они были слишком разными людьми.
Папаша Валерии был процветающим предпринимателем. Не олигархом, конечно, но и не доходягой из среднего бизнеса. Он отлично ориентировался в современной российской действительности, поэтому знакомство дочери с молодым перспективным сотрудником ФСБ воспринял на ура – «крыша» в виде зятя- фээсбэшника в наше время дорогого стоит. Назвать отца Валерии интеллектуалом было нельзя, но он и не претендовал на это. Любимой его присказкой была: «Наше дело – табак» – в том смысле, что его дело двигать бизнес, а со всем остальным пусть разбирается продвинутая молодежь. Подобная позиция вызывала уважение. Если начистоту, то о таком тесте можно было только мечтать.
Но, на беду, у Валерии была еще и мать – внезапно разбогатевшая училка младших классов. А уж эта-то из кожи вон лезла, чтобы «соответствовать» своему «общественному статусу» – то есть свалившемуся как снег на голову богатству. И не только сама лезла, но и дочку изо всех сил заставляла.
Благодаря мамашиным стараниям, Лера все больше напоминала помесь Эллочки-людоедки из «Двенадцати стульев» и Прони Прокоповны из фильма «За двумя зайцами». Перспектива до конца жизни таскаться с недалекой охающей супругой по всяким модным спектаклям, вернисажам и презентациям, помирая со скуки, мало привлекала Леньчика. С другой стороны, Аникеев понимал, что жена-профессор – это тоже не сахар. А Лера его, кажется, любила по-настоящему.
Что делать со всем этим, Леня за время поездки так и не решил. «Пусть будет как будет», – подумал он и вышел из метро. Пряхин толково объяснил по телефону, как найти нужный дом, так что Аникееву даже не пришлось расспрашивать редких в это позднее время прохожих. Он сразу сориентировался, а по дороге без труда нашел круглосуточный магазин.
Купив литровую бутылку водки, Аникеев с пакетом в руке нырнул во дворы, миновал гудящую бойлерную и через три минуты оказался перед старой пятиэтажкой. За рядом гаражей кто-то выгуливал собаку. Чуть поодаль стояла большая темная машина.
Аникеев двинулся к первому подъезду. В это время из-за угла вынырнул микроавтобус. На миг ослепив Леонида фарами, он повернул и не очень быстро поехал вдоль дома. Ощущение было такое, что водитель пытается в темноте рассмотреть номера домов.
Так оно и оказалось. Едва обогнав посторонившегося Аникеева у самого подъезда, микроавтобус остановился, в окно высунулась голова водителя.
– Извини, друг, а где тут сорок пятый дом, третий корпус?
– Да я сам толком не зна... – подходя к водительской дверце, успел сказать Аникеев.
В это время сзади и сбоку раздался едва слышный звук. В последний момент Леня сообразил, что это отъезжает в сторону дверца микроавтобуса, но оглянуться не успел.
Что-то вроде мешочка с песком ударило его в затылок. На миг перед глазами Аникеева полыхнула яркая вспышка, и он погрузился в темноту...
7
Следователь Мосгорпрокуратуры, проводивший первичные следственные действия и осмотр квартиры, докладывал начальству:
– Собственно, преступление можно считать раскрытым. Все фигуранты установлены. Потерпевшие Евсеева и Пантюхина имели в паспортах «липовую» регистрацию и занимались в Москве проституцией – постоянные клиентки отдела по защите нравственности. Потерпевший Пряхин является... то есть являлся старшим оперуполномоченным МУРа. Сама квартира, хоть и была оформлена на подставное лицо, тоже являлась собственностью МУРа и уже давно использовалась в качестве конспиративной... Кхм-м. Ну и потерпевший Пряхин, судя по всему, решил ею воспользоваться в личных целях. Кроме упомянутых лиц, так сказать, в застолье принимал участие сотрудник ФСБ, старший лейтенант Аникеев. По ходу застолья у них с Пряхиным, вероятно, возник пьяный спор. Сейчас трудно сказать, кто первый схватился за оружие, но Аникеев явно оказался проворнее. Потом он убил свидетельниц – Евсееву и Пантюхину. И скрылся. Табельный пистолет сбросил в урну у подъезда – вероятно, в расчете имитировать утерю табельного оружия. И пальчики свои попытался стереть, но не везде у него это получилось. А самое главное – он при этом в состоянии аффекта совсем позабыл о куртке. Там мы и обнаружили его документы. Вот вкратце такая картина вырисовывается, товарищ советник юстиции...
