Все эти рассуждения не требовали от Германа каких-то титанических напряжений ума или вспышки внезапного озарения. Просто до поры он старательно не позволял себе сосредоточиться на таких очевидных выводах. Вот и теперь Талеев не сомневался, что в полученных документах как раз и раскрывается эта тайная связь. Только сейчас он уже не мог закрыть на нее глаза как на угрозу его личной безопасности, не мог отмахнуться от фактов из полученного досье…
Он снова оказался отвратительно прав.
– Послушайте, господин президент Бюро, вы, в конце концов, можете рассказать мне, что происходит?! Объяснить всему правительству и лично федеральному канцлеру!
– Рассказать, безусловно, могу. А объяснить – нет. Но ведь именно этого вы, господин министр Шойбле, ожидаете от меня, так? И правительство, и канцлер…
– Бросьте вашу казуистику, Хайнц! Все хотят знать… Тьфу! Сами понимаете…
– Успокойтесь, Вольфганг. То, что я сейчас расскажу вам, а вы передадите госпоже Меркель, определенно, всех обрадует и удовлетворит. На судне с радиоактивными отходами нет ни одного террориста. Мало того, в настоящий момент заканчивается операция по эвакуации с борта судна экипажа на случай неожиданного подрыва террористами установленных зарядов…
– Но ведь оно потеряет ход, и тогда взрыв неизбежен!
– Судно не будет пустовать: наше специальное подразделение обеспечит необходимую скорость, а заодно и проверит, как вы говорите, неизбежность взрыва.
– То есть вы думаете, что это может быть блефом?
– Мы проверим. Но даже в случае взрыва в акваторию не попадет ни единого грамма радиоактивного вещества! Об этом позаботился русский инспектор, который сопровождал наш груз от самого Ахауса. Он эксперт по вопросам радиоактивных отходов, их транспортировки и захоронения. Именно он, почувствовав опасность, заварил все люки и горловины корабельного хранилища.
– Да ему памятник надо поставить!
– Этого не стоит исключать. Но уж о соответствующей награде из самых высоких рук вам следует подумать.
– Погодите, погодите, Хайнц! А… куда делись террористы?
– Я же сказал в начале: не могу объяснить. То, что передает мне по связи капитан, слишком путано и… невероятно. Давайте подождем, пока с ним можно будет поговорить лично.
– И все-таки, что он говорит? Поймите, Хайнц, госпожа канцлер обязательно задаст мне такой вопрос.
– А он говорит буквально следующее: в три часа ночи на корабле появился человек…
– К-как это появился? Откуда?!
– Из ниоткуда! Ни одно судно не приставало к борту, ни один самолет не пролетал мимо. А может, людей было двое. Или трое. Но капитан видел одного и разговаривал только с одним.
– А-а-а, еще и разговаривал!
– Да. И утверждает, что этот человек – немец. Мало того, по защитной одежде и боевой раскраске лица он принадлежит к одной из наших спецслужб… Нет-нет, никого мы туда не посылали! Так вот, этот человек уничтожил всех террористов, кроме одного, которого связал и передал капитану, а сам ушел.
– К-куда?
– Наверное, туда, откуда пришел.
– Хайнц, а мы оба не сошли с ума?
Очевидно, собеседник пожал плечами и только потом сказал:
– Конечно, мы допросим капитана…
– На детекторе лжи!
– Детектор лжи лишь отделяет правду от выдумки. Но, поверьте моему опыту, капитан не врет! Он говорит то, что видел. Точнее, то, что ему показали. И детектор только подтвердит это.
– Хайнц, а что вы на самом деле думаете?
– Не знаю, Вольфганг, честное слово, не знаю. Мне жаль вас огорчать, но, думаю, мы вряд ли докопаемся до правды. Поэтому мой вам совет: постарайтесь, чтобы придуманная вами версия как можно больше походила на правду.
– Нет, президент, не мною придуманная, а нами!
– Хорошо-хорошо, пусть нами, – в голосе президента Бюро по защите Конституции слышалась неподдельная усталость. – Помните, Вольфганг, я недавно говорил, что вряд ли удастся отыскать какую-то базу террористов в этих рюгенских шхерах? Нет-нет, базы мы пока не нашли. Но совершенно случайно в местном аэропорту задержали одного очень интересного субъекта. Он, похоже, был в состоянии наркотического опьянения и мало понимал, где находится и что происходит вокруг. Первый же запрос в центральную картотеку для его идентификации дал поразительный результат: этот человек известен под именем Карл, разыскивается полицией десятка стран и является фактическим руководителем Фракции Красной Армии – РАФ.
– Неуловимый Карл?!
– Теперь уловимый…
– Браво, Хайнц! Но я по голосу слышу, что вы чем-то недовольны?
– Боюсь, Вольфганг, нам его подставляют. Уж больно ко времени и к месту он объявился.
– Ха-ха! А где же ему еще объявиться, как не на Рюгене, где находится тайная база бандитов, организовавших эту террористическую акцию против нашего судна?! Не преуменьшайте свои заслуги, президент! Вы и базу скоро отыщете и разгромите. Ведь у вас в руках сам главарь!
– Да-да, – Фромм понял, что министр внутренних дел вполне удовлетворен сложившейся ситуацией, – будем работать в этом направлении…
– И… вот еще что, Хайнц. Я думаю, широкой общественности совсем ни к чему знать о каких-то нелепых бреднях капитана… Ну, понимаете: ночь, запредельные нагрузки, стресс, может, алкоголь… Ему надо отдохнуть… Да, определенно, надо! В хорошем санатории, под бдительным присмотром. Вместе с экипажем. Нет-нет, лучше в разных местах. Но, если он будет продолжать настаивать, что это были ваши люди, не стоит категорически отказываться от такой версии. Лучше многозначительно промолчать. Операция-то тайная!
Ну вот, себя министр Шойбле, кажется, убедил окончательно. Значит, уверенно ответит на все вопросы федерального канцлера и не станет больше вмешиваться в действия Бюро. Будем работать спокойно и неторопливо.
В этом кабинете ничего не изменилось за те полгода, что Талеев здесь не был. Та же аскетичная простота убранства и интерьера, то же отсутствие бросающихся в глаза символов российской государственности и портретов первых лиц страны. Казалось, даже гостевое кресло у небольшого столика отодвинуто от стены ровно на столько же сантиметров, что и тогда. А вот хозяин…
Владимир Викторович Алексахин постарел. Бывают такие изменения во внешности человека, которые трудно не заметить, но весьма затруднительно сформулировать словами. Вряд ли стало больше седины в его аккуратно зачесанных волосах или к двум имеющимся морщинам в уголке левого глаза добавилась третья. Но слово «постарел» было первым, которое мелькнуло в голове журналиста, едва он после короткого стука в дверь перешагнул порог кабинета.
Помощник президента сидел за письменным столом напротив входа и смотрел прямо в глаза посетителю.
– Здравствуйте, Владимир Викторович!
Не дожидаясь приглашения, Талеев прошел вглубь кабинета и устроился на небольшом диванчике слева от стола помощника.
– Здравствуй, Гера, – устало проговорил Алексахин. – Я ждал тебя раньше.
Повисла неловкая пауза. Потом Талеев кивнул.
– Я знаю. Мне надо было закончить кое-какие личные дела.
Теперь кивнул Куратор.
– Мне тоже.
