подкинет, что ни один режиссер в кино снять не додумается... Ладно, доедай. А то мы в философию ударились, а мороженое твое растаяло...
119
– Ну что?.. – спросил Моня, входя в комнату Лизы. – Прогулялись?
– Ага! Только жарко там, ужас. Но Витя меня мороженым накормил...
– Что-нибудь заметила?
– Не-а.
– Звонил он куда-нибудь?
– Нет...
– В туалет выходил?
– Не выходил.
– Так а че он тогда делал?
– Гулял. Со мной разговаривал...
– Выпытывал чего? – насторожился Моня.
– Да не... Мы это, насчет семейной жизни говорили!
– Чего-чего?.. – выпучил глаза Моня.
– Да не. Ты не понял! У меня просто подружка в Ялте...
– Каролинка, что ли?..
– Ага.
– Ну?
– Ну я и спросила, как он насчет познакомиться.
– С кем?
– Да с Каролинкой, с кем же еще?!
– Вообще-то это мысль. Если че, можно будет попробовать... Ну?
– Ну а он не захотел...
– Дурак, Каролинка нормальная девка!
– Так и я сказала, что дурак...
– И что?
– И все!
– Ладно...
Полминуты спустя Моня уже пытал ходившего с Логиновым и Лизой на прогулку секьюрити. Но тот ничего подозрительного тоже не заметил. Моня нахмурился и, быстро пройдя по коридору «Ривьеры», вошел в люкс.
– Ты куда пропал?.. – настороженно спросил Логинов.
– Да Шварца лечил, – не моргнув глазом, соврал Моня.
– А что с ним?
– Что-что? После того, как ты его пальцами потыкал, у него депресняк. Типа комплекса неполноценности...
– Что-то он не похож на депрессивного, – с сомнением сказал Логинов. – Наоборот, при его виде любого в депрессию кинет...
– Так а чего ты по набережной-то петлял? – задал мучивший его вопрос Моня.
– Я не петлял. Я работал, – серьезно сказал Логинов.
– Ну так поделись с учителем!
– Надо записи достать, по-быстрому.
– Че за записи?
– С камер наружного видеонаблюдения «Ривьеры». С правой фасадной и с той, что на ближнем к Горького торце. За эту ночь...
Моня пару секунд молчал, потом вдруг сказал, расплывшись в ухмылке:
– Не, Вить, не зря я тебя к себе в ученики взял! Малость просветлить, цены тебе не будет!
120
– Давай! Раскатывай! – гулко доносилось с танцпола. – Вот так!
«Пятница» был самым большим клубом Алушты и располагался на самом берегу. От набережной клуб был отделен высоченной стеной из толстых бамбуковых стволов. Внутри стенки и перегородки были на любой вкус – деревянные, металлические и из композитных материалов. Примерно посредине был возведен двухэтажный «дом в доме» – для публики посолиднее. Для остальных столики были натыканы тут и там – хлипкие пластиковые и крепкие деревянные. Одна барная стойка сверкала никелем и посудой в дальнем углу, вторая – поменьше – располагалась сбоку от танцпола. Над ней нависала вместительная терраса с табуретами вдоль ограждения и столиками в глубине. В общем, «Пятница» была диким смешением архитектурных и дизайнерских стилей, направлений и эпох и могла при этом вместить добрую половину гуляющих по алуштинской набережной. Ну уж треть – точно.
Но пока под высокими сводами было тихо. Свет горел только над дальней барной стойкой и над огромным танцполом. Здесь небольшая бригада рабочих в комбинезонах разворачивала большой надувной бассейн размером с боксерский ринг. Руководил процессом Бобров.
Он, как и Краб с переодетым Самсоновым, прибыли в клуб морем, на катере. Кащеев Крабу с Самсоновым велел пока сидеть в каюте. Сам он быстро переговорил с администратором «Пятницы», потом с ведущим шоу Веселовым, который торчал у барной стойки с бокалом сока в руке.
Оператора Шорохина Григорий Васильевич долго не мог отыскать. Увидел его Кащеев только тогда, когда тот сам отозвался из-под деревянных балок перекрытия.
Шорохин спустился. Поздоровавшись с Кащеевым, он сообщил, что к съемке и трансляции в Интернете все готово.
– Только ракурс немного не тот! – сокрушенно покачал головой Шорохин. – Я пробовал по балкам пробраться, но с камерой стремно, свалиться можно...
– Сваливаться никуда не надо, – нахмурился Кащеев. – Нам только этого не хватало!
– Да я сам не хочу! – кивнул Шорохин. – Вот если бы, Григорий Васильевич, операторский кран мне, вот тогда бы я выдал картинку! Вся Алушта сбежалась бы к экрану! Я узнавал, на Ялтинской киностудии можно взять в аренду, вместе с техником...
Кащеев перестал слушать Шорохина, но несколько раз кивнул. Все «тварюги» в душе считают себя гениями с нереализованным потенциалом. Шорохин же был свадебным оператором, хотя и числился в штате местного телеканала.