На несколько секунд в квартире воцарилась тишина, потом замгенпрокурора оглядел своих спутников:
– Веселое дело, ничего не скажешь, то-то СМИ обрадуются. У кого какие предложения?
Генерал Локтионов посмотрел на следователя:
– А откуда такая уверенность, что стрелял именно Аникеев?
– Эксперты уже сличили отпечатки на «стволе» с отпечатками на личных вещах и документах Аникеева. Все «в елочку»...
– А пистолет точно Аникеева? – ухватился за последнюю надежду Локтионов. – Вы ничего не перепутали?
– Обижаете, товарищ генерал. Подобранные в квартире гильзы эксперт «пробил» по картотеке. Слава богу, Интернет теперь и у нас есть, вон ноутбук с собой возим... Все сходится. Но окончательные выводы, конечно, делать пока еще рано. Я хочу сказать, что действия Аникеева вполне могут быть переквалифицированы как превышение пределов необходимой обороны. Но только в эпизоде с Пряхиным, конечно...
– Это еще почему? – быстро спросил кто-то из милицейских.
– На левом виске Пряхина имеется большая характерная ссадина, как от удара кулаком. Навряд ли она могла быть получена при падении тела. Из этого следует, что перестрелке предшествовала драка. А раз так, то за оружие первым схватился именно Пряхин.
– Это почему? – снова спросил милицейский генерал.
– Потому что бить правой рукой и одновременно держать в ней оружие затруднительно, – сказал замгенпрокурора. – Но чего гадать на кофейной гуще? Сейчас главное – задержать подозреваемого, а там все станет на свои места... Аникеева в розыск уже объявили?
– Официально – пока нет, но ориентировки переданы.
– Ну что же, – пожал плечами замгенпрокурора. – Теперь он долго не пробегает. А раз так, то я, прежде чем принять окончательное решение, хотел бы еще раз уточнить позиции, так сказать, заинтересованных сторон. В принципе, я склоняюсь к тому, чтобы засекретить все материалы следствия. В семье, как говорится, не без урода. Зачем бросать тень на все правоохранительные органы? Правильно?
Все дружно закивали.
– Но на это я пойду только при одном условии...
– Каком? – быстро спросил милицейский генерал без фуражки.
– Каком? – повторил за ним Локтионов.
– Простом, – по очереди посмотрел на них замгенпрокурора. – Дело ясное как день. По-моему, в этом все убедились. А раз так, то я хочу получить гарантии, что в дальнейшем ни вы, ни вы, в силу ведомственных интересов, не попытаетесь ставить палки в ход следствия, тем более оказывать на него нажим. Никаких подковерных интриг. Прокуратура ведет дело, а ФСБ и МВД оказывают ей необходимое содействие, как и положено по закону. И не более того.
– Ну что же, – снова отер со лба пот милицейский генерал. – Это очень разумное предложение. Если наши, так сказать, визави не будут интриговать, мы, со своей стороны, готовы полностью довериться прокуратуре и оказать всяческое содействие...
– Так, – удовлетворенно кивнул замгенпрокурора и перевел взгляд на Локтионова. – А вы что скажете?
Локтионов хмуро покосился на Максимова и нехотя проговорил:
– Ну что же, дело, кажется, действительно ясное. Поэтому мы тоже не будем, как выразился наш коллега, интриговать.
– А также настаивать на содержании задержанного в следственном изоляторе ФСБ, – продолжил замгенпрокурора. – И если случится так, что Аникеева задержат именно ваши сотрудники, вы тут же передадите его в распоряжение следователя. Я вас правильно понял, генерал?
Локтионов вздохнул и с тяжелым сердцем хотел было дать утвердительный ответ, но не успел.
– Подождите, Олег Николаевич! – почти вскрикнул Логинов и решительно шагнул в комнату, грубо
