быстрее, чем шла «Таврида». В самом узком и неудобном месте бухты – при проходе волнореза – пассажиское судно должно было оказаться в зоне нулевой видимости.
– Черт! – пробормотал Лечи.
В глубине его души возникло подозрение, уж не отвлекающий ли маневр пожар на танкере. Ведь они с Арсаном только недавно сидели на волнорезе. И Лечи прекрасно понимал, что с него «Тавриду» можно расстрелять буквально в упор...
Итаев тут же метнулся на правое крыло мостика и припал глазами к биноклю. Несколько секунд спустя из его груди вырвался вздох облегчения. С высоты надстройки «Тавриды» и сам волнорез, и проложенная по нему дорога просматривались как на ладони. Однако Лечи не заметил ни подозрительных машин, ни людей.
Вернувшись на мостик, он посмотрел вперед. Старший помощник оказался прав. До волнореза «Тавриде» оставалось еще три-четыре минуты хода, а стена густого черного дыма уже практически перекрыла фарватер. Оставшийся просвет был слишком узким, и буквально в течение нескольких секунд выход в море заволокло непроглядным дымом окончательно.
– Малый ход! – отрывисто приказал старпом, напряженно вглядываясь в бинокль. Рассмотреть впереди нельзя было почти ничего. И вскоре последовала новая команда: – Самый малый!
Лечи редко когда терялся, но тут он действительно не знал, что делать. По всему Шесхарису надсадно выли сирены. Дыма становилось все больше. Из его клубов доносились гудки танкера и пожарных буксиров...
@Body-max = Будь Лечи капитаном «Тавриды», он приказал бы на полном ходу нестись в море. Однако Итаев был вовсе не глуп и еще при подходе «Северной Сахары» к морвокзалу уяснил, что морское судно – это далеко не легковушка и даже не трейлер с прицепом. Управлять пароходом намного сложнее. Так что если Лечи возьмет команду на себя, то «Таврида» наверняка уже в течение ближайших минут врежется в волнорез или налетит на мель...
149
– Акустик вызывает центральный пост!
– Центральный пост слушает!
– Слышу шум винтов справа по борту!
– Классифицируйте цель!
– Цель надводная! Скорость движения около десяти узлов! Предположительно пассажирское судно!
– Вас понял, акустик! Через минуту доложите пеленг и расстояние! Малый ход!
– Есть малый ход!
Логинов слушал переговоры, находясь в носовом отсеке. Ни на одной из серийных подводных лодок не предусмотрены шлюзы для выхода боевых пловцов в подводном положении. Поэтому подобная операция производится через торпедные аппараты.
Как раз у открытой задней крышки первого торпедного аппарата и сидел Логинов. К переговорам он старался не прислушиваться, а настраивался, как его учили когда-то давно в «Сатурне».
Выход через торпедный аппарат – это в любом случае риск. Даже слишком быстро повернутый заместителем командира БЧ-3 вентиль может привести к гибели находящегося в аппарате человека. Но гораздо важнее не потерять самообладание и не сделать ошибку самому.
Согласно статистике, подавляющее большинство пловцов гибнет именно из-за своих ошибок. Как правило, просто забывают вовремя сделать какую-нибудь мелочь. Но море не прощает даже мелочей...
– Центральный пост вызывает первый отсек!
– Первый отсек слушает!
– Приготовиться к выпуску пловца!
– Есть приготовиться к выпуску пловца! – ответил заместитель командира БЧ-3 и посмотрел на Виктора.
Тот кивнул и шагнул к черному зеву торпедного аппарата. Он не страдал клаустрофобией, но все равно испытывал перед выходом мандраж.
– Выход только по команде! – напомнил Долотов Виктору. – Длинный, два коротких, длинный!
Несмотря на то, что все было оговорено заранее, напоминание было нелишним. Страх глубины присущ любому человеку. И он часто лишает жизни даже опытнейших подводников.
Виктор перекрестился и повернул вентили баллонов. Дыхательная смесь быстро заполнила мешок. Виктор закрыл клапан-переключатель и сделал несколько вдохов. Все было нормально.
Логинов шагнул к торпедному аппарату, двое матросов помогли ему влезть в трубу. Продвинувшись на пару метров вперед, Логинов легонько отстучал сигнал – длинный, два коротких, длинный.
Словно сквозь вату донеслась команда заместителя командира БЧ-3:
– Закрыть задний люк первого торпедного аппарата!
Приглушенно закрутилось колесо. Массивная задняя крышка встала на место, войдя в пазы. Логинова поглотила кромешная тьма и жутковатое безмолвие. Впрочем, он не дал страху овладеть собой...
150
Виктору казалось, что время остановилось. Он не мог точно сказать, через сколько секунд или минут послышался условный сигнал. Не на выход, а на заполнение торпедного аппарата водой.
Виктор невольно напрягся, но торпедный расчет свою работу знал. Клапаны открыли плавно, так что Виктор даже не почувствовал перепада давления. Забортная вода начала заполнять камеру торпедного аппарата. Сперва Виктор ощутил легкий холодок в ногах, и только после этого струйка коснулась ладоней.
В течение одной-двух минут торпедный аппарат заполнился водой окончательно. Когда давление выровнялось с забортным, Виктора снова предупредили стуком. Потом начала открываться передняя крышка. В темной камере сразу ощутилось движение воды, и Логинов невольно вздохнул.
Когда человек оказывается заживо замурованным в стальном мешке торпедного аппарата, в кромешной тьме и почти полном безмолвии, это становится испытанием даже для самой устойчивой психики. Но не менее серьезное испытание подстерегает пловца при выходе. Инстинкт буквально выталкивает тебя на поверхность: «Всплывай! Всплывай!» И очень многие, несмотря на тренировки в спецбассейнах на берегу, не в силах этому противостоять. Результат – тяжелейшие баротравмы и кессонная болезнь. А иногда и гибель в казалось бы совершенно не угрожающей жизни ситуации.
К счастью, Логинову кессонная болезнь не угрожала, поскольку лодка находилась на слишком малой глубине. Однако, ощутив легкое движение воды в камере, он испытал желание как можно быстрее покинуть торпедный аппарат. Повинуясь ему, Виктор приблизился к переднему срезу трубы...
151
Искусство вождения современных судов – это нечто особенное. Огромный океанский супертанкер в силу инерции реагирует на вращение штурвала и начинает поворачивать только через несколько минут после перекладки пера руля. А при прохождении узкостей или швартовках, когда руль приходится перекладывать постоянно, смоделировать поведение океанского колосса не в состоянии даже современные суперкомпьютеры. При этом сами капитаны как-то умудряются управлять своими судами с точностью до миллиметра...
Однако они по крайней мере имеют возможность непрерывно наблюдать обстановку и полагаться на свой глазомер. Командиры же субмарин этой возможности лишены начисто. И полагаться они могут только на показания приборов и свое чутье. При этом последствия ошибки командира подводной лодки обычно катастрофические...
Именно поэтому капитан первого ранга Долотов и взял управление «варшавянкой» на себя. Он был настоящим морским офицером и профессионалом. И не мог не оценить профессионализм Логинова, который пошел на огромный риск ради спасения заложников.
«Варшавянке» предстояло совершить весьма сложный маневр. Поэтому в центральном посту царила напряженная тишина. Долотов был в пилотке – обычном головном уборе для подводника на лодке. В правой руке он держал микрофон судовой связи и непрерывно наблюдал за приборами. Хотя на данном этапе намного важнее была информация акустика.
– Центральный пост, курсовой угол цели пятнадцать градусов, расстояние полтора кабельтовых,