– Это мысль! Обязательно об этом подумаем! – пообещал Кащеев. – А как ринг вообще смотрится, нормально?
– Да! Вполне! Но с краном, конечно, можно было бы выдать такую картинку, что вообще!
– Выдадим! – кивнул Кащеев, задрав голову. – Ладно, надо будет потом глянуть, что у нас за ракурс...
– Да можно и сейчас! – с готовностью повернулся оператор.
– Да нет! У меня тут кое-что срочное! – махнул головой Кащеев. – Давай готовься дальше!
Шорохин, который уже в принципе подготовился, отправился к бару и забрался на высокий табурет рядом с Веселовым. Когда Кащеев вынырнул из-за угла пару минут спустя, от бара доносилось: «план», «ракурс», «кран». Веселов кивал.
Кащеев прошел мимо диджейского пульта и свернул. Над пультом был устроен козырек. Как раз с него и должен был снимать поединки Шорохин. Кащеев взобрался наверх...
121
– Стоп! – сказал Логинов.
Моня щелкнул мышкой и спросил:
– Чего «стоп»?..
– Вот Степан! – ткнул незажженной сигаретой в угол экрана Виктор. – Отсюда давай в замедленном темпе...
На мониторе рывками пошло изображение ночной набережной. Запись была черно-белой. Вот Степан Горов выходит из- за кафе и огибает аппарат для измерения силы удара с грушей. Идет он в обнимку с девушкой. На повороте они останавливаются и тянутся губами друг к дружке. Дальше – объятия. Наконец Степан и девушка отрываются друг от друга и шагают к троллейбусной станции.
Теперь начиналось самое главное. Логинов прикурил сигарету и подался к монитору. Народа на набережной было хоть отбавляй. В течение минуты за Горовым к улице Горького свернуло не меньше двух десятков человек. Если за Степаном кто-то из них и следил, то в глаза это не бросалось.
Моня сокрушенно чмокнул губой:
– Ну? И что?
– Ты ж у нас учитель, тебе и карты в руки!
– Пускать по второму кругу?
– Давай сперва с другой камеры отсмотрим...
Моня защелкал мышкой. Логинов выпустил над его головой аккуратное колечко. Наконец бандит сказал:
– Открыл! Скоко там времени было?
– Тридцать пять минут с копейками, – сказал Логинов.
Благодаря известному времени нужный фрагмент на второй записи отыскали быстро. Картинка здесь была покрупнее, но обзор – меньше.
Отсмотрев минуту записи, Моня впал в уныние:
– Дохлый номер! Чего тут поймешь?
Однако Логинов сказал:
– А ну-ка вернись... Так... Теперь чуть вперед... Ага! Давай снова первую запись!..
Моня, не очень соображая, что к чему, щелкал мышью. Логинов «угукал». Наконец он подался назад и прикурил новую сигарету. Его лицо было непроницаемо. Моня повернулся и спросил:
– Ну?
– Что ну?
– Вычислил, что ли?
– Не знаю. Но один тип вроде бы подходит...
Моня свел брови на переносице. Потом бандит быстро повернулся к монитору и защелкал мышкой. Несколько секунд спустя он спросил:
– Этот, что ли?
– Ага... Надо попробовать его увеличить и распечатать, – кивнул Логинов.
122
На козырьке над диджейским пультом были растянуты провода, оставленная Шорохиным камера лежала под стенкой. Осторожно ступая, чтобы не споткнуться, Григорий Васильевич прошел к краю и посмотрел на танцпол. Бассейн уже разложили и подсоединяли к нему компрессор. Ракурс был нормальный.
Впрочем, это было уже неважно. Как и само шоу. Кащееву нужно было уйти – вот что теперь имело значение. Причем уйти с концами. Навсегда...
Осторожно ступая, Григорий Васильевич прошел к стене. Вдоль нее над сценой проходила узкая техническая площадка, на которой было установлено разнообразное шоу- оборудование – прожектора, аппараты для выдувания мыльных пузырей и тому подобное.
Прислонившись к стене, Кащеев быстро осмотрелся. Никто снизу не глядел на него. А если бы и глядел, то рассмотреть Григория Васильевича в темноте смог бы навряд ли. И Кащеев осторожно двинулся по площадке над сценой.
Главное было не наткнуться на что-нибудь и не зашуметь. Кащеев с этим справился. Примерно через минуту он оказался в углу, выходящем на набережную. Его образовывали фасадная стенка из толстых бамбуковых стволов и боковая, представлявшая собой щит на креплениях. В щели между бамбуком и этим щитом набережная была как на ладони...
123
Лист выполз из принтера. Моня сграбастал его и быстро перевернул. С его губ сорвался невольный вздох:
– Да, это не «Олимпус» «шестипиксельный»... По такой фотке соседа фиг опознаешь.
– Кому надо, тот опознает, – непонятно сказал Логинов. – Шлепни еще одну.
– В туалете хочешь повесить?
