Слону дробина. Решить проблему здесь и сейчас можно только изнутри. Фактически изнутри! Из самой подводной лодки. Там есть Сергей Редин, в этом я ни секунды не сомневаюсь. Он разберется во всем и приложит все свои силы для верного, нашего разрешения ситуации. Но, как бы этих сил не оказалось мало. А самое главное – ему катастрофически недостает информации. И только я могу ее предоставить.
В общем, завтра мы идем не громить и взрывать эту иранскую военно-морскую секретную базу. Завтра я иду к нему. Даже ребята об этом не знают: все должно получиться предельно естественно. Против нас хоть и сумасшедший, но совсем не дурак!
Вот поэтому, Галчонок, ты останешься «снаружи», так сказать, для подстраховки. Будь на связи с Москвой. Продолжай отслеживать события. Ты ведь у нас самая автономная боевая единица. Добывай сведения, анализируй, делай выводы, но ничего не предпринимай, пока я не подам сигнал. Можешь Севу из больницы забрать.
– Как же ты сигнал сможешь подать? Где ребята будут? Куда...
Гера очень нежно прикоснулся кончиками пальцев к ее губам:
– Не знаю, Галчонок, пока не знаю. Если ребята вернутся без меня, привлеки их к своей работе. Я предупрежу, что на время моего отсутствия ты для них – главный координатор. А мой сигнал ты ни с чем не спутаешь, обещаю.
Он приподнял подбородок девушки двумя пальцами:
– А слезинки мы сейчас высушим.
По очереди поцеловав каждый глаз, Гера сильными руками обнял послушно прильнувшее к нему тело Гюльчатай, глубоко вдохнул пряный аромат ее густых темных волос и, не разжимая объятий, осторожно опустился на вышитые диванные подушки...
– Заткнись! – Галя приняла окончательное решение. – Сейчас мы с тобой на яхте пойдем в этот секретный Грот посмотреть на таинственную субмарину.
– Я же не могу мотаться туда, когда захочу, да еще ночью!
– Наверняка у вас существует договоренность об особой процедуре при необходимости экстренного посещения Грота. Так что напрягись и вспомни все, как следует. И не дай тебе Бог ошибиться в какой- нибудь мелочи! Это твой последний и единственный шанс остаться в живых. Ведь не зря же я сюда специально из России направлен! Твое дело на личном контроле директора ФСБ, а у меня самые широкие полномочия, вплоть до...
– Нет, нет, не надо! Я все сделаю. Я буду сотрудничать. Я все подпишу!
– Куда же ты денешься, если хочешь спасти свою драгоценную шкуру. И с меня будешь пылинки сдувать, волноваться и переживать, чтобы я не простудился и не задержался где-нибудь в пути. Тогда здесь появятся настоящие чистильщики. Ты хорошо знаешь расположение помещений на этой базе?
– Ну, бродил несколько раз.
– Как только причалим, потребуешь личной встречи с этим Смитом. Я дам тебе настоящую бумагу, которую курьер-нарочный якобы только что доставил тебе в офис, как дипломатическую почту из российского консульства. Там в самой строгой форме предписано, чтобы ты немедленно сообщил, где находятся трое русских журналистов, которые отправились к тебе на фирму. Вот поэтому ты среди ночи и примчался к своему шефу. Вопрос слишком серьезен, чтобы можно было довериться телефону. Пусть он тебе объяснит, что делать. А пока туда-сюда ходишь, выясни, где они там русских держат.
– Да как же я...
– Постарайся! – отрезала Гюльчатай. – А я останусь на яхте и осмотрюсь на причале. Да перестань свои драгоценные причиндалы ощупывать! Подумаешь, распухли и посинели немного. Через неделю пройдет. Если сам меня не спровоцируешь... Лучше дерьмо свое подотри, как следует, чтоб не воняло. Обосрался, как маленький!
Во время плавания их действительно сопровождал сторожевой катер, невесть откуда появившийся. На катере яхту сразу узнали и потому весь путь выполняли роль боевого охранения.
