– Видишь, Рашид, жертвую для тебя кондом из личных запасов. Чтоб ты, друг ситный, если обсерешься, не испортил ментам «демократизатор»… Кстати, ты как вообще насчет анального секса? В смысле, в «очко» дуешься? Нет? Ничего, сейчас мы это дело исправим…
Глаза Рашида округлились. Он наверняка попытался бы вскочить, но стоявший позади него спецназовец заблаговременно произвел сковывающий захват. Второй спецназовец по фамилии Пономарев ухватил боевика за ноги и спросил:
– На столе его раскладывать, товарищ капитан? Или сунуть головой в унитаз?
– Давай на столе! – махнул головой Скоков. Аккуратно раскатав презерватив, он взял в руки дубинку и сказал: – Ну что, Рашид, инструмент готов! Сейчас приступим! А ты пока думай, какое себе выберешь новое имя. В тюрьме пассивных педерастов принято называть женскими именами. Я бы тебе советовал выбрать имя Рашель! По-моему, это как раз то, что нужно.
– Нэ-э-эт! – отчаянно задергался Рашид.
Но в слишком опытных руках он оказался. Двое спецназовцев без особого труда дотащили его до стола, развернули и спустили до колен камуфляжные брюки вместе с трусами.
Скоков шагнул к Рашиду и сказал:
– Ну что, приступаем, Рашид, то есть, извиняюсь, Рашель… А вы, товарищ полковник, на всякий случай отойдите в сторону, а то мало ли что. Жаль, перчаток гинекологических нету…
И в этот момент психологическая обработка наконец дала результат. Рашид задергал на столе своей волосатой задницей и заорал:
– Я буду говорить! Не надо! Я все расскажу!
– А поздно уже, Рашид, – хмыкнул Скоков, быстро покосившись на Логинова. – Раньше надо было говорить, пока я упаковку не надорвал. Не пропадать же теперь презервативу… Или как, товарищ полковник?
Логинов прошел по коридору, кивком отпустил спецназовца и вошел в кабинет замначальника ГОВД Беслана. Лиза подняла на него глаза.
– Ну что, Виктор?
– Разговорили, – кивнул Логинов. – Даже бить не пришлось…
– И что он сказал?
– Нападение на лагерь было совершено по личному указанию Басаева или кого-то из так называемого ГКО Ичкерии. То есть приказ исходил от самой верхушки террористов. Задача ставилась – захватить в заложники иностранных граждан, а также по возможности самого Бериева. Они знали о вашей встрече, Лиза.
Лиза нахмурилась:
– Откуда?
– От любовницы Бериева. Она жила в лагере с малолетним сыном. Сейчас этот вопрос уточняется, но, насколько я понял, именно ее труп нашли в лесу рядом с трупом Бериева. А вот мальчик куда-то пропал… Но это сейчас не так важно. Сейчас важнее другое. Скажи, Лиза, эта любовница могла сообщить ГКО, что ваша связь с Бериевым вызвана операцией по поиску и уничтожению авиатеррористов?
– Нет.
– Это точно?
– Да. Абсолютно, Виктор. О том, какого рода акция предстоит Бериеву, не знал даже Фоллет. Так что утечка информации об этом исключена.
– Ну что же, – вздохнул Виктор. – Это легче. Значит, будем считать, что террористы ни о чем не догадываются. А раз так, то нам осталось только дождаться очередного сигнала «маяка» модуля и провести операцию по блокированию и прочесыванию этого района. Я сейчас же сообщу обо всем этом руководству.
Рашид Умаров прошел к умывальнику, открутил кран и сделал несколько жадных глотков. После этого снова начал мерить камеру нервными шагами. Этот чертов полковник, похожий на киногероя-любовника, был прав. Рашид действительно попался.
Срок ему дадут приличный. И отсидеть до конца его вряд ли получится. Рашид лихорадочно искал выход. Потом где-то в коридоре гулко хлопнула металлическая дверь, раздались чьи-то шаги.
Рашид невольно вздрогнул и замер. Из коридора донеслось:
– Эй, Пономарев! Отдавай ключ и на выход! Мы снимаемся!
Дежуривший у двери камеры Умарова спецназовец спросил:
– Так, а смена?
– Смены не будет! Мы срочно возвращаемся в Ханкалу. Задержанного приказано передать местным…
Умаров поспешно бросился к ближайшей койке. Вскоре в замке проскрежетал ключ, от двери донеслось:
– Встать!
Рашид послушно поднялся. Двое местных милиционеров вошли в камеру, осмотрелись, потом кивнули Пономареву:
– Порядок!
Таким образом Рашид Умаров из рук спецназа ФСБ перешел в руки осетинской милиции. Камеру снова закрыли, шаги в коридоре затихли. Террорист снова вскочил на ноги и забегал по камере пуще прежнего.
В его голове роился целый ворох мыслей. Рашид не знал, чем вызван внезапный отъезд спецназовцев, зато он отлично понимал, что такого шанса у него больше не будет. Рано или поздно за ним пришлют гуиновских церберов – чтобы перевезти в настоящую тюрьму. А от конвойной службы ГУИНа (Главного управления исполнения наказаний Минюста РФ) уйти так же нереально, как от спецназа ФСБ.
Некоторое время Рашид выжидал, потом подошел к двери и начал в нее стучать. Услышали его только через несколько минут.
– Чего? – мелькнула тень в «глазке».
– Живот! Живот болит! – простонал Рашид, присев под стенкой.
– Так сходи на «очко!
– Не так болит, жжет внутри! Врача мне надо…
Милиционер ушел, но вскоре вернулся с дежурным по ГОВД и еще одним сержантом. Рашид встретил их, сидя под стенкой и корчась. Милиционеры осмотрели его, коротко посовещались и пошли докладывать начальству.
Минут через двадцать, после долгих согласований, наконец вызвали «Скорую». Бригада «Скорой» – врач и фельдшер с сумкой – вошла в камеру в сопровождении двух сержантов, дежурного и начальника ГОВД.
Рашид сидел на прежнем месте под стенкой и старательно корчился. Врачом оказалась молодая осетинка.
– Надо положить его на спину на койку, – оглянулась она на начальника ГОВД.
Двое сержантов подхватили Умарова под руки и дотащили до койки. Здесь врач оголила его живот и начала ощупывать, задавая вопросы: «болит – не болит».
Несмотря на молодой возраст, осетинка оказалась опытным доктором. Умаров это понял сразу. Но и сам Рашид был не пальцем деланный. В свое время он, так получилось, немного поработал фельдшером, и тоже на «Скорой». Так что насчет «болит – не болит» Рашид знал, как отвечать.
Наконец доктор повернулась к начальнику ГОВД:
