизавета. – Ухожу! Гони паспорт! Быриком!
– И куда ты подашься без бабок? – насмешливо хмыкнул Моня, делая вид, что собирается открыть борсетку и достать Лизкин паспорт.
– А это уже не твое дело! Понял? – топнула ногой Лизавета и вдруг, резко повернувшись, ухватила под локоть торговца. – На работу устроюсь к товарищу! Вот куда!
– Да на фиг ты… – начал было Моня, но тут же осекся.
Рожа торговца невольно расплылась в такой улыбке, что вопрос Лизкиного трудоустройства в Турции можно было считать делом решенным.
53
– Иванов! Ты когда-нибудь накуришься? Или тебе кальян в одно место вставить?
– Виноват, товарищ капитан!
Переодетый в милицейскую форму сотрудник контрразведки Черноморского флота поспешно затушил окурок о стенку урны и шмыгнул к входной двери. Никакой таблички возле нее не было. Здание располагалось на территории одного из объектов ЧФ. Его огороженный «колючкой» периметр вполне мог сойти за задний двор какого-то милицейского здания.
– Не понял? А это что такое, Иванов? – вновь воскликнул Логинов. – А ну стой!
Быстро подойдя к псевдомилиционеру, Логинов извлек у него из-за пояса литровую бутылку водки. Сотрудник изобразил виноватое лицо. Логинов сделал вид, что принюхивается.
– Ну и что с тобой сделать, Иванов? А?
– Виноват! У меня ж сегодня годовщина, товарищ капитан!
– Уйди с глаз моих долой, чтоб я тебя не видел! И скажи всем: кто еще с запахом мне на глаза попадется, уволю к чертовой матери!
– Понял! – кивнул псевдомилиционер и скрылся за дверью.
– Идем, девчата, – повернулся к фургону Логинов. – Видали, с кем работать приходится?
После небольшого спектакля, бомжих быстро провели в затемненную комнату с компьютером. За ним сидел молодой сотрудник Плотникова и игрался в компьютерную стрелялку.
– Хватит фигней заниматься, Игорь! Я привез свидетельниц! Ты готов? – обратился к нему Логинов.
– Так точно, товарищ капитан!
– Садитесь, – кивнул Логинов бомжихам. – Это наш специалист по составлению портретов.
Дамы присели на два стула, стоявших позади Игоря. Тот осторожно втянул носом воздух, но чем-либо своего неудовлетворения выказывать не стал. Логинов же бухнул на стол рядом с монитором бутылку водки и сказал:
– Так и быть, девчата! За труды отдам вам изъятую «горючку». Так что постарайтесь мне! Поняли?
– Да! – дружно ответили бомжихи.
Логинов повернулся к Плотникову и подмигнул ему. Все участники процесса составления фоторобота оказались глубоко и лично замотивированными в скорейшем результате. Бомжихи водкой, а Игорь их невидимым, но вполне материально-обоняемым запахом. Довольный собой, Логинов выудил из кармана сигареты и махнул головой Плотникову – мол, пойду перекурю, а ты тут присмотри…
54
– Ты это, не дуркуй, Лизавета! – негромко, но отчетливо сказал Моня. – А то я могу и того…
Тут Моня красноречиво потер костяшки пальцев.
– У-у-у! – завыла Лизавета, как волчица на Луну. – Ы-ы-ы!
Отпустив торговца, она с опущенными плечами побрела к выходу из палатки.
– Ну и не надо! А-а-а! Без одежды обойдусь! Ы-ы-ы! Совсем!
Вой Лизаветы разносился на добрых полпавильона. У джинсовой палатки как-то почти мгновенно начала собираться толпа. Моня оглянулся. Лизавета же в этот момент протянула руку к своим очкам, как будто хотела их снять, чтобы утереть слезы.
– Да не трогай ты хоть их! – испуганно рявкнул Моня, шагнув в палатку и ухватив Лизавету за руку. – Ладно, блин! Покупаем!
– Ой, Монечка! Ой, зайчик! – без перехода зашлась от восторга Лизавета, повиснув на Мониной шее.
Тот с трудом дотянулся, чтобы открыть борсетку, и кивнул торговцу:
– Скоко?
– Патдесят дольлар!
– Точно, блин, что без трусов ходить придется! Токо нам со Шварцем! – пробормотал Моня, выуживая из пухлой пачки сотенную купюру.
– Монечка, пупсик! Это ж для тебя! Идем, я примерю, вот увидишь, тебе понравится!
Торговец с кислым лицом принял сотню баксов, но профессионализм взял свое и сдачу он протянул с вымученной улыбкой. Лизавета цапнула у него шортики на тремпеле и потянула Моню к примерочной кабинке.
– Да подожди ты, звезда! – буркнул тот, застегивая на ходу борсетку. – А то последние бабки посею!
Кащеев, припавший к щели между шторой и стенкой примерочной кабинки, сглотнул и невольно подался назад. Опознать его после двух пластических операций могли всего четыре человека в мире – Логинов, Шварц, Моня и Лизавета. И трое из них каким-то непостижимым образом оказались на этом вещевом рынке. А двое вообще шли к кабинке, в которой он прятался.
– Мать твою! – только и смог проговорить Кащеев.
В двух шагах от Шварца задумчиво смотрел на джинсы Сэм Мэтью с засунутыми в карманы брюк руками. Однако он ничем не мог помочь Кащееву, поскольку даже не догадывался, что происходит.
В этот момент торговец вдруг спохватился, вспомнив о находящемся в примерочной кабинке клиенте. Обогнав Лизку и Моню, он метнулся в угол палатки:
– Сычас-сычас!