Внутри грота, несмотря на поздний ночной час, царило суматошное оживление. Это оказалось новостью и для Ролана Филипповича. Он озабоченно сказал Гюльчатай:
– Тут всегда очень тихо, только один вооруженный охранник на причале стоит.
– Что же тогда сегодня за светопреставление? Ладно, разберемся. Пришвартовывайся поближе к лодке и делай все как договорились.
По причалу разгуливали десятка полтора вооруженных людей. На лодку грузили какие-то мешки, ящики, коробки. Гюльчатай бесшумно скользнула в воду под прикрытием борта яхты и легко добралась невидимой до корпуса субмарины. Здесь она достала из кармана плоскую черную коробочку, не больше спичечной, с четырьмя неизвлекаемыми крепежными штырями. Затем выбрала место рядом с рубкой лодки на полметра ниже ватерлинии, расчистила участок соответствующего размера и вырезала ножом неглубокое посадочное место в резиново-пластиковом покрытии корпуса. Черная коробочка встала туда как влитая и была незаметна даже с двух шагов. Девушка в душе порадовалась собственной предусмотрительности: это сигнальное устройство она прихватила, чтобы установить на яхте, а вот теперь оно так удачно пригодилось для гораздо более серьезных целей. Правда, у Гали оставались сомнения, будет ли работать этот сверхчуткий прибор на глубине, но выбирать не приходилось. Тем же путем девушка вернулась на яхту.
На причал из какой-то боковой двери вышел Ролан Филиппович в сопровождении высокого представительного мужчины с начальственными манерами и внушительным носом.
«Это и есть мистер Смит», – догадалась Галя. Парочка дошла до самой яхты. Говорил только Смит, а русский директор подобострастно ловил каждое слово. Здесь Смит развернулся и направился к подводной лодке, а Ролан засеменил к яхте.
«Ишь, как идет, будто обгадился только что. Хорошо я его приложила, надолго запомнит. И главный эффект достигнут: не заложил меня».
Когда Ролан Филиппович кряхтя перебирался на борт яхты, мистер Смит оглянулся и долго смотрел на его неуверенно балансирующую на планшире фигуру.
На городской причал Галя и директор вернулись без происшествий и без сопровождения. В пути Ролан рассказал, что необычное оживление в Гроте вызвано со скорым отходом лодки, возможно уже через несколько часов. Потом объяснил, что такая же сумятица царила во всех внутренних помещениях, что дало ему возможность проникнуть в жилой коридор. Там, около двух кают дежурили вооруженные охранники. Значит, скорее всего, русских содержат именно в них.
«Две каюты на трех человек? Возможно, конечно, но более вероятно, что кому-то из ребят удалось избежать захвата». О чем-то плохом думать вовсе не хотелось. Или Гере удалось-таки пробраться на лодку? Девушка заставила директора нарисовать подробный план внутреннего устройства Центра и обозначить известные ему помещения. Потом категорически запретила куда-либо отлучаться из города и уже знакомым путем, под досками причала, незаметно выбралась на берег.
Ждать сигнала – это был приказ командира. Он должен быть выполнен. Но она – автономная боевая единица и не будет сидеть сложа руки, а, наоборот, будет использовать все свои таланты и способности, в полном объеме отпущенные ей матушкой-природой и удесятеренные тщательно скрываемой от посторонних личной заинтересованностью.
– Ну вот, господин Усольцев, теперь ваше журналистское тщеславие будет удовлетворено. Вы примете участие в великом событии. О нем станет говорить весь мир. Я не нарушаю своих обещаний.
– А как же мои друзья?
– Не будем лицемерить. Они останутся пока здесь и послужат дополнительной гарантией вашего успешного возвращения. Обещаю, что оба будут целы и невредимы, когда вы за ними вернетесь. Извините, мне еще нужно отдать кое-какие распоряжения. Прощайте! Вас проводят.
У мистера Смита был своеобразный личный кодекс чести. Он знал, что журналисту не суждено вернуться из этого похода, но жизнь двоих оставшихся русских будет неприкосновенна до того момента, пока подводная лодка «Кабир» не затонет вместе со всем экипажем, выполнив свою историческую миссию.
