штуки. Так что светом он был обеспечен часа на два. От силы на два с половиной.
Отвинтив крышку, Костя в последний раз проверил и поправил свою амуницию и протиснулся в кабельный канал. Здесь было тесно, а вдобавок путь наверх постоянно преграждали штампованные стойки, укрепленные на болтах.
С первой стойкой Косте пришлось повозиться довольно долго, но он быстро набил руку и продолжил путь в темноте уже быстрее. Работа была не очень трудной, но монотонной и муторной. Костя нащупывал болт, осторожно откручивал его ключом, отодвигал стойку в сторону и поднимался к следующей.
Думать было не о чем, и Кудинов вдруг вспомнил, как первый раз участвовал в учениях ПДСС. Высадили его из подводной лодки напротив Балаклавы. Тогда вход в бухту прикрывали дельфины, и Косте пришлось выбираться на берег прямо у дороги среди бела дня.
С противоположной стороны бухты, от дачи Куприна, этот участок хорошо просматривался, но Костя уже тогда много чего умел. Наверху по дороге изредка проезжали машины, проходили строем матросы и почти безостановочно сновали туда-сюда «сундуки»-мичманы и офицеры.
Примерно через полчаса в этом потоке возник Костя – в матросской форме, с пристегнутым к руке портфелем. На КПП курьеров проверять воспрещалось, поэтому Костя спокойно добрался до штаба и вручил под роспись дежурному пакет.
Когда начштаба дивизиона подводных лодок через десять минут вскрыл пакет, его вопли и злобная матерщина разнеслись далеко вокруг. В пакете была стандартная записка, в которой говорилось, что штаб дивизиона условно выведен из строя условным взрывом.
В дивизионе тут же сыграли тревогу и снарядили погоню, но к тому времени диверсанта и след простыл. На берегу нашли только голого связанного курьера и случайно попавшего под горячую руку мичмана, травмированного двумя переломами. Стрелять на учениях не стреляли, но рукопашный бой применяли по полной программе.
Отвлекаясь этими воспоминаниями, Костя бесшумно, метр за метром продвигался вверх по шахте. Учения остались в прошлом. На этот раз противник был реальный. Поэтому Костя не торопился и делал все как положено. Так, как его учили в течение тринадцати лет.
Боевые пловцы не бегают толпой и не палят во все стороны из автоматов и гранатометов. Это не их стиль. Боевые пловцы появляются из «ниоткуда» и уходят в «никуда», оставляя за собой горы трупов.
Достигают они таких результатов рутинной, изнурительной работой, из которой на девяносто девять процентов и состоит жизнь подводного диверсанта. Слава богу, здесь еще не самый тяжелый вариант. Когда-то Косте приходилось проводить в шахтах по нескольку дней без воды и еды, питаясь только крысами. И ничего.
Минута проходила за минутой, а Костя все полз и полз в тесноте и темноте. На уровне нижней палубы у него появилась возможность забраться в шахту лифта. Искушение, конечно, было велико. Передвигаясь по шахте, можно сэкономить уйму времени. Но нарваться на растяжку...
Костя вздохнул и двинулся дальше. Если ты хочешь появиться из «ниоткуда» незамеченным, ты должен уметь отказываться от легких решений. Решения должны быть не легкими, а простыми. А за простыми решениями, как правило, стоит гора работы. Другое дело, что ее никто не видит...
Глава 62
– Мы слушаем вас, контр-адмирал.
– Силы флота имеют все необходимое, чтобы потопить судно в любой срок. Вся сложность заключается именно в определении этого срока, поскольку мы должны успеть провести спасательную операцию до того, как судно начнет погружаться и образует воронку. Мы не можем подвести корабли заранее, поскольку в этом случае террористы обо всем догадаются...
– Так-так, – посмотрел на часы зампред Совбеза. – Это все понятно. Но какое-то решение вы нашли?
– Разрешите мне? – подскочил представитель Минобороны.
