– Давай! – кивнул Киркун.
Запреты на употребление алкоголя и внебрачные связи привели к тому, что большинство мужчин в Иране пристрастились к гашишу и другим наркотикам, а также стали гомосексуалистами. Впрочем, на это исламские власти смотрели сквозь пальцы. Такие вот восточные перегибы...
Логинов разогнулся и провел ладонью по взмокшему лбу.
– Зверь-машина, да, что я говорил!.. – утвердительно произнес Али, вытирая грязной тряпкой руки.
Владельцу буширского «автосалона» было лет тридцать пять или немного больше. Шесть из них он провел, учась в бывшем Советском Союзе, поэтому по-русски говорил вполне свободно и практически без акцента. Уловив сомнения Логинова, Али быстро добавил:
– Сам двигатель перебирал, вот этими руками! За базар отвечаю! Не сомневайся, земляк!
– Да машина-то, может, и зверь, только капот-то где от нее? – спросил Логинов, глядя на «Тойоту Королла» семидесятого года выпуска.
– А зачем тебе капот, земляк? – удивленно спросил Али. – У нас все так ездят! Жарко, а так дополнительная вентиляция! Двигатель совсем не перегревается! Давай я тебе на радиатор звезду «мерседесовскую» повешу?.. Совсем крутой будешь!
– Да на хрена мне твоя звезда?.. – нервно проговорил Виктор. – Мне машина нормальная нужна! С капотом!
– Нет, я могу, конечно, переставить капот с «Фиата»...
– Все, пока, Али! – махнул рукой Виктор.
Жара и очень много говорящий по-русски иранец вывели его из терпения. Али бросился за уходящим клиентом:
– Эй, земляк! Ты куда?
– Машину искать, а не развалюху!
– Так я же хотел как лучше! Чтоб ты денег сэкономил... Подожди! Есть у меня машина! Новьё! Муха не трахалась! Для брата собирал! А он из Бендер-Аббаса только через неделю вернется!
Логинов резко остановился:
– Что за машина?
– Машина-сказка! Мечта! Идем покажу! Она тебе понравится, земляк! Зуб даю!
Машина-мечта на поверку оказалась весьма прибитым жизнью «Опелем Кадет». Как бы четырехдверным. Как бы – потому что одна дверца отсутствовала. Напрочь.
– Издеваешься? – хмуро спросил Логинов, оглядываясь на Али.
– С чего ты взял, земляк?.. А-а, ты насчет дверцы! Так это не проблема! Я ее просто слегка подрихтовал и покрасил! Мигом поставлю!
– Движок какой? – повернулся к машине Логинов.
– Бензиновый, конечно! У «Опеля» ж дизелей таких нет...
– Я про объем спрашиваю.
– А-а! Один и восемь литра!
– И что, работает нормально? – подозрительно спросил Виктор.
– Конечно!
– Давай проверим...
«Опель» стоял в гараже. Виктор уселся за руль, завел машину и выехал на улицу. Сделав пару кругов по двору, он удостоверился, что на «Опеле» действительно можно ездить. Не «Порше», конечно, но для Ирана и такое корыто было находкой.
– Сколько? – спросил Виктор.
– Для брата собирал, земляк! – вздохнул Али, елозя тряпкой по ладони.
Торг длился около пяти минут. Вначале Али заломил за прокат несусветную цену, так что Логинов дважды разворачивался, собираясь уходить. Когда арендную плату наконец согласовали, Логинов сказал, оглядываясь через плечо:
– Поставишь дверцу, зальешь масло и все такое... А я через пару часиков загляну. Договорились?
– Да. Только... – сделал характерный жест пальцами Али.
Когда деньги перекочевали в карман его грязной спецовки, он улыбнулся:
– Все будет путем, земляк! Не сомневайся!
– Надеюсь... – кивнул Виктор, снова оглядываясь на ворота.
На противоположной стороне улицы торчал тип, увязавшийся за Виктором от самой электростанции. Али понял беспокойство Логинова и сказал:
– Они за всеми сначала следят. Придут, я скажу, что ты нормальный.
– Спасибо!
– Так чаю попьешь? Жарко, а у меня чай зеленый, не грузинский.
– Давай, раз такое дело.
Чай сели пить в более-менее прохладной комнатенке, выполнявшей функцию офиса Али. Стены были увешаны цветными фото.
– Это Алла... – вздохнул Али, тыкая пальцем в пышную блондинку. – А это Вика, я с ней почти год жил. Это Галя, с Украины, грудь шестой размер...
– Тебя за эти фотки на пожизненное не упекут? – поинтересовался Логинов, дуя на дымящуюся пиалу.
– За фотки нет... – сказал Али, окидывая печальным взглядом свою секс-галерею.
Наконец усевшись напротив Виктора, он сказал:
– Я, наверное, еще полгода поторгую и поеду к вам. В аспирантуре учиться...
– А на кой тебе сдалась аспирантура, чтобы с твоими развалюхами возиться?
– А-а, пожить просто! – доверительно ухмыльнулся Али. – Таких девушек, как в России, нигде нет. Я на русской жениться хочу. И остаться. Тут разве жизнь?..
– Держи! – протянул Хамад сигарету с гашишем.
Киркун взял ее и дважды глубоко затянулся. Они были курильщиками со стажем, так что почти сразу «улетели», хотя чувства реальности и не утратили. Наоборот, Киркун вдруг ощутил удивительную ясность мысли, которой он за собой в обычном состоянии, увы, не наблюдал.
– Так ты считаешь, что это опасно? То, что задумал Волк? – спросил он, протягивая сигарету Хамаду.
– Иметь дело с евреями всегда опасно, – кивнул тот. – Но даже если Волк решит продать инженера не евреям, а пакистанцам, случиться может все.
– Но Волк же всегда очень осторожен.
– Как раз это я имею в виду. Он-то по-любому перестрахуется. А рисковать придется нам. Понимаешь?..
Чтобы до конца понять мысль Хамада, Киркуну потребовались еще две затяжки. Вернув сигарету соседу, он спросил:
– И что ты предлагаешь? Потребовать наши деньги и смыться?
– Ни в коем случае, – медленно выдохнул дым Хамад. – Волку это не понравится. И тогда он рассчитается с нами совсем другой монетой. Будем делать вид, что нас все это не беспокоит, просто скажем, чтобы Волк увеличил нам гонорар...
– А как он на это посмотрит? Ничего не заподозрит?
– Нормально посмотрит. Вот если мы согласимся работать за те же деньги, тогда он насторожится.
– Ну да, понял... А дальше?
– А дальше будем смотреть, что он задумал. Если риск будет слишком велик, то... – сделал паузу Хамад.
– Откажемся от работы?
– Там видно будет, – повернул голову Хамад. – Смотря как сложатся обстоятельства.
– А как они могут сложиться?
– Не знаю. Зато я знаю одно – если Волк вдруг решил оставить инженера в живых, значит – это неспроста... В общем, у меня еще с прежней работы остались кое-какие связи по ту сторону пакистанской границы.