Все это время он с нарастающей тревогой слушал контр-адмирала и решил, что пора брать инициативу в свои руки. Представители МВД и ФСБ в любой момент могли мгновенно направить события в нежелательное для Минобороны русло.
– Ну, пожалуйста, – недоуменно пожал плечами зампред Совбеза. – Это, так сказать, ваш участок.
– Спасибо. Мы тщательно проанализировали ситуацию и нашли единственно правильное решение, которое отвечает всем сформулированным условиям и позволит спасти абсолютно всех заложников с тонущего судна.
– Так-так.
– Мы совсем выпустили из вида, что у судна ошвартован теплоход на подводных крыльях типа «Комета». Именно его мы и предлагаем поставить во главу угла, так сказать, нашего плана. План следующий. Для того чтобы террористы ни о чем не догадались, мы изначально не выдвигаем надводных кораблей к судну. Из тех же соображений атаку судна скрытно выполнит подводная лодка. Насколько я понял специалистов, для того чтобы достичь необходимых разрушений, взрыв торпеды придется произвести на глубине порядка тридцати-сорока метров. При этом, естественно, самого взрыва никто не услышит. То есть террористы воспримут случившееся как аварию судна или несчастный случай. А поскольку судно начнет тонуть, то они, естественно, эвакуируются на «Комету» со всеми пассажирами.
– И что потом? – спросил представитель МВД.
– Как что? «Комета» – это не многоэтажный дом. Практически это большой автобус. Взрывного устройства они лишатся, тут вашим специалистам из антитеррора и карты в руки!
Минобороны, конечно, сделало ход конем. Это понимали все. Потопив «Рассвет» и дав возможность террористам с заложниками пересесть на «Комету», военные практически снимали с себя всякую ответственность за дальнейшие события, потому что автобус – это автобус, хоть и морской. И штурмовать его надлежало именно подразделениями антитеррора, имеющими немалый опыт в таких делах.
Возразить что-либо тут было трудно, но представитель МВД все же уточнил:
– А «Комету» не засосет воронка? Я имею в виду, что она повреждена и не сможет отойти.
– Нет. У нее для этого слишком большой дедвейт, – тоном школьного учителя проговорил представитель Минобороны.
– А разве она не утонет при взрыве? – негромко спросил представитель ФСБ.
– Нет, – все тем же тоном проговорил представитель Минобороны. – В момент взрыва она будет прикрыта корпусом судна. Возможно, пострадают подводные крылья и стойки. Но на плавучести судна это не скажется. И пассажиры, и террористы будут на ней в безопасности. Относительной, конечно. Но главное, что мы на этом этапе полностью избежим жертв. Времени будет вполне достаточно, чтобы все успели покинуть тонущее судно.
– Понятно, – кивнул зампред Совбеза. – Ну что же, товарищи, поступившее предложение довольно неожиданно, но очень разумно. Таким образом, операция несколько усложняется и разбивается на два этапа, но выгоды очевидны. Возражения есть?
Возражений не было.
– Тогда, прежде чем принять окончательное решение, давайте все же проясним детали. Вы так и не сказали, на чем вы остановились. Я имею в виду, на каком времени ухода судна под воду. Мы согласуем свои позиции.
– Давайте дадим слово специалистам, – с места проговорил представитель Минобороны.
Он успел перехватить инициативу и теперь мог позволить себе расслабиться.
– Пожалуйста.
– Мы остановились на десяти минутах, – проговорил, поднявшись в углу кают-компании, офицер с железнодорожными молоточками на погонах.
Ни к МПС, ни к железнодорожным войскам он, естественно, никакого отношения не имел. Молоточки на погонах означали, что к его воинскому званию следует через тире добавлять слово «инженер».
– Этого достаточно, чтобы все успели покинуть судно?
– Вполне. Мы можем даже несколько увеличить это время.
– И как вы все планируете осуществить?
– Наиболее приемлемый вариант – взрыв торпеды на глубине тридцати-сорока метров.
– А это не слишком глубоко? Я имею в виду: утонет судно или нет?
